А времени у меня, как я предполагала по скорости движения тех, кого мне было необходимо догнать, совсем не было…
Выход был один.
И я рванулась в сторону тех самых гаражей, где почти на сто процентов рассчитывала найти моего верного друга Сережку-Пенса.
Он действительно был там и при виде меня обрадовался:
— Сашка! Наконец-то ты появилась немимолетным виденьем! Честное слово, я начинаю уже ненавидеть твою работу!
Мне пришлось его разочаровать.
— Пенсик, мне очень нужен мотоцикл.
— Зачем?
— Поскольку в данный момент решающим фактором можно смело назвать скорость, то именно для скорости мне и нужен твой байк. Дашь?
— Вместе с собой, — вздохнул Пенс. — Одну я тебя не пущу.
Это несколько рушило мои планы. Я задумалась, не помешает ли мне Пенс. Потом пришла к выводу, что вполне, может быть, даже пригодится.
— Заметано, — согласилась я. — Значит, поехали. Только мне надо очень быстро…
Пенс оглядел меня снисходительным взглядом и проворчал:
— Я похож на черепашку?
С этими словами он кинул мне шлем и сел в седло.
— Поехали. Только намекни еще, в какую сторону…
— К развилке на Воскресенск, — пояснила я. — Там такая халупа, ты ее увидишь сразу. Вот там и притаились интересующие меня личности.
Пенс кивнул, и мы помчались. В последний момент, когда мы уже выехали на шоссе, сдавшееся сумеркам, я не удержалась и издала клич:
— Йех-ху!
Пенс рассмеялся.
— Ты почти такая же, как два года назад!
Небо стало покрываться тучами. Задрав голову, я поняла, что скоро начнется дождь.
— Пенс, мы быстрее ехать не можем? — прокричала я.
— Нет, — пожал он плечом. — Быстрее пока нельзя. На этой дороге цуцики с радарами пасутся… А у меня нет лишних бумажек, чтобы вырваться от них живым и свободным.
— У меня есть, — сообщила я. — Сейчас же дождь пойдет, Пенс!
— Ладно, — решился он и прибавил скорость.
Где-то вдали уже мелькала молния и слышались раскаты грома.
Но первые крупные капли упали уже ближе к развилке.
После чего я поняла, что мои любимые дожди — не самое приятное на свете дело. Впрочем, это был не дождь, а ливень.
Он хлестал с небес безжалостно и своевольно.
— Как ты думаешь, Пенс, мы с тобой большие грешники? — поинтересовалась я, слезая с мотоцикла и смотря на небо, где полыхали молнии.
— А почему ты вдруг решила задаться таким вопросом? — озадаченно спросил Пенс, пытаясь припомнить все свои грехи.
— Просто любопытно, убьет нас молния или нет. Говорят, что она убивает грешников.
— А-а… Вот и узнаем, — спокойно ответил Пенс. — Если она нас убьет, тогда мы, пожалуй, грешники.
— Только не забудь, что ты должен успеть объясниться мне перед смертью в любви, — нахально объявила я.
Пенс пришел от моего предложения в некоторое замешательство и осторожно спросил:
— Почему?
— Господи, — вздохнула я. — Везет же мне сегодня с мужчинами! Абсолютно все хамят! Даже ты, Сережечка! Ну, не могу же я погибнуть во цвете лет безо всяких красивых слов, согревающих мою отлетающую ввысь душу!
— Кстати, о гибели, — сказал Пенс. — У тебя оружие-то есть?
— Есть, — сказала я. — Тебе зачем? Хочешь, чтобы я тебя пристрелила, как загнанную лошадь?
— Нет, боюсь, что тебя могут пристрелить, — оптимистично поведал мне Пенс.
— Руки коротки, — презрительно бросила я. — Сама всех перестреляю.
Мы пробирались через какие-то заросли.
— Ты-то чего за мной идешь? — спросила я. — Сопрут твой байк, ты меня до самой старости пилить будешь…
— Так уж чтобы было кого пилить, — задумчиво ответил мне Пенс.
Где-то мелькнул свет. Дождь немного успокоился, как будто он уже иссяк, только отдельные капли теперь лениво падали на землю.
Мы вышли из зарослей и оказались перед пустырем, в конце которого стояла одинокая избушка на курьих ножках. Именно там горел свет — очень слабенький, похожий на фонарь.
Я остановилась на минуту и успокоила дыхание несколькими глубокими вдохами-выдохами.
Впрочем, стоило мне остановиться, как я увидела, что перед домиком стоит машина. Я узнала ее.
Это была машина Виктора Сергеевича Воронова.
Глава 12
Подойдя ближе, мы услышали голоса.
Под носком Пенсова ботинка хрустнула ветка. Я шепотом выругалась и попросила:
— Пенс, давай поиграем в индейцев, а?
Он посмотрел на меня и прошептал:
— Я не виноват. Она сама попалась…
— Ладно. Только постарайся двигаться бесшумно. А то мы ничего с тобой не услышим.
Мы подошли поближе, на этот раз стараясь, чтобы наши движения были более легкими.
Остановившись у стены, я прислушалась.
Голоса, доносившиеся оттуда, были мне знакомы.
— Зачем вы меня искали? Чтобы помешать мне? Какое вы все имели право мне мешать?
Высокий, плаксивый голос, без сомнения, принадлежал Володечке Баринову собственной персоной. Ай да мальчуган, подумала я. Просто пионер-всем-ребятам-пример…
Пенс, надо отдать ему должное, молчал, хотя я знала, что ему очень хочется узнать, что тут за интриги плетутся. Мне-то было легче, потому как я уже догадалась о большей части коварных планчиков, а Пенс людей в доме не знал. Он просто терпеливо, молча ждал моих высочайших распоряжений.
Воронов что-то проговорил тихо, и я даже чуть не чертыхнулась от досады.
— Какое мне дело, кто вы такой? — простонал Володечка. — Хотите свои дурацкие миллионы, да? Я вот возьму и пожалуюсь, что вы меня убить хотели… Конечно, конечно, кто же поверит? Это вообще нечестно — вмешиваться, когда все было уже так хорошо.
Тихо, почти неслышным щелчком я включила свой «уоки-токи». Пускай записывает. Конечно, я не очень-то верила в успех — для того, чтобы мне записать свой голос, приходилось очень громко кричать. Только после этого получалось тихое журчание, в котором при желании можно было узнать свой голос, доносящийся как бы из-под воды. Но — хоть так.
Они продолжали свою интересную беседу. Пенс начал врубаться в смысл происходящего.
— Слушай, — прошептал он, — а этот придурок его не пришьет?
