колпаком, что…
— Зачем ты мне это рассказываешь? — перебила Лиска.
— Затем, что я давал тебе время подумать, хотя ты сразу сказала, что согласна. Так? Так. Стоп. Это только официальная прелюдия к разговору. А теперь поговорим как друзья. Мы же друзья?
— Ну, я надеюсь. — Лиска пьяно хихикнула. — А можно уточнить, что входит в твоё понятие дружбы?
— Авторизация в скайпе как минимум. Скажи, зачем я здесь? Твоё мнение как друга? Ты знаешь, почему я согласился на эту работу?
Лиска пожала плечами.
— Видимо, потому что ты автор «Стакса». И тебе нравится работать со своим детищем. Ты хочешь быть первым, потому что ты уже был первым и знаешь, каково оно. Лёш, я понимаю, чего ты хочешь и почему ты здесь.
— Возможно. Ты про фотографии говорила… У меня есть одна фотография. Вот здесь. — Лекс дотронулся до головы. — На этой фотографии соседская девочка, Алина. Ей было десять или двенадцать лет, когда… в общем, пожар был, и она обгорела.
— Какой ужас… — прошептала Лиска.
— Ужас был в следующие шесть лет. У неё родители в этом пожаре погибли, и за ней тётка присматривала. Она после этого пожара ослепла, ходить перестала и… — Лекс покрутил пальцем у виска. — Ну, в общем, не человек, а овощ.
Лиска прижала ладошку ко рту.
— И ты держишь эту фотографию…
— Эйзентрегер только что сказал, что поможет ей. — Лекс усмехнулся. — Нет, я, конечно же, здесь не из-за этого. Но дело в том, что… я знаю, что он ей поможет. Попытается помочь, по крайней мере.
И я тоже должен что-то сделать. Не просто попытаться, а сделать. Короче, у меня нет времени играть в отношения. Ты мой друг, и я рад этому. Не надо ничего менять, будет только хуже. Лады? Мир, дружба, жвачка?
Кажется, он высказал всё, что было необходимо сказать, без острых углов, то бишь без обидных слов и дерзких выражений. Расставил точки над «i», разъяснил всё непонятное. Немного скомкано, но если она друг, то поймёт.
Надо было бы ещё добавить совет, чтобы она немного оттаяла и посмотрела на пацанов вокруг, но Лекс решил, что пока ещё рано на это намекать, если вообще стоит это делать.
Лиска помолчала немного, потом спросила:
— А вот ты понимаешь, зачем здесь я?
— Бунтарский дух, — не задумываясь, ответил Лекс. — Желание показать всему миру, себе, а главное, родителям, что ты готова взорвать этот мир и строить новый. Ты в душе Че Гевара, тебе нужны революции.
— Революции? — переспросила Лиска.
— Ну, это образно. Я к тому, что тебе сейчас просто хочется менять всё вокруг. Уничтожать систему, воевать против неё. А, ну и ещё из-за бабла, как и все мы.
После этих слов Лиска очень долго и пристально смотрела на Лекса. Тот не выдержал и ухмыльнулся:
— Да ладно, я пошутил насчет бабла.
— Бунтарский дух? — спросила Лиска, почему-то грустно. — Революции?
— Ну да, у меня тоже есть частичка такого духа… Просто…
— Дурак ты, — грустно сказала Лиска, вставая с кровати. — Просто я люблю тебя.
Ну вот…
В общем-то, это понятно было и раньше, что Лиска к нему неровно дышала. Только не хотелось Лексу путать личное и работу. К тому же её навязчивость… вряд ли Лекс выдержал бы её при длительных отношениях.
Парень не сразу нашёлся, что ответить. Возникла неловкая и долгая пауза. Видимо, слишком долгая, поскольку Лиска, не став более дожидаться его реакции, схватила свои наушники и выбежала из комнаты.
Лекс устало вздохнул. Первой мыслью было догнать девушку и продолжить разговор, поговорить, объяснить, попытаться понять… Но он решил не делать этого. Пусть успокоится. Завтра будет день, будет пища, тогда и поговорят — спокойно, трезво.
Но его планам не суждено было сбыться.
Это произошло ранним утром, на рассвете, когда большинство обитателей базы спали крепким сном.
Лекс сидел за компьютером, в наушниках негромко пела Катя Чехова, пальцы выбивали брейк-бит на клавиатуре, почти в темп песни.
Шум за его спиной прорвался сквозь музыку КЧ. Дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и ручка пробила пластик, которым были обиты стены.
Лекс развернулся на стуле, одновременно снимая наушники. Сразу же услышал щелчки, доносившиеся откуда-то издалека. Никаких сомнений в том, что это выстрелы.
На пороге стоял цыган — весь в крови, с обрезом в одной руке и пистолетом в другой.
— Взлетать или умирать, — сказал он устами переводчика и, чтобы ещё было понятнее, мотнул головой в сторону. И побежал куда-то.
На базу напали ночью, перед рассветом, когда часовым спать хочется сильнее всего. Нападавшие быстро очистили внешний периметр замка от охраны и заняли здание. Теперь они пытались проникнуть в подземелья, три прохода в которые сейчас удерживали боевики цыгана. Оттуда доносилась редкая стрельба.
База гудела, словно разворошённый улей. Большинство обитателей выползло в коридор, с ноутами под мышками они испуганно осматривались и шептались друг с другом. Самое время было начинать эвакуацию, но путей к отступлению не было.
Сам цыган бегал по коридору и говорил с кем-то по телефону. Лопотал что-то так быстро, что переводчик даже не реагировал на его речь, видимо, принимая её за посторонний шум. Потом он остановился и громко произнёс:
— Быть тут. Помощь придёт.
В следующее мгновение что-то громыхнуло, и вокруг погас свет. Кто-то закричал, и словно в ответ на этот крик со стороны входа раздались автоматные очереди.
Глава 19
Покидая родные края
