Зеркало ее сновидений

слепы? Она женщина, жен-жен-ЖЕН-щина. – Слюна потекла из его рта. – О мои чресла!

Не в состоянии решить, что же ей следует делать, Териза просто стояла и смотрела на него.

– Посмотрите на него! – мотая рукой, он ударил короля Джойса в грудь

– удар, драматичный скорее по исполнению, чем по намерению. – И на него! – второй рукой он ткнул в Джерадина. Неловко, но быстро он нагнулся к полу, словно плохо сконструированная механическая игрушка, затем выпрямился – И на это! – Новый наклон. – И на это! – Каждый раз, когда он выпрямлялся, он показывал шашку в открытой ладони. – Все – мужчины! Все до одного!

Когда его ладонь наполнилась шашками, знаток разжал ее, и они снова исчезли в ковре.

– Клянусь крикливым козлом Архивоплотителем! – закричал он так, словно трое людей, стоящих перед ним, заставляли его переживать смертельные муки. – Она – женщина!

Двигаясь со скоростью, чрезмерной для его неловких старых конечностей, он доковылял-допрыгал до входной двери палаты, резко распахнул ее и с силой захлопнул, не выходя. А затем, несколько успокаиваясь, поднял с пола шахматную доску и установил ее на столике. Не обращая ни на кого внимания, он сел на стул и принялся изучать пустую доску, словно напряженная партия продолжалась.

Король Джойс деликатно вздохнул.

Джерадин сказал:

– Прошу прощения. – Но Териза не совсем понимала, почему ее сердце билось так сильно, словно она только что каким-то образом избежала чудовищной катастрофы.

– Ничего страшного, мой мальчик, – ответил король с отсутствующим видом, похлопывая пригодника по плечу, словно тот был в ответе за это происшествие. На мгновение его взгляд стал стеклянным, словно он размышлял о чем-то, – или, может быть, он просто успокаивался. Затем он кивнул самому себе. Неизвестно почему улыбнувшись в сторону Теризы, он сказал: – Джерадин, мне пришло в голову, что довольно удивительно, что Гильдия отпустила леди Теризу с тобой. Она здесь благодаря воплощению – а некоторые из Мастеров, насколько я знаю, существа довольно ревнивые. И я подозреваю, что они предпочитают хранить то, чем занимаются, в секрете от меня. Тем не менее ты – здесь. Как ты можешь объяснить это?

Джерадин сделал попытку твердо посмотреть на короля, но его смущение было слишком очевидно.

– Ты сказал Мастерам, что, возможно, она и сама Мастер?

Пригодник шумно сглотнул:

– Нет.

– Ага, – сказал король спокойно. – Это-то все и объясняет. Естественно, они отпустили ее, считая всего лишь одной из твоих ошибок. Но почему ты не сказал им?

Румянец медленно залил лицо Джерадина. На его скулах вздулись желваки. Смущение его было столь сильным, что Териза ощутила желание расплакаться. Но он твердо сжимал челюсти и упрямо молчал.

– Мой мальчик, мне кажется, что ты поступил неразумно. – Рука короля крепче сжала плечо Джерадина, но выражение его лица оставалось ласковым. – Ты ведь старался – сколько же времени прошло? – десять лет старался стать воплотителем, членом Гильдии. Как же ты теперь можешь рассчитывать на успех, если рискуешь обманывать людей, которые превосходят тебя знанием, умением и положением?

– Мой владыка король. – Джерадин заставил себя посмотреть королю в глаза, чтобы тот увидел боль, светящуюся в его взгляде; но внезапно в них появилось достоинство. – Если бы я все рассказал им, они приказали бы мне хранить все это от вас в секрете. Тогда мне пришлось бы проявить открытое неповиновение – и мои надежды на мантию были бы утрачены навсегда. – В его голосе зазвучала подспудная горечь. – Я не могу подчиняться приказам, требующим обманывать короля Морданта. И в то же время не могу отказаться от мечты. Поэтому я вел себя так глупо. Они сочтут, что я не заметил ее зеркал – или не понял значения того, что видел.

В ответ точно такая же улыбка, как та, что очаровала Теризу, озарила лицо короля. На мгновение его возраст, слабость и неуверенность отступили, и он стал просто счастливым человеком.

– Спасибо тебе, Джерадин. Приятно видеть такую преданность, в особенности у сына моего старого друга Домне. Я постараюсь устроить все так, чтобы тебе не пришлось раскаяться в своем поступке. А сейчас… – он стал задумчив, – давайте порассуждаем, как нам лучше все устроить? Скажи мне, – он медленно опустился в кресло, стоящее напротив сидящего Хэвелока. Его мантия неуклюже свесилась на одну сторону, еще больше напоминая палатку. – Как Мастера реагировали на появление леди Теризы де Морган?

Успокоенный обещанием короля, Джерадин расслабился.

– Все просто. Вы и сами можете догадаться, что произошло. Все были до крайности изумлены, когда она появилась из зеркала. Мастер Гилбур пришел в ярость. Я уверен, он считает, что я преступный злоумышленник, а не… – он скривился, – не просто неудачник. А Мастер Эремис, гм, был доволен.

– В этом-то я не сомневался, – прокомментировал король. – Мастер Эремис, – пояснил он Теризе, – обладает чувством прекрасного, которое никогда его не покидает.

Джерадин кивнул и продолжил:

– Мастер Квилон воспринял ее появление точно так же, как и я, – в качестве доказательства, что вы правы относительно воплотимого. Но его никто не слушал.

Мастер Барсонаж возложил на меня ответственность за нее. Он приказал мне обращаться с ней со всем радушием, согласно законам вежливости Орисона. Но приказал не отвечать ни на один ее вопрос. И вот она оказалась здесь, вырванная из собственного мира, и единственное, что привела ее сюда моя просьба. Она оказалась в месте, которого не понимает, и мне приказано не давать ей никаких, даже самых простых, объяснений.

Териза почти не слушала его. Она размышляла: «Неужели он смотрит на меня так, смотрит, словно я действительно существую?» Это ощущение было совершенно новым и полным загадочной значимости. «Неужели ему кажется, что я красива? Неужели такое возможно?»

– Правда может оказаться и в том, – заметил коротко король, – что она сама Мастер-воплотитель и выбрала нас прежде, чем ты встретился с ней.

Джерадин возмутился:

– Так что это меняет? Разве я не говорил все это время, что она является воплотителем? Она, тем не менее, достойна…

– Нет. – Тон короля был спокойным и решительным. – Ты делаешь выводы, ни на чем не основывая их.

Приказ Мастера Барсонажа имел под собой некоторые основания. Когда алендский монарх направил своего посла обсудить наши соглашения и выяснить мои намерения, он понимал, что происходит в его мире, и большую часть того, что происходит в нашем. Это подразумевалось само собой. Но, тем не менее, я не стал объяснять ему все, что знаю, думаю или во что верю, ни в политических целях, ни из вежливости. Я не приглашал его в тайные места Орисона и не пускал его в