– Нет. Ему нравилось убивать.
– Зачем же тогда Флавин его защищал?
– Затем, что это было громкое дело. А громкое дело – хорошая реклама. Для адвоката это главное – фотографии в газетах, имя по телевидению.
– По-моему, это мерзко.
– В городе Флавина – это естественно.
– Тогда мне не нравится его город.
– Мне он тоже не очень нравился.
– Из-за таких, как твой брат?
– Не только.
– Есть что-то еще?
– Многое.
– А люди? Они такие же, как здесь или… злее?
– Злее? – Габу едва заметно улыбнулась. – Не думаю, что они злые, просто…
– Просто такая жизнь вокруг них?
– Да.
– И поэтому ты захотела растить ребенка здесь? Захотела спрятать его, оградить?
– Отчасти.
– И уговорила Флавина последовать за тобой?
– Уговорила? О, нет! Сомневаюсь, что кто-то мог уговорить его покинуть свой город. Просто так сложились обстоятельства. Просто… – Габу замолчала, не желая продолжать.
– А ребенок? – спросила ее Полин. – Он родился уже здесь или же там, в другом городе?
– Здесь.
– Значит, его отец мужчина из этого города?
– Нет.
– Но…
– Иногда все становится очень сложным, Полин.
– Или странным.
– Или странным, – согласилась Габу.
– Моя мать ушла от нас с отцом три года назад, – сказала Полин после минутной паузы.
– Ушла в смысле умерла или просто ушла?
– Просто ушла.
– Тогда не страшно.
– Но обидно.
– За отца?
– За себя, – Полин улыбнулась младенцу на руках Габу. – Ты ведь не бросишь его?
– Нет.
– А Флавин? Думаешь, он сможет стать ему хорошим отцом?
– Сомневаюсь.
– Тогда зачем живешь с ним?
– Куда же его теперь денешь?! – Габу вымучила усталую улыбку. Полин заглянула ей в глаза.
– Ты ведь не любишь его? – спросила она.
– Кого? Ребенка? – растерялась Габу.
– Флавина.
– Ах, Флавина… – ее взгляд устремился к супругу. – Нет. Наверное, уже нет.
– А раньше? Там, в другом городе.
– И раньше, тоже нет.
– Понятно… – протянула Полин и отвернулась, чтобы Габу не смогла разглядеть в ее глазах сомнения.
– Вспоминаешь мать? – спросила ее Габу.
– Думаю, вы с ней очень похожи.
– Потому что она тоже не любила твоего отца?
– Любила. Когда-то давно, наверно, любила. Но потом бросила. Ты тоже бросишь Флавина. Обязательно бросишь. И бросишь намного раньше, чем мать бросила моего отца. Найдешь кого-то поинтересней, или вернется настоящий отец твоего ребенка…
– Не брошу.
– Почему?
– Потому что он знает меня. Знает мою историю, а с другим… С другим все будет снова сложно. С другим все придется начинать заново.
– Заново? – Полин хмурилась около минуты. – Но ведь это глупо.
– Это жизнь. Когда-нибудь ты тоже поймешь.
– Не пойму, – Полин увидела снисходительную улыбку на лице Габу и почувствовала, как начинает злиться. – Так нельзя. Так не хорошо, – она тряхнула головой. – Когда я видела вас втроем, то думала, что вы настоящая семья, а так… так вы…
– Самые обыкновенные? – помогла ей Габу. Щеки Полин вспыхнули румянцем. Она открыла рот, пытаясь что-то возразить, задыхаясь подступившим к горлу гневом, поджала губы, снова открыла рот, резко крутанулась на месте, пошла прочь, собираясь догнать Флавина, рассказать ему обо всем. Габу перестала улыбаться, потеряв к новой знакомой интерес. Ребенок ухватил ее за волосы, причинил боль. Габу улыбнулась ему и пригрозила пальцем. Девочка улыбнулась в ответ беззубым ртом. Девочка, которая сейчас была похожа на своего отца. На своего настоящего отца. Отца, который остался где-то далеко. Недосягаемо далеко. В другом городе, другом мире, другой реальности. Запрокинув голову, Габу устремила взгляд к серому, хмурому небу. Вся ее жизнь была где-то там. Ее брат был где-то там. Брат безумец. Брат убийца. Брат, из-за которого она едва не оказалась в тюрьме, если бы не появился Флавин и не спас ее. Ее, а не брата. Здесь она соврала Полин, но мотивы, по которым Флавин защищал ее вначале, были прежними. Слава и известность. Адвокат жаждал их так же, как их жаждал ее брат. Брат, из-за которого она оказалась здесь. Брат по имени Пилс.
Глава вторая
Ожившие воспоминания заставили Габу вздрогнуть, словно прошлое могло вернуться, схватить ее за горло. Снова захотелось убежать. Из парка, из города. Убежать туда, где никто ничего не знает. Перед глазами появились забытые картины. Ужасные картины. Картины ее безумного брата. Картины, которые перед судом печатались во всех газетах Андеры – чудесного города, в который Габу приехала к брату, надеясь начать новую жизнь, начать все с чистого листа. Но брат изменился. Он жил в мастерской, где не было ни одной картины. Лишь запах краски и пыли. Жил ночью. В городе огней и порока. А днем спал. Его кровать стояла у дальней от окна стены. Для сестры он выделил диван. Габу распаковала чемодан. Чемодан, в котором почти не было личных вещей. Все осталось позади, в прошлом. В нежеланном прошлом, на фоне которого даже пыльная мастерская брата казалась раем. Да и сам мир, что остался позади не мог соперничать с миром Андеры. Здесь все казалось глянцевым, светящимся, словно оказался в сказочном сне, где все мечты могут исполниться. А мечты были простыми и нетребовательными. Мечты Габу. И даже брат, который спал весь день, а на ночь уходил куда-то, не говоря ни слова, не мог развеять веру, что все будет хорошо. Хорошо в этой новой жизни. И это были не вера и надежда, Габу знала, что все будет именно так. Знала, с того самого момента, как увидела Андеру. Знала, убираясь в мастерской брата. Знала, открывая дверь высокому незнакомцу, который назвался другом брата. Брата, которого снова не было дома. И это имя… Это необычное имя, которое еще тогда показалось ей странным.
– Юругу? – спросила она, меряя статного незнакомца оценивающим взглядом. – Из каких ты мест, Юругу?
– Отовсюду, – он улыбнулся. У него были крепкие белые зубы. В голубых глазах играло, переливаясь, небо.
– Тогда не удивлена, что ты сошелся с моим братом. Он тоже отовсюду, – попыталась пошутить Габу. Незнакомец снова улыбнулся, спросил, может ли он войти и подождать Пилса в мастерской.
