одновременно.
Было лишь одно чистое, незамутненное воспоминание, и за него я уцепился - дочь. Она не родилась, я даже не узнал, мальчика или девочку ждала Хиля, и ясноглазое дитя, которое я себе придумал, оставалось во мне чистым, не приносящим боли. Я все еще мечтал о ней, о слабенькой девочке с тонким профилем и прядью бесцветных волос, свисающей на лоб. Но теперь она не была похожа ни на бывшую мою жену, ни на новую, а только - на меня, пусть я и не могу назвать себя красивым. У меня обыкновенное лицо, прямой нос, серые глаза, русые волосы - таких, как я, на свете тысячи. 'Папа' один раз сказал со смехом, что по словесному описанию примет меня невозможно найти - совсем ничего нет выдающегося. Но, если моя дочь родится точно такой же, стандартной - я буду только рад.
И сразу же пришла мысль: надо попробовать. Неизвестно, истек ли срок годности таблеток, но я не смог их выбросить и бережно хранил в коробке с документами, в отдельном бумажном пакете с биркой 'Тесталамин'. Тоня видела их и знала, что это такое, но ни разу не предложила мне принять хоть одну, словно боялась, что я отравлюсь.
- Хватит пить, - я заметил, что жена моя здорово набралась, и отобрал у нее бокал с вином. - Тем более, ты водку мешаешь черт знает с чем, тебе же плохо станет.
- Эрик! - она нежно обняла меня за шею, хвастливо поглядывая на гостей. - Ты такой заботливый! А моему бывшему... то есть, покойному... было глубоко наплевать, плохо мне или хорошо... Как мне все-таки с тобой повезло!
- Пошли, выйдем на улицу, - я поднял ее из-за стола. - Тебе проветриться надо.
- Ты просто отвратительно трезвый! - она скорчила гримасу, но тут же опять заулыбалась. - А пойдем.
Наступил ранний вечер, все небо горело звездами, как город с высоты птичьего полета - я видел это именно так, хотя ни разу не летал ни над какими городами. Ветра не было, ни одна ветка не шевелилась, лишь силуэт бродячей собаки на освещенной фонарями улице бродил вдалеке, что-то вынюхивая у забора.
Тоня с третьей попытки прикурила и с наслаждением выдохнула дым:
- Как хорошо!..
Скрипнула дверь, на секунду превратившись в прямоугольник тусклого коридорного света, и выпустила Ремеза, пьяного, в наброшенном на плечи полушубке. Тоня тут же недовольно нахмурилась и стала смотреть на далекий лес, темными зубами вгрызающийся в небо. Я вежливо улыбнулся, надеясь, что это только на минуту, что он покурит и уйдет обратно, к гостям, но Ремез прислонился к дощатой стене, скрестил на груди тощие жилистые руки, плотно обтянутые рукавами рубашки, и заговорил.
Это была какая-то местная легенда, передававшаяся из уст в уста много лет. Неизвестно, кто ее придумал и было ли это вообще выдумкой, во всяком случае, звучала история вполне правдоподобно.
...На полигоне произошла авария, один из военных техников что-то напутал в расчетах, и ядерный заряд взорвался на несколько часов раньше, чем нужно. Вокруг было много людей, никто не успел спрятаться в укрытия, местные жители не зашторили окна, в клубе еще шел художественный фильм, а служба оповещения даже не отперла комнату, где стоял пульт, управляющий главной сиреной.
На горизонте полыхнуло совершенно неожиданно - наступил 'ядерный день', когда среди ночи вдруг становится видна каждая травинка. Люди запаниковали: еще бы, ведь очередное испытание было назначено на три часа, а на дворе стоял еще поздний вечер. Председатель правления поселка бросился к телефону спецсвязи, но не смог дозвониться военным - ответом ему были длинные гудки. Все как-то сразу поняли, без разъяснений, что это - ЧП, офицеры погибли, и на полигоне никого нет.
Сообщили в область, те передали дальше, но когда приехала правительственная комиссия и приезжала ли она вообще, никто так и не узнал.
Сто километров - большое расстояние, и лишь через трое суток в поселок пешком пришли двенадцать облученных солдат, единственные, кто был достаточно далеко от места взрыва и уцелел. Они не рассказали ничего вразумительного, кроме того, что начальник, молодой лейтенант, приказал им чинить проволочное ограждение и уехал на служебной машине, пообещав, что вернется через пару часов. А потом вдруг стало светло, как днем, и всех сбило с ног ветром такой силы, что от него переворачивались целые пласты земли и летели по воздуху камни величиной с двухсотлитровую бочку. Один из солдат ослеп, но, в общем-то, они все остались живы, и через какое-то время их забрали из местной больницы военные медики. Остался лишь тот, слепой. Его демобилизовали, и он решил, что в родном городе без глаз ему делать нечего.
Прошел, наверное, год или полтора. Полигон вновь заработал, начались ночные тревоги, от которых незрячий парень впадал в панику и забивался в самый дальний угол своей комнаты. Он словно чувствовал вспышки и шарахался от окна, за которым внезапно наступал день. 'Оно там! - его крики слышали все соседи по бараку. - Оно там, помогите! Мы сгорим!..'. Всем это вскоре порядочно надоело.
Но случилось неожиданное - слепой влюбился в девушку. Они общались и раньше: эта девушка выдавала в социальном отделе пособие по инвалидности, поэтому волей-неволей каждый месяц они перебрасывались хоть парой слов. И вдруг - любовь. Говорят, девушка подарила солдату щенка лайки, потом вызвалась заниматься с этим щенком, чтобы вырастить из него поводыря, вот все и завертелось.
Буквально через пару месяцев у них состоялась свадьба. Вот тут-то и начинается самое интересное.
Дело в том, что парень этот до армии уже встречался с какой-то девчонкой, даже успел на ней жениться, да только брак развалился - жена не написала ему за почти два года службы ни одного письма и не приехала, когда он сообщил ей о своем увечье. Семьей это не назовешь, так, ни то ни се, но опыт-то общения с женщинами у него, тем не менее, был. А тут вроде и любовь, и семья крепкая, настоящая - а ничего с женой не выходит, хоть убейся.
Побежал парень к доктору, тот его в район направил, а там только руками развели: прости, голубчик, это у тебя от радиации, ничего сделать нельзя. Живи, мол, как сможешь.
Ему повезло, жена попалась хорошая, махнула на все это рукой и сказала, что любит его просто так, как человека. Он помучился, даже пил одно время, потом привык.
И что же? Проходит лет пять или шесть, все у них хорошо, ребенка усыновили, у которого родителей в шахте засыпало, квартиру им отдельную дали. Только и радоваться. Но тут приезжает в поселок, в командировку, молодая девчонка из большого промышленного центра. Не красавица, так, обыкновенная, а все же что-то в ней было такое, не как у всех, то ли голос, то ли какая-то особенная ужимка. И слепой - кто бы мог подумать, ведь не видит! - вдруг обращает на нее внимание, начинает искать встреч, специально со своей собакой на пути ей попадается каждый день, чтобы поговорить. Она, конечно, в открытую не шарахается, но законы уважает, а потому разговаривает с ним, как с другом - на расстоянии.
Жена быстро все поняла, женщины эти вещи чуют. Поговорила с девчонкой, поплакала несколько дней, а тут как раз надо идти брак продлевать - и она не пошла. Отпустила его на свободу.
Он женился на своей любимой и уехал с ней в ее город.
Это была предыстория, а сама история - это то, как он вернулся. Он ведь приехал через несколько лет, зрячий уже на один глаз - какую-то операцию ему в городе сделали, пересадили сетчатку. Бывшую жену не узнал на улице, пока она с ним не заговорила, ведь, по сути, они ни разу не виделись. Попросил прощения, что так вышло, но что поделаешь - настоящая оказалась любовь, все соки из него выпила.
С ним был мальчик, не просто похожий, а - копия он. Бывшая жена, естественно, удивилась: 'Как же так, ведь за шесть лет, что мы вместе прожили, ты ни разу...'. Он только плечами пожал: 'Сам не понимаю. Все у меня вдруг получилось, как будто не было никакой радиации'. Женщина тогда, понятно, спрашивает: 'Почему же ты без жены приехал?'. А он вздохнул так грустно: 'Мы разошлись. Ругались страшно. А сын со мной - она его воспитывать не захотела'.
Слово за слово - и они опять стали жить вместе. Познакомили мальчишек, оформили брак, дали им квартиру побольше, уже на четверых. Но снова - в постели полный ноль. Должно быть, мучительно было этому человеку жить, много он всего передумал, а потом впал в тоску и запил. Так серьезно, что стали на него документы собирать для отправки в Санитарный поселок, но не успели: он на полставки в цехе химикатов работал и однажды, на ночной смене, выпил какую-то дрянь. Только записка от него осталась, сыну: 'Милый Глеб, как бы ни было тебе плохо с любимой, береги ее! Я не уберег, и нет меня больше'.
А мальчик после вернулся в город к матери, и больше о нем никто ничего не слышал.
