долгожданная тишина.
Постепенно присутствующие в квартире стали приводить себя в порядок: по-очереди посещали душ и, по возможности, старались не шуметь.
Со временем, прибегнув к помощи благ, начиная с необходимых по этому случаю таблеток и далее, что сопровождает жизнь человека, включая утюг, плюс, девушкам — дамские сумочки, а для Рамсеса — галстук друга, через час, красивые, одетые с иголочки, вчетвером они собрались на кухне за столом: накрытому завтраком благодаря усилиям девушек и запасам в холодильнике у Богдана.
Глядя на спутниц в строгих темных брючных костюмах с белоснежными блузками и небрежно «забытыми застегнуть» верхними пуговичками, что нарочито подчеркивало грудь, можно было думать, блондинки не потеряют актуальности ни-ког-да!
Завтракали, в основном, молча, лишь изредка перебрасываясь шуточками.
Время от времени, Рамсес, незаметно для других, бросал взгляд на красивый крошечный островок груди. Благодаря расстегнутой пуговичке, он любовался аккуратными упругими холмиками той девушки, с которой проснулся. Приятная во всех отношениях ложбинка наглядно демонстрировала уникальную неповторимость женской груди.
С тех пор, как Рамсес начал встречаться с Аликой, эта измена была первой. Его мысли прервал зазвонивший телефон одной из девушек, на дисплее которого появилась чья-то фотография.
Поднимая изящный пальчик вверх, прося тишины, трубку взяла та, с кем в конечном итоге суждено было уснуть Рамсесу.
— Да, — нежно, с чувством, ответила она, стараясь не выдать недавнее бессилие. — Привет! — казалось, искренне обрадовалась девушка и затараторила. — А я и не поняла, что это ты. Как всегда, если ты звонишь со своего Севера, номер у меня не определяется. Рассказывай, как добрался и провел выходные? Опять партнеры потащили тебя в баню? — с укоризной наехала она на мужа.
Неожиданно для всех зазвонил телефон подруги, которая моментально схватила трубку и убежала в другую комнату.
— Да… я с Лерой, — она закатила глаза, — Как обычно…Нет, ну, как ты себе это представляешь? Один там, другой сям — разъехались по делам. Мы же не говорим, раз вы уехали на выходные, а не в понедельник, что партнеры по бизнесу вам дороже, чем мы, — она подмигнула замеревшему Рамсесу, в то время как Богдан сдержанно смеялся, пальцами прикрывая рот, и изображал из себя кокетку. — Ну, дорогой, — с жеманной обидчивостью заговорила она, — не висеть же в воскресенье на телефоне, чтобы перекинуться с Лерой словечками… Обязательно!..Ну, конечно!..Хорошо… Ладненько, давай! Созвонимся ближе к вечеру, мне пора в салон, — она засмеялась, — точно, тупорогих напнуть перед работой, чтоб те раскачались в нужном уклоне… Ты прав, лапуля, тем более, сегодня понедельник… Пока-пока. Целую, милый!
К этому времени вернулась Лера. Загадочно улыбнувшись Алене, она наклонилась к ней же и они нежно продолжительно поцеловались в губы, которые единственными на лице не были накрашены. После этого, Лера села на место.
Ровно в назначенное время, благодаря ночному заказу, у подъезда, где живет Богдан, припарковалось два такси.
Все вчетвером, безупречно одетые и шикарно (без иронии!) выглядевшие на лицо, они вышли на улицу и подошли к заказанным машинам.
— Рамсес, — обратилась Алена, — а ты бывал в Таиланде?
— Нет, — ответил он, стараясь скрыть удивление после неожиданного вопроса, и подумал, она намекает ему прошвырнуться с ней в ту страну.
— А на Бали?
— Доводилось, — сказал Рамсес, теперь слегка пожав плечами, не понимая, к чему она клонит.
— Если бы ты захотел остаться на острове, — томно произнесла Алена и подошла вплотную к Рамсесу: так, чтобы ладонь оказалась у него ниже пояса. Она поцеловала его в губы и пальцами через брюки взяла его за член. — При желании, ты бы смог доставить удовольствие тем, кто приезжает туда за этим к местным «Мачо»! Она слегка сжала пальцы; ими почувствовала в деталях очертания того, что и так периодически прошедшей ночью удерживала и не только руками, затем, как бы нехотя, легонько она оттолкнула от себя Рамсеса и попрощалась с обоими. — Мальчики, пока-пока. Если что, звоните.
Рамсес собрался было что-то ответить, но, понимая, что Алена приехала к нему не ради слов, решил промолчать, оставляя все так, как есть.
Богдан же попрощался, пожелав от себя и от друга девушкам хорошего дня. В ответ они поблагодарили и еще Аленой было сказано: «Берегите себя этим днем, ваш дорогой парфюм, мальчики, способен свести с ума кого угодно, а мы вас оставляем без сил».
После чего девушки и парни сели в разные такси и отправились к привычной жизни.
Уже в машине, рядом с Богданом, на заднем сиденье, Рамсес, пребывая в некотором шоке от девушек, спросил:
— Это что за каталонские бестии из Испании?
— Понравились?
— Думаешь, я помню?
— Совсем ничего?
— Хочешь сказать, у тебя в голове сохранились детали?
— Что, не похоже?
— А ты, как думаешь?
— …, — таким образом, Богдан среагировал на последний вопрос Рамсеса. Собственно, состояние обоих не располагало к особой концентрации внимания на чем-либо. Мозг словно врос в черепную коробку и теперь в ответ Богдан смог лишь только подумать о прямой русской речи.
Такси продолжало, казалось Богдану и Рамсесу, плавный ход, что в скором времени убаюкало их и они заснули.
Вдруг, машина на полном ходу резко затормозила!
Посыпался отборный мат водителя, а Богдан и Рамсес проснулись у передних сидений, угодив лицом в подголовники кресел.
— Охренел? — констатировал Богдан очевидное.
Таксист размахивал руками и продолжал орать через стекло. Наверное, полагая, что, тем самым, оглушает врага — в виде пары не задавленных демонстрантов, которые находились поодаль от основного скопища людей. После столкновения с такси, они поправляли одежду и придавали транспаранту, наскоро написанному от руки, развернутую крикливость.
— О-о-о, только их не хватало, — простонал Богдан. — Опять они высыпали на улицу! Теперь придется думать, как нам шкериться, — заговорил он в сердцах, — чтобы добраться до здания биржи и не быть растерзанными на куски!
Несколько лет назад, когда-то успешно подавленное по всему миру движение «Захвати», теперь, в некоторой схожести с тем движением, бунт тех, кто против, походил на мощную силу: по крайней мере, количественно. В каждом отдельно взятом государстве участников, недовольных политикой в области финансов, становилось все больше и уже настолько значительно, что силовым структурам становилось трудно: им уже намного тяжелее было справиться с протестующими. На помощь все чаще приходили военные, но по численности их все равно оставались тысячи, а ряды недовольных исчислялись уже миллионами. К тому же, среди служак в защиту власти все чаще находились те, кто присоединялся к бастующим, заявляя: «Мы с вами».
С недавних пор такая ситуация в большинстве стран подходила к критической отметке. Недовольство среди населения росло, а договариваться со стороны власти уже было нечем. Подобие цейтнота объяснялось просто. Взяв было правительством курс на очень жесткую экономию, населению такой шаг не понравился, потому как крупные корпорации и банки продолжали богатеть. «Да и, — считали граждане, — с какой стати каждый из нас обязан расплачиваться из собственного кармана за чьи-то ошибки в руководстве?» И это было абсолютной правдой.
В противостоянии настал такой момент, что, чем дальше, тем тяжелее в каждом отдельно взятом государстве, власть справлялась с протестами, среди которых были перформансы, выступления,
