все-таки беспокоилась о судьбе Уилла.
Она отложила книгу и подошла к чемодану с инициалами РУ. С тяжелым замком невозможно было справиться вручную, поэтому она решила сбить его молотком. К своему сожалению, она смогла найти только крошечный молоточек с шарообразным бойком под раковиной в ванной. От такого молотка не было никакого толку, и она положила его на место.
Затем Корделия попыталась взломать замок, используя крючок… заколку… ржавый меч – оружие маленьких солдатиков времен гражданской войны из коллекции Брендана, разбросанную после нападения Ведьмы, но ничто не помогало открыть чемодан.
– Уилл! – позвала Корделия. – Мне нужна твоя помощь!
Спустя несколько мгновений Уилл оказался на втором этаже в родительской спальне вместе с Корделией, тщетно пытающейся взломать замок. Корделия стала объяснять:
– Я никак не могу открыть чемодан. У тебя есть какие-нибудь идеи, как можно его…
Уилл улыбнулся и опустил револьвер. Его лицо обдало запахом пороха. Сбитый пулей замок лежал на полу рядом с чемоданом.
– Ненужное пижонство, – прокомментировала Корделия, на что Уилл просто пожал плечами.
В спальню вбежали Брендан и Элеонора.
– Круто, – сказал Брендан, увидев пробитый пулей замок. – Уилл, думаешь, я смог бы научиться стрелять из твоего пистолета?
Летчик назидательно поднял оружие вверх.
– Это не пистолет. Это револьвер «Уэбли», шестая модель. И оружие не игрушка, я не хочу, чтобы ты имел к нему отношение.
– Ладно, – ответил на это Брендан, пока Корделия открывала чемодан.
Это был превосходно сделанный чемодан, от которого приятно пахло дубом и латунью, но Корделию больше всего заботило то, что может находиться внутри.
– Ура! – победно закричала она. – Наконец-то мы хоть что-то нашли.
29
Брендан не понимал, почему Корделия так обрадовалась. Чемодан был доверху наполнен желтыми папками с какими-то бумагами.
– Документы? Но что мы будем с ними делать…
– Разве ты не видишь имя? – спросила Корделия. – Брен, ты был прав!
Она передала брату одну папку, наверху которой было напечатано:
– Наш прапрапрадедушка… – сказал Брендан, медленно беря в руки папку и разглядывая ее.
Мысленно он вернулся к стене в коридоре, на которой висели фотографии семейства Кристофф.
«Время действительно делает некоторые вещи важными, – решил Брендан. – Раньше эти документы были просто информацией на бумаге. Теперь они часть истории. Часть моей истории».
Он чувствовал смутный страх и боялся взглянуть на бумаги, задумавшись о пропавших родителях. Брендан с горечью осознал, что и сам он пропал.
«Наверное, в этих бумагах есть новости о пропаже детей Уолкеров. А что, если моя история не продолжится, а закончится вместе со мной?»
– А что это за документы? – спросила Элеонора.
– Кажется, это медицинские записи, – объяснил Уилл.
– Правильно, – сказала Корделия, рассматривая одну из папок у себя на коленях. – Доктор Уолкер вел записи о каждом из своих пациентов. Давайте посмотрим… Миссис Мэри Уоркестер, проживающая по адресу: Дюбас авеню, Сан-Франциско. Дата первого визита: 16 марта 1899 года. Жалобы: неврозы. Лечение: один живительный тоник. Хм…
– Что за живительный тоник? Как «Ред Булл», да? – поинтересовалась Элеонора.
– Я так не думаю. Больше похоже на…
– Знахарство, – вдруг произнес Уилл.
– Прости, что? – сказал Брендан.
– Это же абсолютно ясно. Ваш прапрапрадедушка был трюкач.
– Был кто?
– Мошенник. Обманщик. Псевдоаптекарь.
– Аптекарь? Нет же. Он был доктором! Доктором, эй? – возмутился Брендан.
– Очень может быть. Но он прописывал людям панацею, которая…
– Пени… что? А это не часть суши, с трех сторон окруженная водой? – спросила Элеонора.
– Ты путаешь с пенинсулой, на латыни так называли полуостров, – объяснила Корделия.
– Панацея – это лекарство, которое, по замыслу людей, должно исцелять любые болезни, – сказал Уилл. – Посмотрите всю историю болезни миссис Уоркестер, ей назначался новый «живительный тоник» стоимостью в сорок центов каждые две недели против невралгии и… она продолжала посещать доктора в течение года, после чего муж сказал ей, чтобы она прекратила слушать то, что Уолкер ей талдычит…
– Эй, ты говоришь о нашей семье!
– Спокойно. Я не обвиняю вашего прадеда. Вы, янки, помешаны на «эликсирах», «добавках», «кока- коле». Прицепите к этикетке ярлык со знаком здоровья, и вы можете сделать целое состояние в Америке.
– Но у него были причины выписывать такие рецепты, – сказала Корделия. – Например, ягоды асаи. В любом случае, может быть, в записях есть указания на связь между Рузерфордом Уолкером и Денвером Кристоффом.
Они занялись тщательным просмотром найденных в чемодане записей. Ни Корделия, ни Брендан, ни Элеонора не хотели думать, что их родственник был обманщиком, и уж тем более им не нравилось вспоминать об инциденте с пациентом отца, но никаких опровержений они привести не могли. Помимо живительного тоника, пациентам Рузерфорда Уолкера назначалось лечение на основе «травяного нюхательного табака», «оксиена» и «таблеток измельченного индийского корня».
– Поглядите. Он официально являлся продавцом змеиного масла, – объявила Корделия, отыскав рецепт «Змеиного масла Линимента Стенли».
– Это удручает, – сказал Брендан. – Не хочу больше читать.
Он запустил руки в чемодан и обнаружил, что они почти добрались до самого его дна. Брендан выложил из чемодана все оставшиеся папки, готовый взорваться от негодования, но заглушил порыв эмоций от обиды и усталости и принялся рассматривать дно чемодана.
Прямо на дне лежала книга, о которой им рассказывала Ведьма. «Книга Судьбы и Желаний».
– Не может быть, – сказал Брендан. – Так легко и просто?
На обложке книги был изображен таинственный глаз, вырезанный отцом на желудке пациента и имеющий такое большое значение для Ведьмы Ветра. Брендан потянулся за книгой, но Корделия его опередила, схватив ее первой.
– Стойте! – вскричала Элеонора. – Это опасно.
– Расслабься, – сказала Корделия. – Это не та книга. Здесь просто похожий символ, видишь? И он черный, а не бордовый. Символ не выжигался, а был нарисован ручкой.
– Похоже, что это журнал, – сказал Уилл, заглядывая Корделии через плечо.
– Мне кажется, мы не должны его открывать, – заметила Элеонора. – Это может быть ловушка.
– Мы должны его открыть, – настояла Корделия.
Глубоко вздохнув, она раскрыла первую страницу найденного журнала, которая оказалась исписана тем же почерком, что и карты пациентов.
– Почерк Рузерфорда Уолкера, мы нашли его дневник!
– Журнал, – поправил Уилл. – Мужчины не ведут дневник.
– Какая разница, читай! – сказала Элеонора.
Они окружили Корделию, жадно внимая, будто она собиралась рассказывать увлекательную историю, сидя у костра.
– «Десятое апреля, тысяча девятьсот шестой год. Дорогой дневник, – Корделия взглянула на Уилла,
