Опять же - не знаю, что стало бы со мной, увидь он меня там, под дверью. Но я остался не пойманным, хотя сердце и грозило выскочить из меня и упрыгать мячиком прочь, в безопасность. До утра мне снились жуткие сны с темными извилистыми коридорами, погонями и страшными лицами, висящими в воздухе.
А утром я уже смотрел на своих родителей иначе. 'Папа', как обычно, выдал мне деньги на мороженое, глядя со спокойной доброжелательностью, как я прячу бумажки в карман штанов. Мама придвинула чашку кофе и улыбнулась нормальной человеческой улыбкой, но в моих глазах она была куклой - механической куклой, а 'папа' - мотором, приводящим эту куклу в движение. Оба они как бы перестали быть людьми, и я подумал, что, наверное, во всех запретах есть смысл, раз их нарушение так переворачивает мозги.
Больше я не подглядывал, помня о своем ночном ужасе убегающего животного, но каждый вечер, стоило мне лечь и укрыться одеялом, картинка всплывала в памяти и дразнила, посмеиваясь.
Я хотел или признаться, или забыть об этом, но ни того, ни другого сделать не мог. И однажды, поздней осенью, в ветреный и дождливый день, сел в автобус и поехал на свою старую фабричную окраину.
Двор был пуст, а дом потемнел от дождя и казался изношенным, грязным, тесным и набитым людьми, как селедками - даже странно, что когда-то я любовался здесь игрой облаков в грозовом небе, стоя завороженно у подъездного окна. На четыре звонка в дверь открыл удивленный дворник:
- Эрик?.. Тебе кого?
- Вас, - я переступил через порог и вдохнул знакомый квартирный запах. - Можно?
Он провел меня в свою неизменившуюся комнату и усадил возле стола:
- Извини, брат, к чаю ничего нет. Да и чая - тоже.
Я сжал кулаки, глядя в пол и чувствуя, что краснею, и медленно выговорил:
- Понимаете, я пришел, чтобы... Помните, вы говорили: это не для того, чтобы наказать за сарайчик, а для того, чтобы в будущем мне не захотелось поджечь квартиру?
- Ну, помню, - он сел напротив и с любопытством уставился на меня.
- А если дело касается не поджогов, а... Ну, если я сделал что-то запрещенное, и меня никто за этим не поймал, мне ведь может захотеться и дальше этим заниматься? - я понимал, что говорю путано, но ничего не мог сделать.
- В общем, да, вполне может, - осторожно согласился дворник.
- Но я не могу признаться, - я поднял на него глаза. - И перестать не могу!
- Так ты со мной посоветоваться пришел, что ли?
- Не совсем.
- А чего же ты хочешь?
- Вы можете... ну, вы можете снова меня... как тогда?
Дворник изумленно откинулся на спинку стула:
- Ну ты даешь, брат... Тебе что - понравилось?!
- Нет.
- Ты пойми, это ведь не я, это - квартира решила. А мне-то самому зачем? Не было у тебя отца, вот и выбрали меня, просто выбрали, как на собрании!
- Я могу вам заплатить.
- Слушай, - он потрепал меня по коленке, - на самом деле, мне даже было тебя жалко, правда. Уж больно ты был тогда маленький и несчастный, прямо как зверек.
- Я могу заплатить, - повторил я. - У меня есть три служебных талона.
- Служебных? - дворник почесал голову. - Ну, не знаю. Это такие желтые, да?.. Эрик, да ты хоть объясни, для чего тебе это надо!
- Я же объяснил...
- Да странное какое-то объяснение! - он вспомнил о талонах и покачал головой. - Хорошо. И что - прямо сегодня? Сейчас?
- Да.
- А родители если заметят?
- Я перед ними голый не бегаю.
Дворник досадливо крякнул, встал и вытянул из штанов ремень:
- Ну, давай, что ли... Знал бы я еще, что ты там натворил...
- Крал деньги и ходил на ту сторону, в специальный городок. И еще кое-что, но это я не скажу.
Он свистнул:
- А зачем? Ходил-то зачем? Там особый режим, тебя и пристрелить могли... Хотя нет, тебя - вряд ли.
- А что там? - я взялся за верхнюю пуговицу своих штанов.
- Там?.. Погоди, дверь запру. Там, понимаешь, держат людей, которые... ну, вот как ты, только взрослые. Но они не платят талонами за порку, потому что не понимают, что неправы.
- Они хотят поджечь квартиру?
- В некотором роде - да, - он резко рассек ремнем воздух. - Ты не передумал? Тогда ложись на кушетку. Ой, горе мне, горе...
Через двадцать минут я уже спускался по пологой улице к автобусной остановке. Не знаю, что подумал обо мне дворник - лицо у него было очень озадаченное. Но талоны свои он отработал честно, тут без претензий, я даже не был уверен, что смогу сидеть в автобусе. И - что самое странное - на душе у меня здорово полегчало, все проблемы словно отодвинулись на второй план, и я подумал с блаженным чувством выполненного долга: 'Меня не поймали, но я все равно наказан. Это была плата за запреты, которые я нарушил. Теперь меня можно и простить'.
Уже позже, через несколько дней, я вдруг понял, что платил вовсе не за боль, а именно за облегчение, за свободу и покой, за избавление от мук не то совести, не то страха. Все это прошло вместе с оставленными ремнем следами, и даже родители перестали казаться куклами, они снова были моими отцом и матерью - любимыми.
А солнечной зимой, под конец января, в моей жизни появилась Хиля.
* * *
- Сколько вам лет? - неожиданно поинтересовался Голес, пристально рассматривая Полину. - Пятнадцать? Шестнадцать? Кем вы приходитесь этой бабушке?
- Шестнадцать. Мы соседи. Я ее всю жизнь знаю, - девушка слабо улыбнулась. - Можно сказать, она моя няня. В общем - люблю я ее.
- Любите - это хорошо, - покивал дознаватель. - И изложили вы все очень толково. А вот найдем мы вашу няню или нет, сказать не могу. Как повезет. Со стариками всегда так - наудачу.
- Почему же?..
- Она, когда в магазин ходит, социальную карточку с собой берет?
- Нет, зачем? Только талоны и деньги.
- Вот видите. А стало с сердцем плохо, упала на улице, головой ударилась - и все. Карточки нет, память отшибло, а на лицо они ведь похожи, и занести ее в другой район могло запросто.
- Кто похож?
- Ну, старушки.
- Это для вас, может быть, - Полина обиделась, - а для меня тетя Аня одна на свете такая.
Голес сочувственно вздохнул:
- Конечно. Но это поможет следствию только в том случае, если вы лично будете ездить со мной по социальным приютам, домам инвалидов, моргам и другим учреждениям, куда могла попасть ваша бабушка. А вы не будете, верно? Там мало приятного.
- Если будет надо - и поеду!
- Если будет надо, я вас сам вызову. А пока мой вам добрый совет: поищите ее сегодня сами, своими силами, а завтра утром, на свежую голову, приходите сюда - если не найдете, конечно. И принесите ее фотографию, можно маленькую, но главное - поновее. Нам важно, как ваша бабушка выглядит с е й ч а с. И разузнайте, как ее фамилия.
