увидит.
- Н...нет. Я тебе верю. Давай уж так, как условились.
Много позже я понял, что она просто хотела показать всему поселку, что и ей могут назначать свидания, и не кто-нибудь, а приличный городской служащий, даже в шляпе - у них это было своего рода визитной карточкой благополучия. И не имеет значения, что я ношу шляпу лишь потому, что кажусь в ней старше...
Конечно, я пришел. Чтобы она не нервничала - даже на десять минут раньше назначенного времени. Тоня уже маялась у памятника, но, издали заметив меня, вдруг спряталась и долго играла со мной в какую- то непонятную игру под названием 'А меня еще нет!'. Я, посмеиваясь, ждал. Попробовал закурить на холодном ветру, но закашлялся и бросил. Постоял, сунув руки в карманы пальто, походил, согреваясь, потом позвал в пустое пространство:
- Тоня, выходи, я замерз.
Она застенчиво выползла из щели между двумя торговыми ларьками, подошла и встала, независимо сложив руки на животе:
- Привет. Давно ждешь?
- Минут двадцать, ты же знаешь, - я протянул ей руку крендельком. - Пошли, до чего холодная у вас тут осень!
- Еще будет тепло, - пообещала она, цепляясь за меня и пристраиваясь идти в ногу. - У нас всегда так. После лета - месяц вот такой гадости, а потом еще недели две - солнышко. Потерпи, уже скоро.
- Куда пойдем?
Она задумчиво огляделась:
- Ну, не знаю. А хочешь, прямо сегодня будут приключения? Сейчас?
- Я нормально для этого одет?
- Да сойдет. Без разницы, - Тоня вдруг потащила меня куда-то, и я заметил, как загорелись у нее глаза. - Ну, сейчас ты увидишь. Никогда не забудешь! Обещаю! У меня был друг, - она говорила, задыхаясь от быстрой ходьбы, - так вот он, когда уезжал, так и сказал: Тонька, это было что-то!..
- Почему он с тобой не остался? - удивился я. - Или вы просто дружили?
Глаза Тони зло блеснули:
- Не-а, не просто. Он меня, видите ли, проверял. На совместимость...
Я все понял и сразу представил себе ее состояние. 'Отец' как-то рассказывал мне о психологии жертв моральных преступлений и объяснял, как вести себя с такими людьми: надо быть максимально терпимым, мягким, ни в чем не упрекать, потому что несчастные ведь не виноваты, что с ними поступили жестоко. Нужно вести себя, как лучший друг - только так можно помочь человеку залечить раны.
И вот - рядом со мной идет жертва такого преступления. Снова этот пресловутый 'проверочный месяц', о котором я столько слышал и даже читал в газете полемическую статью о необходимости его строгого запрета.
Сам я, конечно, никогда не пользовался 'проверочным месяцем', и не потому, что не мог - просто не хотел. Ни в одном своде законов не сказано об этом негласном праве каждого человека, но все знают, что, в общем-то, мужчине не запрещается спать со своей будущей женой один месяц перед свадьбой, чтобы убедиться в правильности своего выбора. То же самое касается и девушек, конечно. И я знал, что многие мужчины беззастенчиво этим занимаются, а потом сбегают, уверенные, что бывшая невеста постесняется заявить в Моральный отдел.
Жил в нашем служебном доме один такой парень, он даже завел специальную книжечку, где в алфавитном порядке вел список своих жертв. Очень ему это нравилось - до тех пор, пока не встретилась на его пути Ольга, секретарь нашей районной молодежной ячейки. Уж она-то краснеть не побоялась, пошла и заявила обо всем, в том числе и о найденной в столе книжечке, и загремел наш любитель бесплатного сыра на многие годы в спецгородок, на фабрику, где штампуют электрические изоляторы.
Но меня останавливал не страх перед наказанием, а отвращение к действиям такого рода. После ухода Хили я пытался с кем-нибудь познакомиться, просто для того, чтобы заглушить тоску, но мне и в голову не приходило 'проверять' своих новых подружек - их было три, если я правильно помню. Во всех трех случаях дело ограничилось прогулками по городским улицам, мороженым и долгими разговорами, после которых я понимал: это - не мой человек.
- Не расстраивайся, - попросил я, глядя на Тоню сверху вниз. - В каждом стаде есть паршивая овца, это неизбежно.
Она подняла глаза:
- А кто расстраивается? Вот еще, важность какая. Просто он был сытый и... и просто сволочь, не из-за 'проверки'. Я бы за него и не пошла, он так, разве что на пару недель годился.
- Вот и хорошо, - я похлопал ее по руке, мельком подумав, что это - типичная психология жертвы такого вот негодяя. - И хорошо. Ты найдешь себе кого-нибудь гораздо лучше.
Тоня вдруг расхохоталась:
- Да ты вроде как утешаешь меня?!.. Вот уж не надо.
Поселок кончился, мы брели по пустынной грунтовой дороге, петляющей среди низкорослых елочек и ржавых останков каких-то грузовиков со снятыми двигателями. Ветер приносил запах жженой резины, дыма и каких-то испарений, невдалеке, за жидком лесом, что-то тлело, распространяя вонь.
Все-таки север - странное место, здесь будто кончается цивилизация и начинается дикий первозданный мир, настолько вокруг пусто, заброшенно и тихо. Я покрепче взял Тоню под руку.
- Боишься, что ли? - удивилась она.
- Не знаю... неуютно как-то. Может, обратно в поселок пойдем? В семь часов кино, неплохая картина, хотя и музыкальная.
- Не хочу, - она упрямо мотнула головой. - Я обещала тебе сегодня приключение - вот и терпи, уже скоро.
- Это действительно не опасно?
- Опасности никакой, - заверила она, - но ощущений - масса.
Дорога завернула за плоский холм, и я увидел то, что меньше всего ожидал увидеть - гигантскую промышленную свалку. Это был круглый котлован около километра в поперечнике, до краев заваленный поломанными машинами, станками, шахтерскими вагонетками, цистернами, ящиками, частями каких-то приборов, изношенными автомобильными шинами, гнилыми строительными поддонами и прочим хламом, слежавшимся за многие годы в одинаковую грязно-рыжую массу. Сквозь мусор проросли сорняки, подъездные рельсы с козловым краном тоже утопали в пожелтевшей траве и кустах. Всюду стояла темная вода, а вдалеке, на краю котлована, я увидел древний товарный вагон с отодвинутой дверью - к нему по узкой травянистой тропке и тащила меня Тоня.
- Боже мой, - я огляделся, - сколько металла зря пропадает...
- Мне бы твои заботы, - хмыкнула девушка. - Вот тут осторожно, колючая проволока в траве валяется, штаны не порви.
- Откуда ты знаешь это место?
- С детства знаю, играла тут с пацанами. Девчонки-то боялись, а я - ничего, ходила. Вот это - мой вагон, здесь, кроме меня, никто не бывает. А я прихожу иногда, сижу здесь и на свалку смотрю, особенно летом. Такое зрелище, будто ядерная война тут прошла.
- Кстати, а ты видела ядерные взрывы?
Тоня обернулась:
- Конечно. Сейчас-то полигон закрыли, больше ничего не испытывают, а раньше чуть ли не каждую неделю взрывали. Но это далеко, километров сто отсюда... Знаешь, какая была романтика! Я тебе как- нибудь расскажу нашу легенду, но не сейчас.
Она вдруг остановилась, достала из кармана куртки спичечный коробок и чиркнула одной спичкой. Пламя заплясало на ветру, но не погасло, а я уставился на него, как завороженный, не в силах оторвать взгляда.
- Руку протяни, - тихо сказала Тоня.
- Что?..
- Руку протяни. Проверим, насколько ты смелый. А то, может, и вести тебя никуда не стоит.
