оказался более-менее привычным, они могли хоть с чем-то сопоставить окружающее, то американцы и китайцы озирались с любопытством.
Гул моторов донесся из-за поворота, видимо, с соседней – мертвой – улицы. Американцы и китайцы тут же, подчиняясь командам, слились со стенами, растворились в пустых коробках домов. А русские все так же стояли посреди дороги. Шестое чувство? Интуиция? Они догадались, что увидят.
Из-за поворота выполз БТР, на борту машины красовалась российская эмблема. Пятнистая башня повертелась из стороны в сторону, словно наводчик проверял окружающие строения на вшивость. Завидев чужаков, с брони посыпались десантники. Они мигом развернулись в цепь, залегли. Слились с камнями, проемами окон, выбоинами на мостовой.
– Звягинцев! Обойти слева! – услышали спецназовцы громкий крик.
– Звягинцев?! – раздался в переговорнике возбужденный голос Василия Запорожца. – Капитан Звягинцев?! Командир! Это
– Не стрелять! – приказал майор Казаков, вытирая пот со лба. – Отходим! Назад!
– Вот чмырины иноземные! – ругнулся Людоед. – Со своими воевать заставляют! Уроды хреновы! Ну нет! Не дождетесь!
Загрохотал пулемет. Длинная очередь прижала спецназовцев ГРУ к земле, не позволяя пошевелиться.
– Не отвечать! – крикнул Владимир Казаков.
– Вперед! За Россию!
Солдаты ВДВ рванулись вперед, пригибаясь и петляя. Стреляя по таким же русским людям, вжавшимся в асфальт чужого мертвого города. И вдруг по наступавшим ударили с двух сторон. Вступили в дело «тюлени» и бойцы китайского спецназа. Они безжалостно расстреливали русских десантников. Послышались крики раненых, стоны. Один из солдат завопил от боли. Стал биться головой о стену, оставляя на ней кровавые следы. Пуля попала ему в глаз, вышла сбоку, и несчастный, на беду, умер не сразу.
– Что же они делают?! – чуть не плача, спросил Василий Запорожец. – Товарищ командир? То ж мои! Да я офицеров в лицо знаю!
– Огонь не открывать! – стиснув зубы, приказал майор. – Лежать!
Расстрел колонны десантников продолжался. Американцы и китайцы «долбили» с двух сторон, почти в упор, с закрытых позиций. Десантники, атаковавшие вдоль улицы, были перед ними как на ладони. От пуль не могли спасти ни выбоины в мостовой, ни канавы, ни груды камней.
К страшному грохоту автоматического оружия, грохоту, от которого уже отвыкли спецназовцы, примешались вопли раненых, умиравших.
– Стойте! – не выдержав, закричал лейтенант Запорожец. – Стойте, гады! Не стреляйте! Это наши! Нааашииии!
– Назад! Шумахер! Назад! – крикнул майор, но было поздно.
Василий пробежал всего несколько метров. Дернулся, будто что-то ударило его в грудь. Недоуменно обернулся к своим, из его рта потоком хлынула кровь. Лейтенант постоял немного и рухнул вниз. Всем телом. В полный рост.
– Тьфу ты! – ругнулся Казаков.
Бой между тем закипел с новой силой. БТРы, определившись с целями, открыли плотный огонь по позициям «тюленей», прижали к земле китайцев. Тем нечем было ответить, «зеленые человечки» оставили спецназовцев без тяжелого вооружения. Боевые пловцы стали организованно отступать, умело используя рельеф местности.
А потом сбоку появилась группа Звягинцева, та самая, которой вначале дали приказ обойти «врага» слева. Десантники закидали гранатами и русских, и американцев. Как погибли китайцы, Казаков уже не увидел…
Очнулись посреди голой песчаной равнины, с тем же самым оружием, что и в прошлый раз.
– Чмырины инопланетные! – в сердцах повторил Мясников.
Офицеры уселись на песке кружком. Настроение было подавленным. К русским подошел лейтенант Мэрфи, лицо чернокожего лейтенанта было печальным и торжественным.
– Ваши? – коротко спросил он.
Никто не ответил. Русские смотрели себе под ноги, в песок.
– Прости, майор! – легонько хлопнув по плечу Казакова, пробормотал Даниэль. – Видит бог, я не хотел этого. Простите нас, парни.
Русские молчали. Лейтенант помялся, переступая с ноги на ногу:
– Я сделал бы то же самое, если б они… наших…
Он махнул рукой. Повернулся и зашагал прочь. Но до своих дойти не успел. Кукловод все слышал, игра продолжалась.
Пейзаж вокруг дрогнул, стал меняться. Со всех сторон из песка полезли низенькие белые и серые домишки, обмазанные то ли глиной, то ли чем-то похожим. В окнах не было стекол, но земляне понимали, что стекол здесь нет по другой причине, нежели в Грозном, – их тут никогда и не существовало. Кое-где отверстия были затянуты тряпицами.
– Ирак?! – в изумлении спросил Мэрфи.
Его услышали все. Лейтенант резко обернулся, со страхом посмотрел на русских. Даниэль бросился к своим, а в дальнем конце улицы уже показалась колонна бронетранспортеров. Можно было не ждать, пока они приблизятся, чтоб разглядеть: на первом болтался звездно-полосатый флаг.
Загрохотал крупнокалиберный пулемет. Все – и русские, и китайцы, и американцы – «растеклись» по песку, вжались в почву. Поползли к глиняным стенам, низеньким каменным заборам.
– Мэрфи! – по-английски крикнул в переговорник Казаков. – Ты слышишь?
– Да, майор! – отозвался лейтенант «тюленей».
– Мэрфи, это ваши!!! «Зеленые береты»!
– Вижу!
Вскрикнул кто-то из китайцев – пуля угодила ему в стопу, оторвала пальцы. Рана была очень болезненной. Боец покатился по земле, завывая от боли. Точный выстрел оборвал мучения солдата. Китайцы мгновенно ответили плотным огнем шести «калашей».
– Мэрфи, что нам делать?
«Зеленые береты», высадившись из бронемашин, охватывали селение в кольцо. Тут и там гремели взрывы – продвигаясь вперед, американские солдаты зачищали квадраты, отправляя по гранате в каждый дом, в каждый колодец или маленькую закрытую повозку. Слышались вопли женщин, вой и стоны раненых, крики испуганных детей.
Кто они, «зеленые береты»? Солдаты? Каратели? Убийцы?
– Мэрфи, что нам делать?! – вновь крикнул майор Казаков, стиснув зубы. То, что вытворяли десантники в мирном поселке, вынуждало его открыть огонь. Но он хорошо помнил, как еще недавно спецназовцы наблюдали расстрел колонны ВДВ. Теперь – по чьей-то воле – роли поменялись.
– Мэрфи!
Лейтенант не отвечал. Американцы не стреляли по своим, ожидая приказа. Лишь китайцы, перебегая с места на место, меняя позиции, вели бой с ротой десантников. Вопли умиравших и покалеченных доносились со всех сторон. Американцы замкнули кольцо вокруг селения.
Грохот взрывов. Вопли раненых и умирающих. Плач детей.
– Мэрфи! – Казаков ругнулся, вытер лицо рукавом.
– Fire! – услышали русские.
