— Кто его знает…
Он, конечно, мог бы поспорить, но мысли растекались, как желе на солнце. К тому же очень мешала та самая муха, необъяснимым образом стакнувшаяся с Трошиным и безгласно выступающая на его стороне. Она ползала и путала мысли.
Зашел Панфилыч, мягко смахнул пустую посуду со стола и поставил еще пару бутылок минеральной. Коротков налил немного в свой стакан и вдруг засмеялся:
— А как он орал, Зелинский! Жалко, ты, Георгий, не слышал.
— Да уж, — сказал Трошин. — Не повезло.
— Ну ладно, мне домой пора, — объявил Коротков без всякого перехода и паузы. — Вы пойдете?
Он был человек серьезный, давно женатый. Трошин, впрочем, тоже был женат, но Сокольников еще ни разу не слышал, чтобы он как-то упомянул о домашних делах. И не от скрытности, а оттого, что Трошина эти дела в самом деле мало интересовали.
Они распрощались у трамвайной остановки. Сокольников зашел в вагон, и вновь ему почудилось, что на переднем сиденье в своем старушечьем платье сидит Надежда Азаркина. Он даже сделал несколько шагов в ее сторону, чтобы убедиться в своей ошибке наверное…
Утром зарядил дождь. Неподвижные тучи обложили небо. Дождь был холодный, какой-то вязкий, и сразу стало понятно, что лето кончилось.
Ужасно тяжело было вставать сегодня именно из-за погоды. Сокольников даже опоздал на работу, хотя и пытался изо всех сил наверстать минуты, сверх положенного отданные подушке. К счастью, никто из начальства на пути не попался, даже Трошина в кабинете не было, хотя какой-то кремовый плащ аккуратно висел на вешалке.
Вялость, сонливость вновь овладели Сокольниковым, едва он перевел дух и опустился на свой стул. Достав для вида и раскрыв какую-то папку, он бессовестно задремал, да так крепко, что едва услышал шаги Трошина в коридоре.
— А! Ты здесь! Хорошо. — В отличие от Сокольникова, Трошин был свеж и полон сил. — Есть для тебя кое-какая работа. Сейчас придет одна дама. Ты ее допроси. Бланк у тебя есть? На вот, возьми. Кстати, ты ее знаешь. Ратникова — директор рыбного. Азаркина дала показания, что ей тоже продала монеты. Вот по этому факту и допроси, считай, это поручение следователя. Опознание только что провели. Особо не нажимай, спокойно и сдержанно. Ты меня понимаешь? Хорошо. А я сейчас к Гайдаленку…
Все эти слова Трошин произносил как бы мимоходом, давая понять, что задание пустяковое и чем скорее с ним справится Сокольников, тем больше времени у него останется для настоящих важных дел.
И все же сон мигом слетел с Сокольникова. Ну, дела! Ратникова, та самая, оказывается. Вот тебе и симпатичный директор.
Она постучала негромко, деликатно, наверное, едва касаясь филенки тонкими пальчиками.
— Можно?
Изящно неся аккуратно постриженную головку, простучала по полу каблучками — стук-стук. Села и гладкую, без единой морщинки юбку оправила тоже очень изящно, демонстрируя, наверное, как это полагается делать по высшему классу.
А потом без тени робости посмотрела на Сокольникова, уверенная и гордая в своей зрелой, испытанной красоте.
— Здравствуйте. Мне сказали, в ваш кабинет…
— Все правильно, — подтвердил Сокольников, усиленно хмурясь. — Я вас должен допросить. По поручению следователя.
— Пожалуйста.
Обретая уверенность, Сокольников без нужды ворохнул на столе бумаги.
— Вы знакомы с Надеждой Азаркиной?
— С этой женщиной? — Ратникова слегка надула губки. — Нет. Хотя она меня, возможно, видела в магазине.
— А с ее мужем?
Она сделала брезгливую гримаску.
— Как-то приходил проситься на работу. Но я таких типов и на порог не пускаю.
— Нам известно, что вы приобрели у Азаркиной четыре золотые монеты.
Ратникова вскинула руку, предварительно изогнув ее в кисти и расслабив пальцы. Получилось очень грациозно.
— Ну что вы! И в голову бы не пришло. С какой стати?
— Напрасно вы так, — мрачно сказал Сокольников. — В деле есть прямые показания. Если мы найдем монеты…
— Ищите, пожалуйста, — любезно разрешила Ольга Аркадьевна Ратникова. — Даже странно как-то. Мы же интеллигентные люди…
— Вы только хуже себе делаете, — без особой убежденности сказал Сокольников. — Стоит ли отрицать очевидное?
Он понимал, что говорит не то и не так, догадывался, что Ольга Аркадьевна отчего-то подготовлена к этому разговору гораздо лучше, но перестроиться не мог.
— Ну, знаете, — повела плечиком Ратникова, — не вижу тут ничего очевидного. Два алкоголика меня чернят. Мне даже неудобно напоминать старую пословицу: муж и жена — два сапога пара.
— Азаркина не алкоголик.
— Да? — удивилась Ольга Аркадьевна. — А вы на нее повнимательнее посмотрите. Поверьте, уж в этом я разбираюсь. Повидала, знаете.
— Вы же говорили, что ее не видели!
— Отчего же? Я сказала: возможно. И вообще ищите сколько вздумается. Мне просто жаль вашего времени.
Сокольников сделал попытку зайти с другой стороны.
— Зачем же им вас оговаривать?
— Как вам сказать?.. — Ольга Аркадьевна чуть подалась вперед, отчего тонкая ткань платья натянулась, выразительно подчеркнув все, что было необходимо. — У меня все в порядке, все хорошо. И на работе, и дома. А у них? Думаете, они этого не понимают? Вот от этого все и происходит. Зависть, Олег Алексеевич, самая обыкновенная зависть. Я не впервые, к сожалению, это на себе испытываю. Ну, и, конечно, мой отказ взять его на работу сыграл не последнюю роль.
Она была так естественна, что Сокольников против воли признался себе: если б не показания Азаркиной, он бы, пожалуй, поверил. И все же директриса рыбного лгала, потому что не лгала Азаркина.
— Смотрите, — произнес он равнодушно, — ведь вас арестуют.
Он пристально заглянул в ее лицо и застал врасплох, хотя лишь краткий миг понадобился ей, чтобы отгородиться и спрятать мелькнувшее в глазах. Он не понял, что это было, но мог поручиться: не беспокойство и не страх.
— Вам, конечно, виднее, — с достоинством отвечала Ольга Аркадьевна, — хотя я не понимаю, почему вы так разговариваете.
Стремительно вошел Трошин. На Ольгу Аркадьевну он даже не взглянул. И она ни единым жестом не отозвалась на его появление.
— Как дела? — Трошин мельком заглянул в протокол. — Заканчивайте, Сокольников, у нас еще много чего…
Но Сокольников отложил ручку и вежливо попросил Ольгу Аркадьевну посидеть несколько минут в коридоре. С приветливой и равнодушной улыбкой она вышла, оставив в кабинете тонкий аромат духов.
— Ну, чего ты хотел? — нетерпеливо спросил Трошин.
— С ней нужно работать, — с недоумением ответил Сокольников. — Она все отрицает. Такое впечатление, что заранее готовилась.
— Может, и заранее, — легко согласился Трошин. — Шестые сутки пошли. За это время многое можно
