сравнивать… Человек, сами понимаете, звучит гордо… Человек! Человечище!.. А обезьяна?.. Обезьянище?»
Именно из гуманных и исключительно из человеческих соображений было решено не подвергать льва повторной экзекуции с применением огнестрельного оружия, а искать иной способ выхода из ситуации — способ, в должной мере соответствующий громкому званию хомо сапиенс… Отпускать льва на волю, разумеется, никто не собирался (и дело не в жадности, а в принципе). Взрывные работы тоже исключались (да и кто бы им позволил!) Оставалось рассчитывать на имеющуюся в их распоряжении малую и большую механизацию. Что касается большой механизации — тут все было ясно: собственного робота-грузчика экспедиция трагически лишилась, а ожидаемая в качестве компенсации замена, пока еще не прибыла. Но это дело времени. Что же касается механизации малой — здесь против каменных стен пещеры были задействованы два ручных лазерных резака. С помощью геологической блиц-разведки и несложных математических вычислений выяснилось, что проще не пытаться увеличить существующий вход, а проделать новый, широкий, с противоположной стороны пещеры, где каменные стенки оказались не в пример тоньше. Этим и занималась сейчас большая часть экспедиции в количестве восьми человек во главе с Савелием, два дня как вернувшимся из неудачной спасательной вылазки. Занималась вполне успешно, вход был наполовину готов, так что — опять же не прав Иван — дело двигалось, и никто не сидел, за исключением страдающего в клетке льва… Такими, с позволения сказать, научными результатами располагала экспедиция в данный момент. Такие вот были у начальника этой экспедиции итоги, которые можно было подводить, а можно и НЕ подводить…
…Вкрадчивые, медленные, тягучие аккорды «Сиртаки» незаметно окутали Бореля Марленовича. Приятно и ненавязчиво вплелись в отстраненное течение его мыслей, усыпили плавными струнными переливами. Не спеша, постепенно, как бы нехотя становились громче, наращивали темп, — все быстрее, быстрее, быстрее — пока до Бореля Марленовича не дошло наконец, что это звучит их общий, для всей экспедиции, сигнал вызова. Борель Марленович встрепенулся, захлопал ладонями по столу, по карманам и, ничего не найдя, начал крутить головой, на слух пытаясь вычислить местоположение источника мелодии, которая звучала уже в темпе перестука колес курьерского поезда. Наконец окончательно зашедшийся в музыкальном экстазе коммуникатор был найден и судорожно извлечен из-под груды приборов на столе — одновременно с этим в палатку вихрем влетел Иван Санин…
Борель Марленович понял, что у них что-то случилось. И что Иван уже в курсе того, что случилось. И, как всегда, чуточку раньше начальника экспедиции — впрочем, как и положено хорошему проводнику…
Случилось же следующее. Возле пещеры появился посторонний. Сработала сигнализация периметра, была объявлена тревога, работы остановлены, и далее все действовали быстро и грамотно, в соответствии с инструкцией, — то есть, попрятались кто куда. С помощью скрытых видеокамер было точно установлено, что в настоящий момент на территории фронта работ экспедиции пребывает в единственном числе некий легковооруженный человек, мужского пола, неопределенного возраста, с неопределенной целью, передвигающийся осторожно, но не так что бы очень, и не проявляющий никаких внешних признаков агрессии, о чем Савелием, выполняющим функции старшего группы, было немедленно доложено в базовый лагерь. «Это тот самый, Борель Марленович! Помните?.. Про которого я рассказывал!» — возбужденным шепотом закончил свой доклад Савелий.
Борель Марленович, конечно, помнил. Как и то, что после тогдашнего Савелиева рассказа трижды внутренне перекрестился, несмотря на свое более чем атеистическое отчество. «Сидите там тихо! Как мыши! Сейчас будем… — сурово приказал он Савелию и следом Ивану: — Бери карабин… Полетели!»
И они полетели…
…Савелий, весь утыканный зелеными ветками словно леший, встретил начальство новостями. (При этом ему даже не пришлось особенно понижать голос: все окрест заполнял невообразимый львиный рев — и не рев даже, а какой-то чудовищно надсадный, до неприличия вульгарный ор, без малейшего намека на царственность персоны и с абсолютно явными трансляциями: «Ну щас я выйду!!!») Новость же, собственно, была одна. Давешний Савелиев знакомец, подойдя непосредственно к штатному львиному лазу, внимательно его изучил и, не заходя в пещеру, совершил ее наружный обход — произвел, так сказать, разведку местности. Обнаружив еще один вход, он тут же принялся наглухо закладывать его только что вырезанными из массива каменными блоками, и за каких-то десять-пятнадцать минут героического труда привел стенку в изначальное состояние… Сейчас незваный гость, по словам Савелия, сидел перед оставшимся единственным входом и совершенно по-хулигански швырял туда камни, доводя несчастного льва до бешенства. «Представляете, Борель Марленович? Идиот какой-то!» — возмущенно сказал Савелий, оглядываясь на остальных пацанов, торчащих за его спиной одинаковыми кустами. Те согласно замотали ветками: ага, мол, точно идиот, — а еще кретин, дебил и просто ужас дремучий…
— Значит, он не знает, что лев в клетке, — задумчиво сказал Иван Санин, глядя на Бореля Марленовича.
— Значит, не знает, — сказал Борель Марленович.
— Перекрыл, значит, противнику пути отступления и теперь проводит плановую артподготовку. Работает по площадям…
— Атаку готовит?.. — предположил Борель Марленович.
— Скорее выманивает, — сказал Иван Санин.
«Какая атака? Какие пути отступления? — недоуменно закрутил головой Савелий. — Вы о чем?» — «Ты что же, Савелий, еще не понял, зачем он сюда явился — приятель твой?» — усмехнулся Иван и посмотрел на начальника экспедиции.
— Видишь ли, Сева, — сказал Борель Марленович, в силу профессиональной привычки стараясь быть деликатным. — Судя по всему, этот местный житель… Этот эллин… Решил эээ… убить нашего льва…
К чести мальчишек, успокоились они довольно быстро и возмущались не сильно — лишь немного посверкали глазами, грозно расправляя плечи и выразительно хватаясь за электрошокеры, — мужественными голосами возвестили о своей исключительной любви к дикой древнегреческой природе, диким древнегреческим животным, вспомнили мамонтов, зачем-то «Красную книгу» — словом, весьма натуралистично изобразили советский плакат «Не отдадим врагу ни пяди родной земли!» Убедившись, что пацаны вполне успокоились, Борель Марленович клацнул затвором карабина…
— У меня там это… на льва заряды, — вдруг сказал Иван Санин. — Я говорю, доза-то львиная. Может половинку?
— Половинку? — Борель Марленович на секунду задумался, оценивающе качнул на ладонях тяжелый «Хеклер унд Кох» и, видимо, припоминая свой предыдущий не очень удачный опыт, ответил: — Нет, пожалуй. Не надо половинку… Пусть будет львиная… — Потом, прикинув что-то в уме, добавил: — И вот что еще, Иван… Свяжись, пожалуйста, со своими — с кем-нибудь из аварийных мастерских…
Стрелком школьный учитель истории был неплохим. В том смысле, что плохим стрелком он не был.
