распространения листовок, символические акции, забастовки, демонстрации и уже кое-где сооружали баррикады. Самым страшным в продолжение такого ряда стала информационная война в Интернете на власть, крупные корпорации и, конечно, банки. Дошло до того, что в последние месяцы в нескольких странах, включая Россию, вспыхнули протесты, которые приняли насильственные формы, а беспорядки едва не увенчались бунтом в стране.
— Мужики, ближе к зданию я не подъеду! — признался таксист, замороченный скандалом с протестующими, когда поймал на себе взгляды недовольных участников акции.
— Сейчас. Я позвоню только, — попросил Богдан. Без этого имея головную боль, ему пришлось искать на дисплее смартфона нужный номер. — Возможно, что мы подъедем к зданию с другой стороны. Подожди… пожалуйста.
— Хочешь уберечь нас, чтобы эти не растерзали? — спросил Рамсес, уныло кивнув в сторону бастующей толпы.
— Э-э, — издал укоризненный звук Богдан, пальцем нажал на кнопку соединения с абонентом и «взглядом с бодуна» посмотрел на Рамсеса, добавив: — Дурак!
Еле заметно усмехнувшись, Рамсес посмотрел в окно. У здания биржи творилось нечто невообразимое. Протестующие скандировали требования и кричали в мегафоны. Кто-то куда-то перебегал. Поодаль от собравшихся выстроились колонны военных машин. На всем этом фоне безлюдное вчерашнее воскресенье выглядело, как затишье перед бурей.
Рамсес по-особому остро почувствовал, что за выходные он пропустил нечто очень важное в новостном поводе и теперь это отразится на его работе, так как принимаемые им решения не будут адекватными в предстоящих торгах.
— Что-то со связью, — сказал Богдан и повторил вызов. — Бесполезно. Ну-ка, а твой номер… Не-а, и с тобой не соединяет. Набери-ка ты, Диму.
С первой попытки Рамсес тоже не дозвонился. Он набрал номер телефона Димы во второй раз.
— Пошли гудки. Сам переговоришь?
— Дай, — Богдан выхватил трубку.
— Дмитрий, привет! Это Богдан. Со своего не могу дозвониться… Недалеко, тут почти рядом у колонн военных машин… Хорошо, через пару минут. Уважаемый, — обратился он к таксисту, когда закончил говорить и отключил смартфон, — поезжай здесь направо, а там, я покажу.
Состояние Рамсеса — и без того не в лучшей форме — дрогнуло и внутри появилась тревога. Но уточняться, куда они едут, Рамсес не стал у друга, который подался вперед и тупо (без — право, лево) пальцем показывал дорогу. Он был уверен, что они зайдут в здание с начальником отдела, Дмитрием, с другой стороны и по понятным причинам, без соприкосновения с происходящим. Но все же от нарастающего волнения ему стало не по себе.
— Такое ощущение, — произнес Рамсес, глядя через окно на беспорядки, — что мы на другой планете… Или они на другой планете.
В машине никто на слова не среагировал.
В отдалении от биржи, на проспекте, где людей было больше, чем техники, они пересели к Дмитрию в новенький, вобравший в себя элегантность, Ауди А8 белоснежного цвета. Хозяин машины в строгом черном костюме был не менее суров и изыскан, но за безупречной внешностью скрывалась тревога и беспокойство.
— Никак не могу переговорить с женой, — сказал Дмитрий, нервничая. Он непрерывно тыкал пальцем по дисплею, не поднимая глаз и не поздоровавшись с Рамсесом и Богданом в ответ. — Вы новости слушали с утра? Можете не отвечать. Понятно, — говорил он жестко, не оставляя попытки дозвониться.
Каждый трейдер должен был приходить на работу со свежей утренней информацией и, как можно пораньше до начала торгов. По времени парни приехали загодя, но касательно новостей оправдываться бы им не получилось, поэтому Богдан и Рамсес грамотно промолчали. Не открывали они рты еще и потому, что чувствовали — сегодня самая главная новость будет более глобальна, нежели каждодневное проведение торгов в нужном направлении и в скором она прозвучит от Дмитрия.
— Аналитики, — заговорил их шеф, не выпуская смартфон из рук, — считают маловероятным открытие сегодня фондовых бирж по всему миру.
— Ни в Токио, — решил уточниться Рамсес, — ни в Гонконге, ни в Сингапуре…
— Да! — продолжил Дмитрий, перебив. — Торги так и не начались нигде. Они остановлены до особого распоряжения. Правда, какая команда и от кого она будет исходить, не ведает никто.
— Что будем делать завтра? — спросил Богдан.
— Все будет зависеть от внешнего фона в мире. Сами видите, что творится здесь у нас. Согласно новостным репортажам, в других странах не лучше. В семь утра мне пришло сообщение на электронную почту от шефа. Чтобы не накалять ситуацию вокруг биржи, принято решение не пытаться проходить в здание. Вероятно, то же самое уведомление есть и у вас в переписке. Вот я и пробую созвониться со всеми, чтобы узнать, кто еще с утра не подходил к компьютеру, — он занервничал и заговорил на другую тему. — Черт, как я уехал из дома, теперь и с супругой не могу связаться!
Раскрасневшееся лицо Дмитрия, до сего дня спокойное и выразительное в понимании происходящего, сильно изменилось. От розоватой былой холености не осталось и следа. К тому же, у него напрочь исчез особенный взгляд, за которым непременно всегда он озвучивал верный вывод. В минуты такого выражения глаз у шефа, многие трейдеры занимали выжидательную позицию и даже не пытались всерьез говорить о своих соображениях, зная, что шеф примет решение, и не самое худшее.
Но этим утром все было по-другому.
Богдан толкнул друга и взглядом указал на смартфоны у каждого в руке.
— Дмитрий, — обратился Рамсес. — Мы тоже начнем обзванивать.
— Пробуйте, — ответил он и добавил раздраженно: — Думал, обзвоню всех и тотчас займусь основными клиентами. Могу себе представить, на какой они измене, — Дмитрий нервно хмыкнул. — Но, по-моему, бесполезно сегодня звонить. Не знаю, толи повстанцы захватили телефонные линии, толи правительство, таким образом, глушит общение протестующих, чтобы усложнить уличному быдлу координирование действий, но мобильники молчат! Бог знает, что?!
Богдан и Рамсес принялись проверять связь в попытках дозвониться к коллегам.
Чтобы попытаться хоть как-то прояснить не особо внятную ситуацию предстоящего рабочего дня и всей недели в частности, Рамсес обратился к Дмитрию:
— Возможно, чтобы завтра фон стал нормальным? Ну, или хотя бы, как в последнее время, умеренно-негативным?
— Рамсес, ничего не могу сказать. Но то, что творится сегодня, когда-то должно было настать. За несколько лет мы привыкли к тому, как фондовый рынок резко взлетает, стремительно падает, а в общей динамике — это топтание на месте. И при этом все напрочь забыли, что кардинальное исправление обстановки возможно только после улучшения экономической ситуации в целом. Теперь дотоптались, — он опять злобно хмыкнул. — Как в таком борделе можно дождаться уверенного позитива хотя бы по одному фактору, я не знаю!
— Закрытие бирж, — продолжал говорить Рамсес и дозванивался вместе со всеми, — можно расценивать, как убийственную панику на мировых площадках?
— Думаю, — ответил шеф, — паника уже на правительственном уровне совместно с крупнейшими корпорациями. Хотя, — он махнул рукой, — присутствие государства на рынке давно уже толком не помогает.
— Летим, куда хотим? — попытался разрядить обстановку Богдан.
— И небывало обновим рекорды падения? — присоединился к иронии друга Рамсес.
— Боюсь, капитализация мировых бирж рухнет настолько, что теперь уж точно рынок утянут под дно, — в раздумьях сказал Дмитрий и твердо добавил: — потому как ярмарка буржуев давно избита до дна.
Спустя минуту, Дмитрий добавил еще, вздыхая:
— Что они творят?
