скорее ты ему навредишь. Уж больно слова тут… криминальные: «залечь на дно», «меня не знаешь». И что ты скажешь? Ах, моему любимому угрожают, у него неприятности, злые дяденьки на него наезжают. Знаешь, что тебе ответят: «Пусть придет сам и все расскажет». А может, сразу же пошлют тебя, попросят всякой ерундой от работы не отвлекать. Успокойся, все образуется. Иди умойся, приведи себя в порядок. Причесочка, между прочим, миленькая, как называется? — переводя разговор в другое русло, спросила я.
Маринка перестала всхлипывать и подошла к зеркалу, поправляя волосы:
— «Весенний каприз» — мы ее по каталогу выбрали, новинка сезона.
«Вот это уже больше похоже на прежнюю Маринку», — подумала я, когда она покинула мой кабинет. Голова у меня гудела, и это только начало рабочего дня. Может, сегодня понедельник? Я на всякий случай взглянула на календарь, нет. Не понедельник. Я быстренько оставила задания всем своим сотрудникам и отправилась к следователю.
Родион Дмитриевич Горных сдержал свое слово и не забыл выписать мне пропуск. Я поднялась в кабинет следователя. У меня есть своеобразная примета-игра — представлять по голосу внешний вид человека. Если портрет похож на оригинал, значит, мы найдем общий язык и понимание. А вот если нет…
Я постучалась в дверь и подождала секунду.
— Да, — послышался голос Горных, — войдите.
— Добрый день, — проговорила я, решительным шагом входя в кабинет.
Нужно честно признаться, что мое воображение сыграло со мной плохую шутку. Горных не был похож ни на своего воображаемого прототипа, ни на всех моих знакомых следователей. Родион Дмитриевич скорее походил на успешного молодого предпринимателя или банковского служащего. Приятная внешность, хороший костюм и обаятельная улыбка. Скорее всего она предназначалась прессе и мне персонально как симпатичной женщине. Не думаю, что с подследственными Роман Дмитриевич так же улыбчив. Впечатление мягкого человека Горных у меня не вызывал, скорее — наоборот.
По голосу я себе представила этакого дородного мужичка, лет сорока пяти, в помятом костюме, с неулыбчивым, постным лицом язвенника. Горных был представителем новой формации следователей, следящих не только за своей внешностью, но и за физической формой.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, к сожалению, уделить много времени вам не смогу, — произнес он, показывая рукой на гору папок, громоздящихся на его огромном столе.
Меня не проведешь, этот фокус насчет большого количества работы я и сама со своими посетителями проделываю. Любопытно было бы заглянуть, что у него в папках. Ну не журналы «Лиза», это уж точно. Интересно, какие газеты читают молодые симпатичные следователи?
— Роман Дмитриевич, не беспокойтесь, я только узнаю, как идет расследование, и удалюсь, чтобы не тратить ваше драгоценное время, да и свое — тоже. Поверьте, я тут не из праздного любопытства — это моя работа, — произнесла я с ужасно деловым видом. Я достала диктофон из сумочки и начала задавать вопросы. Версии и мотивы, возможные заказчики и свидетели…
Горных отвечал уклончиво, то и дело ссылался на тайну следствия, уводил разговор в сторону. Короче говоря, когда через пятнадцать минут я выключила диктофон, то поняла, что Родион Дмитриевич пока не продвинулся ни на сантиметр. Так и запишем, что следствие пока в полной… нет, это не для печати.
Мне ужасно захотелось разобраться в этом деле и утереть нос самоуверенному Родиону Дмитриевичу. Эх, если бы не исчезновение Вассермана, а так придется заняться расследованием параллельно.
Я закурила и, глядя на следователя в упор, спросила:
— Родион Дмитриевич, не для печати, скажите честно, вы найдете убийц профессора?
Горных пустил в дело свою потрясающую улыбку, развел руками и произнес:
— Будем стараться, Ольга Юрьевна…
Я попрощалась и покинула кабинет. Да, не могу же я газету заполнить улыбкой следователя Горных, читатели не простят мне такого откровенного литья воды. Придется хоть какую-то информацию раскапывать. Я прикинула, с чего начать? Меня посетила гениальная идея — начинать надо с самого начала, то есть с появления в нашем городе ныне покойного профессора. Вероятно, у убиенного были кое- какие грешки, в той, прошлой жизни. Надежды на это не было никакой, но я решила все же попробовать.
Моих однокурсников разбросало по стране так, что в каждом мало-мальски крупном городе есть к кому обратиться. Надо только вспомнить, кто у нас в Питере. Вовка Татаринов, Олежка Багаев, Лариса Патрикеева. Нет, Лариска не годится, она сейчас в декрете, сынульку нянчит. Ей не до того. Вовка на питерском ТV обозревает, сейчас в Вашингтоне. Остается Олежка, но как его разыскать?
В редакции кипела работа, что-то стучала на машинке Маринка, возился в своей фотолаборатории Виктор, просматривал макет следующего выпуска Кряжимский. «Дела идут, контора пишет». — Марина, ты не помнишь, Багаев меня в этом году с Днем печати поздравлял? — поинтересовалась я у секретарши. — Мне срочно его последний адрес выяснить нужно.
Маринка ворча поднялась со своего места:
— Вот уйду я, и вы без меня ничего тут не найдете. Все поздравления в синей папке, вон лежат, — Марина указала на шкаф. — На, возьми. У меня все по полочкам, все по папочкам разложено. И даже опись содержимого всех папок составлена. Учу-учу вас. Вот ведь специально для вас приклеила, — ткнула Марина пальцем в большой, исписанный ровным почерком лист. — Все пронумеровано, листик к листику…
— Спасибо, ты у нас незаменимый работник. А с чего это ты нас пугать вздумала: «Вот уйду…» — подозрительно спросила я. — Что, конкуренты переманивают? Ты это брось!.. Кто ж нам кофе варить будет и порядок наводить в наших бумагах?
Маринка махнула рукой и опять села за машинку. Ну хоть не бьется в истерике, и то ладно.
Олежка не забыл поздравить меня и коллектив газеты с праздником, я быстренько отыскала лаконичное письмо с обратным адресом и контактным телефоном. Здорово, не придется тратить силы, чтобы добыть его координаты. Я набрала код, номер телефона и через минуту уже разговаривала с Олегом.
— Здравствуй, здравствуй, ты все еще в «Свидетеле»? — поинтересовался Олег. — Не надоело? Пора тебе из провинции выбираться…
— Да нет, в отличие от тебя, люблю постоянство и стабильность, — куснула в ответ я. Багаев не мог усидеть на одном месте больше года, он менял газеты, квартиры и даже жен, при всем при этом как-то умудряясь не терять дружбы со всеми своими бывшими половинками, попадать каждый раз в хорошие газеты и писать прекрасные статьи. — Чем сейчас занят? — поинтересовалась я.
— Запускаем новый проект, пока в детали вдаваться не буду, — произнес он загадочным тоном. Это значит, что Олег Багаев снова в новой газете или в процессе поиска. — Полагаю, ты позвонила мне не только для того, чтобы узнать, как дела?
Я рассказала Олегу о гибели Карташева и попросила узнать, чем занимался профессор в Питере.
Олег обещался раскопать что-нибудь интересное о жизни Карташева и перезвонить через пару дней. Это было как раз то, что нужно. Я решила: пока Олег собирает информацию, ничего не писать в газете по поводу убийства профессора.
Олег позвонил в тот же вечер, вернее, в ту же ночь.
Я минуты три не могла понять, кому понадобилось будить меня так поздно. Наконец до меня дошло, что я разговариваю с Олегом.
— Багаев, совесть поимей, кто так поздно рабочему человеку звонит?! — рыкнула я в трубку.
— Мать, с тебя бутылка, — с ходу начал Олег, — представляешь, Карташев — грабитель старушек. Твоего профессора, если бы он из Питера не смылся, ждали крупные неприятности.
То, что дальше поведал мне Багаев, начисто отбило у меня всякий сон. Информация получалась занятная. Карташев искал и собирал старинные иконы. Вместе со студентами ездил по отдаленным деревням, якобы для сбора вещей в этнографический музей, на деле же высматривал старинные иконы и покупал их у старушек. Все бы ничего, если бы Карташев платил за эти самые иконы настоящую цену. Но сами понимаете, что у «бедного» профессора таких денег не было. Он убеждал древних бабулек в том, что их деревяшки не представляют никакой ценности, отдавал чисто символические суммы и получал иконы.
