гнуться к земле, и, если бы когда-нибудь обнаружились ее сокровища, она не задумываясь отдала бы часть семейству Потоцких. «Хотя бы потому, — пишет она, — что эти люди в самые трудные времена, невзирая на сложность взаимоотношений с самим Потоцким, носили его фамилию».
— Вот! — крикнула я, когда дошла до этого места. — Я же говорила! Потоцкие!
— Опять — Потоцкий?
Я подняла глаза, и мой взгляд встретился с удивленным взглядом Воронова.
— Прямое доказательство того, что вся эта история с наследством крутится вокруг него! — торжествующе заявила я. — Найти бы еще этого наследничка…
— Зачем? — пожал плечами Воронов. — Сейчас куда важнее обнаружить убийцу, вам не кажется?
— А если это и есть Потоцкий?
Он немного странно посмотрел на меня и усмехнулся.
— Не думаю, что это кто-то из потомков достопочтенного князя.
Лариков появился из кухни с кофе и поинтересовался:
— Ну как? Ты наконец-то оторвалась от женского чтива и признала, что ничего полезного там нет?
— Вот и нет, — обиделась я. — Я, правда, еще не дочитала до конца, но уже нашла фактическое завещание.
Он посмотрел на указанную фразу и протянул:
— Здесь нет конкретики. Сколько? Чего? И почему? Какую часть она намеревалась им отдать? Так что, Сашенька, это не так значительно, как тебе показалось.
— Ты просто занудствуешь, — проворчала я. — Значит, надо разделить поровну.
— С кем? — покачал Андрей головой. — Ты видишь какого-то потомка в поле своего зрения? Я пока знаком только с молодыми Бариновыми, вот о них и будем думать.
Я подумала об одном из молодых Бариновых и приуныла. Все это время Воронов сидел молча, внимательно рассматривая нас обоих. В конце концов он не выдержал и признался:
— Ничего не могу понять… Все у вас так запутано, я не понял, что вы собираетесь отдавать человеку, который докажет, что он — родственник Потоцкого?
— Не просто родственник, а его сын. Или внук, — поправила я. — Наследство-то карниловское, а ее воля распространяется только на детей Потоцкого.
Воронов бросил на нас скептический взгляд и поинтересовался:
— И что, если здесь появится человек, который будет прямым потомком Баринова-Потоцкого, ему поверят?
— Но ведь фамилия! И прочие доказательства…
— Глупости, — сказал он, решительно поднимаясь. — Он может носить фамилию совершенно другую. Вы уверены, что у Потоцкого в той семье был именно сын, а не дочь, которая впоследствии вышла замуж и поменяла ее?
С этими словами он направился к двери.
— А кофе? — недоуменно спросил его Ларчик. — В другой раз. Сейчас мне не до этого.
Мы только растерянно переглянулись и пожали плечами. Ларчик задумчиво начал пить кофе, а я опять углубилась в чтение дневника, все больше и больше снимая завесы с тайн и загадок, которыми была окутана жизнь Антонины Бариновой.
Нищей старушки, собирающей пивные бутылки.
Оля шла, не разбирая дороги. Весь мир, еще час назад такой понятный и простой, странным образом видоизменился. Будто в сказочное королевство, где Оля проживала до сих пор, вдруг явились черные ведьмы и переиначили все на свой лад. Им было абсолютно наплевать, как Оля к этому относится. Напротив, теперешнее Олино замешательство они воспринимали с восторгом.
Как назло, испортилась погода. Разогретый за день воздух смешался с испарениями влаги, и становилось все труднее и труднее дышать.
«Какая духота, — досадливо поморщилась Оля, — хоть бы ветерок подул…»
Она и сама удивилась будничным мыслям, посетившим ее голову. Еще минуту назад это показалось бы ей кощунственным — только что столкнуться лицом к лицу со смертью, причем ужасной, уродливой, несправедливой — а она думает о погоде и прочей ерунде!
Воспоминания об увиденном сегодня нахлынули на нее, и Оля опять почувствовала приступ тошноты, и слезы подступили к глазам — она снова ничего не видела, кроме этой ужасной, зияющей раны на голове незнакомца в «Титанике».
Сейчас ей было его так жалко, как если бы он был для Оли очень близким человеком.
— Надо бы поосторожнее, барышня…
Оля, не поднимая глаз, привычно бросила: «Извините».
Опять она не смотрит, куда идет!
«Поосторожнее, барышня»…
Смутные воспоминания заставили Олю встрепенуться. Где она уже слышала этот голос? И голос точно так же назвал ее барышней… Нет, у нее какая-то патологически дырявая память!
— Барышня, — задумчиво повторила Оля, смотря туда, где исчезал силуэт незнакомца. — Барышня?
Она вспомнила!
Там, в училище, на лестнице…
Конечно, это могло быть простым совпадением, но…
Три раза встретить этого человека — уже не совпадение.
Она увидела, как он подошел к высокому парню, что-то сказал ему. Парень дернулся, беспомощно оглянулся и начал что-то быстро говорить. Тот, который назвал Олю «барышней», схватил его за плечо, развернул к себе и начал горячо его в чем-то убеждать. Оля застыла на месте, хотя в первый момент ей захотелось подойти поближе, чтобы услышать, что там происходит. Однако дальнейшие события заставили ее отказаться от первоначальных планов.
Парень вдруг вырвался, что-то крикнул, развернулся и побежал. Его собеседник, выпустив его, чертыхнулся и помчался за ним.
Оля потерла ладонью висок — от этой погоды у нее начиналась головная боль. Что же делать? Сейчас все события представали ей в мрачном свете. Может быть, это все ничего не значит?
Но она внезапно вспомнила, что уже стала свидетельницей ужасного события и могла бы сразу заподозрить неладное, так хоть теперь…
Бежать в милицию ей не хотелось — там ее засмеют. И она пошла быстрыми шагами по направлению к тому агентству, о котором написал ей в записке Солнцев.
К Ларикову.
— Так что у нас получается весьма странная картина. Все вертится вокруг пресловутого наследства. С самого начала. Потырин вот даже не поленился выдать замуж свою дочь ради этого. Потом об этом узнает Татьяна. С кем она имела разговор за границей? Понятия не имею. По всей вероятности, с кем-то из Потоцких. Или…
Я остановилась. Меня осенила внезапная догадка.
— Так ли уж мы можем быть уверены, что встреча Шлендорфа и Воронова была случайной?
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Ларчик. — Что ты вообще пристала к Воронову?
— А если Воронова наняли Потоцкие? Чтобы он нашел Шлендорфа? Ведь Воронов определенно знает куда больше, чем изволит нам говорить… Прорвалось же у него, что у Потоцкого могла быть и дочь.
— А что, версии у нас имеешь право выстраивать только ты? — насмешливо поинтересовался у меня Ларчик. — Вот сейчас обижусь, и выстраивай все сам, — пригрозила я. — Потому что мне уже надоело, что на меня смотрят, как на глупую девочку. Вот мой тебе совет — придет Воронов, попробуй его потрясти.
— Чем? — продолжал Ларчик издеваться. — Разве что твоими гениальными домыслами…
Все. Он меня достал! Я обиделась и замолчала.
