Расспрашивала потом: кто что сказал, как посмотрел да почему Таисия до сих пор не пригласила его в дом. Мол, сколько можно бродить по улицам, уже не лето, а сама Таисия давно не ребенок…
Скупые ответы подруги Эльку не раздражали. У нее и из них складывалось вполне определенное представление о Вячеславе как о человеке приличном и достаточно обеспеченном.
Элька не понимала равнодушия и бездействия Таисии. Считала – глупо упускать классного парня. И удивлялась про себя, что могло привлечь его в диковатой девчонке. Неплохой, конечно! Но предельно наивной и явно не от мира сего.
Элька часто оставалась ночевать, как–то незаметно приучив Таисию к мысли, что это нормально, и узурпировав на веки вечные диван в гостиной. В ванной появились ее зубная щетка, косметика, банное полотенце и махровый халат. В прихожей стояли ее тапочки. На журнальном столике лежали Элькины книги.
Как–то сложилось, что именно у Таисии она встречалась с Бекасовым. Будто случайно. И практически всегда они уходили вместе. По разным причинам.
То Федор Федорович предлагал проводить ее хотя бы до автобусной остановки. То оказывался на машине и тогда уж подбрасывал до самого дома. То вдруг приглашал обеих девушек в ресторан, Таисия неизменно отказывалась, а Элька так же неизменно соглашалась. То у него в кармане оказывались «случайно завалявшиеся» билеты в театр…
Забавно, но Эльке никак не удавалось затащить Бекасова к себе «на чай». Федор Федорович не отказывал явно, просто вечно спешил куда–то, клятвенно заверял, что непременно зайдет в следующий раз.
Назавтра он опаздывал на встречу с другом. Через день его ждала мать, он обещал переночевать в родном доме и поговорить с ней, а уже поздно. Еще через два дня Бекасов тряс перед ее носом билетом на самолет – срочная командировка. Потом бывший однокурсник звонил среди ночи и просил о помощи…
В глазах Бекасова Элька читала искреннее сожаление, что вот так неловко все складывается – он бы рад, но… И верила, потому что обычно жизнь сталкивала с парнями, мечтающими остаться с ней наедине. А уж получить приглашение «на чашечку кофе» или «на чай»…
Элька злилась на весь мир – ведь она практически прямым текстом предлагала этому странному типу… гм… себя, у Бекасова же будто временно отказывали мозги. Или он не слышал ее?
Элька плохо понимала, что происходит. Федор Федорович не просто ей нравился, Элька ни об одном мужчине не думала так много. Уверяла себя, что совершенно к нему равнодушна, однако…
Каждый день в постели она перебирала драгоценные воспоминания и не могла заснуть. Любая мелочь казалась значительной, любые слова или поступки Бекасова были отмечены особым смыслом, любая встреча наполняла ее глупым девчоночьим томлением.
Элька ежевечерне ждала звонков Бекасова, ее мучило его упорное молчание. Ведь она лично сунула Бекасову в руки визитку, а он почему–то не звонил.
Смешно, но Элька надеялась, что Бекасов потерял визитку. Пусть он и не походил на человека, что–то теряющего или что–то забывающего.
К девяти часам вечера Элька спешила к Таисии.
Почему нет? Они подруги, и Бекасов, с его глупым гонором, тут ни при чем, мало ли с кем Таська дружит…
Федор Федорович… и не нравился ей особо.
Эльке приятнее люди утонченные, интеллигентные, Бекасов же – настоящий громила, и ведет себя соответственно, словно только что из лесу вышел. И к женщинам у него отношение странное – снисходительное и покровительственное, что унизительно… наверное.
Элька с негодованием отвергала предположение, что влюблена!
И ни капли не сомневалась – сам Бекасов от любви еще дальше.
Временами Элька ловила на Таисии странно напряженные взгляды Федора Федоровича и непроизвольно сжимала кулаки – в эти секунды она почти ненавидела новую подругу. А уж как ненавидела себя за непонятную зависимость…
По счастью, Таисия ничего не замечала.
Эльке иногда казалось – подруга жила как во сне, и герои книг для нее были более реальны, чем Бекасов, например, или Славик.
Тася будто грезила наяву. Чтобы поболтать, мало было ее окликнуть, приходилось обязательно дотронуться, а то и потрясти за плечо. Иначе Таисия витала в облаках, ничего не слышала и не видела.
Элька старалась не задумываться, какие отношения связывали этих двоих – таких разных и в то же время неуловимо схожих в чем–то главном.
Раз и навсегда Элька сказала себе – давняя детская дружба. И порядочность Бекасова. Всего лишь.
Не мог он оставить беспомощную Таську один на один с этим миром!
А жаль.
Элька изо всех сил старалась доказать, что Тася теперь не одна, Бекасову не о чем беспокоиться.
И боялась – а вдруг поверит?
И не придет завтра.
* * *
Бекасов в жизни не чувствовал себя настолько глупо. Всегда считал себя человеком жестким, довольно практичным, не склонным к пустым фантазиям.
Реалист, прагматик, немножко циник – это все он, Федор Федорович Бекасов. Именно таким он себе нравился. Именно таким он себя видел.
Федора Федоровича со школы бесили романтические бредни Мелкой о неведомом принце, который непременно появится рядом и сделает ее счастливой. И это бы ладно, любая девчонка, как Федор Федорович понял из книг и уроков литературы, мечтает о «принце на белом коне», это нормально. Как и грезы о счастье.
Но почему этот сказочный персонаж непременно должен был назвать ее полным именем?! И как можно искренне верить в подобные глупости?!
Этого Бекасов не понимал и понимать не хотел.
И злился на бабу Полю, заморочившую девчонке голову. Мелкая и без того вечно витала в облаках, не замечая реальности, старуха же ее буквально закодировала.
Мысль, что какой–нибудь кретин случайно назовет девчонку Таисией и малышка по наивности решит, что именно он – ее судьба, приводила Бекасова в бешенство, а собственная беспомощность заставляла скрежетать зубами.
В бекасовских ночных кошмарах этот подонок менял физиономии так же часто, как кокетливая барышня платья, но неизменно оставался писаным красавцем – высоким и плечистым. И дурашка Мелкая млела от восторга, ибо гаденыш частенько маскировался под ее любимых биатлонистов, девчонка же обожала этот вид спорта и во время чемпионатов мира буквально прилипала к экрану телевизора.
Бекасов еще со школы готов был придушить любого, рискнувшего назвать Мелкую полным именем! Исключительно для профилактики, чтобы девчонка не наделала глупостей.
Бекасов не сомневался: с Мелкой его связывала только жалость. И взятые на себя обязательства.
Никогда он не смотрел на нее как на девушку. Прекрасно зная дату рождения, Бекасов и сверстницей ее не считал – только младшей, только подопечной.
Никто настолько не нуждался в его защите, как Мелкая! Бекасов понял это сразу же, как только узнал о смерти ее родителей и всмотрелся в полные слез серо–голубые глаза – настоящие озера, совершенно прозрачные, удивительно светлые, бездонные, затягивающие.
Именно тогда Федор Федорович почувствовал себя мужчиной.
Ни победы на соревнованиях, ни многочисленные кубки и медали, ни рост, ни физическая сила ничего не значили в жизни Бекасова, разве что гордость немного тешили. А вот зависимость Мелкой, ее беззащитность и слабость, ее доверчивость и странная, почти невероятная чистота, которой давно лишился
