Трагическое событие изменило привычную, легкую атмосферу Гарта, окутав его скорбью. Ник ужасно переживал из-за смерти соседа. О вчерашнем инциденте в клубе тут же забыли. Адам выглядел грустно и подавленно. Сэр Патрик был одним из немногих, кто лично знал его мать и был живым напоминанием о счастливых днях давно ушедшего детства. Виктория также проявила долю человеколюбия, хотя она и не была так сильно привязана к старому чудаку. Джон с Вероникой демонстрировали приличествующую случаю скорбь. Янг был умеренно печален.
Все вновь собрались в серой угловой гостиной. Там их и застал инспектор.
– Господа, я сожалею, что снова должен вас подвергнуть процедуре допроса. Но таков мой долг.
На этот раз инспектор предпочел побеседовать со всеми вместе. Он не ожидал, что кто-то из присутствующих выпрыгнет в окно, но все же так было спокойнее. Госпожа Ползунова так и не нашлась. Ее супруг почему-то перестал терзать инспектора вопросами, где его жена и когда закончится это безобразие, то есть ее травля. Из чего инспектор сделал единственно возможный вывод. Мистер Ползунов прекрасно знает, где его супруга находится, но полиции об этом сообщать ни за что не станет. Никаких попыток встретиться с ней он не предпринимает, сидит себе спокойно в Гарте, развлекается в свое удовольствие. Значит, он уверен, что супруга в полной безопасности и инспектору до нее не добраться. Эти выводы были инспектору неприятны, тем более что сам он так и не сумел выяснить, где скрывается миссис Ползунова, и вновь стал склоняться к мысли о том, что она все же покинула пределы Соединенного Королевства. Хотя он давно оставил все подозрения в ее адрес, сам факт собственной неудачи болезненно ранил его самолюбие.
– Господа, я прошу вас сосредоточиться и точно вспомнить, что вы делали вчера поздно вечером. Начиная с двадцати четырех ноль-ноль и заканчивая шестью утра сегодняшнего дня. Заодно постарайтесь вспомнить, кто вас мог видеть в этот отрезок времени и кого видели вы. Начнем по очереди. Ваша светлость, – обратился инспектор к глубоко опечаленному герцогу.
Ник сидел на диване, крепко обняв Сэм и глубоко задумавшись. При обращении инспектора он медленно поднял голову и после минутной заминки проговорил:
– Я вернулся из клуба около двух часов ночи, возможно, в начале третьего, а может, и чуть позже. Специально на часы я не смотрел. Вчера у нас в Дареме был концерт. Потом мы заезжали в больницу к нашему товарищу. Ему вчера вечером сделали операцию, и мы всей группой заезжали в больницу узнать, как его дела. Потом я вернулся домой. Поставил мотоцикл в гараж, со мной были знакомые ребята, они пригнали мотоцикл Бэзила. – Ник с раскаянием взглянул на тут же надувшегося Василия, тот демонстративно отвернулся.
– Вы имеете в виду господина Ползунова? – уточнил на всякий случай инспектор.
– Да. Он немного выпил и решил вернуться домой на такси.
– Понятно. Продолжайте.
– Я вошел в дом через студию. У меня на первом этаже оборудована студия звукозаписи. Специальная звукоизоляция и прочее, – пояснил Ник. – Туда можно войти и с улицы, это очень удобно, когда мы с ребятами репетируем, и из дома. Я выгрузил инструменты. Немного посидел, слушая запись последнего концерта, выпил пару бокалов. Знаете, после концерта всегда бываешь немного возбужден, и прежде чем ложиться, надо как-то расслабиться, снять лишнее напряжение, – доброжелательно проговорил Ник. – Потом мне пришла в голову одна мелодия. Я ее проиграл несколько раз. К себе я поднялся около пяти. Жена уже спала, и я тоже разделся и лег. После того как попрощался с ребятами, я никого не видел.
– Во сколько вы с ними расстались? И будьте любезны сообщить их имена и фамилии.
– Конечно. Думаю, мы расстались не позднее половины третьего. Или около того. – Потом Ник назвал имена двух парней из байк-клуба, которые проживали в Хаутон-ле-Оутомн, и инспектор переключился на Сэм.
– Ваша светлость, а вы как провели вчерашний вечер?
– Сперва я собиралась с мужем на концерт, – нервно ответила Сэм, сжимая ладонь Ника. – Но потом почувствовала себя плохо и решила остаться дома. До полуночи я смотрела у себя телевизор, потом легла спать и проснулась только утром.
– Значит, вы точно не знаете, когда вернулся ваш муж? – уточнил инспектор, пристально глядя ей в глаза.
Сэм растерянно взглянула на Ника, тот успокаивающе улыбнулся, и Сэм кивнула головой.
– Хорошо. Теперь вы, мистер Ползунов, – инспектор обратился к устроившемуся в кресле русскому. Тот был сегодня явно не в духе и бросал странные косые взгляды в сторону герцога. «Похоже, вчера в клубе между ними что-то произошло. Надо будет навести справки», – отметил про себя инспектор.
– Я вернулся около часа. Во сколько точно, не знаю, на часы специально не смотрел, – недовольно буркнул русский толстосум. – В холле видел кого-то из прислуги. Но чувствовал себя неважно, – Тут господин Ползунов бросил короткий, полный скрытой угрозы и подозрений взгляд на герцога и продолжил: – Поэтому особо не разглядывал, кто это, а сразу прошел к себе. Наверху я заглянул к ребенку, дочь уже спала, а няня еще читала. Я спросил, все ли в порядке, и ушел к себе. Принял душ и лег спать. Проснулся около десяти. Все, – сердито закончил он.
– Хорошо. Господин маркиз, – обратился инспектор к Адаму.
Василий проследил за его взглядом. Потому что до сих пор путался, кто тут маркиз, а кто граф. Для него они были просто Джон и Адам, что значит нормальные люди. Не то что заносчивые Хантли, и как только Вероника могла быть настолько слепа, что влюбилась в прохвоста Джорджа Хантли? Радовало только то, что теперь он, голубчик, пребывает там, где ему и место.
– Я вернулся в Гарт незадолго до отца, наверное, около двух. Прошел к себе, в холле видел дежурного лакея Тиммонза. В такие вечера, когда у отца бывают концерты, кто-то из прислуги всегда остается дожидаться его возвращения, потому что иногда к нам заезжают гости. Бывает необходимо подать напитки и закуску. – Адам, как всегда, говорил тихим спокойным невыразительным голосом, почти лишенным эмоций. – Но сегодня ночью гости не планировались, и я отпустил его спать, прежде чем подняться к себе. Больше я никого не видел. Когда я вернулся, моя жена давно спала, а сегодня утром она уехала по делам раньше, чем я проснулся.
– Спасибо. Миледи? – обратился инспектор к сидящей в кресле Виктории.
Ее идеально уложенные платиновые волосы переливались под лучами льющегося из окна солнечного света. Открытые правильные черты лица были красивы, но как-то скучны, в них не хватало изюминки, как и во всем ее облике. Статная фигура и прямой безупречный нос навевали воспоминания о римских или греческих скульптурах. Инспектор, несомненно, восхищался леди Апон-Тайн, как и все в графстве, но насколько больше жизни и привлекательности было в рыжеволосой и непредсказуемой мисс Кендал. На этой романтической ноте инспектор встряхнулся и вернул себя к допросу.
– Я отправилась к себе в половине одиннадцатого, немного почитала и легла спать. Встала в половине восьмого, позавтракала и поехала в Брандон. У меня была назначена встреча в банке, – четко, сухо, по- деловому отрапортовала Виктория.
– Благодарю вас, – кивнул инспектор. – Прошу вас, молодые люди. – Инспектор Хоггарт взглянул на молодого графа и его русскую невесту. Он уже слышал, что они вдвоем ездили на какую-то вечеринку и вернулись домой вместе.
– Мы уехали в гости около семи часов вечера. Ездили в Йорк, – ответил Джон, сидящий рядом с Вероникой на одном из диванов. – Вернулись поздно. Думаю, не раньше трех. Никого не встретили и прошли прямо к себе. До утра из комнаты не выходили.
Инспектор сухо кивнул. Узнать что-либо от влюбленных голубков он не рассчитывал. Похоже, эти двое вообще ничего, кроме себя, не замечали. Особенно парень. Случись в Гарте извержение вулкана – он и ухом не поведет, если только пеплом не запорошит глаза ненаглядной невесте. Безнадежно.
Глядя на влюбленную парочку, дружно держащуюся за руки, он вдруг невольно вздохнул, а мысли его совершенно несвоевременно унесли прочь из Гарта к небольшому коттеджу деревенского почтальона, возле которого он так бездарно провел вчерашний вечер.
Все утро инспектор был мучим непреодолимым желанием позвонить мисс Кендал и узнать, где она пропадала вчера. И невозможность сделать это ужасно его терзала. Инспектор, краснея от стыда, вынужден был признаться себе, что страшно ревнует. Вряд ли одинокая девушка отправилась бы куда-то на ночь глядя без надежного провожатого. Местный паб он вчера проверил. Этот факт был так же постыден, как и
