ноги а он танцор мировой
25 марта Сегодня подходят новые части с отдыха А мы наверно скоро смотаемся на отдых на пополнения Я сейчас прышываю пуговицы все время отрываются просто одно мучения пока прышыл все пальцы поколол Как те бабы ш'ють и пальцы целы»
Перед броском на Берлин
«26 марта Сегодня мы вышли на отдых из боев с под города Гдыня Так и не прышлось побывать в этом городе в честь этого пянствовали целую ночь Много здесь лутшых друзей осталось А именно Шуралев Миша Он со мной шагал с под Белгорода Амос легко ранен в руку но он в госпиталь не пойдет и мы напишем любимой Мишиной в Казань А за что мы будем писать она все одно ничего не пойметь
27 марта Сегодня мы с утра уежаем на отдых… Лансберг Здесь мне сегодня повезло Напился до пяна и зашол… на одно женское лицо… На выстрелы собралась братва…»
— В этот день мы попали в большой двухэтажный дом, который заняли освобожденные нами из концлагеря девушки-еврейки. А тут уже оказались шустрые из другой части. Ну меня с пьяных глаз и повело: мы, значит, освобождали, а вы пользуетесь… Короче, вышла пьяная драка из-за женщин, что на фронте было явлением обычным. Правда, на этот раз она затянулась. И один из них, как потом оказалось, водитель машины, видя, что разведчики скоро разделают пехоту под орех, сел в машину, рванул в нашу часть и донес майору Королеву. Вышло так, что в пылу драки я даже не заметил, что передо мной уже не пехота, а наш Королев. Врезал и ему… Но, правда, он не обиделся. Приказал только сдать оружие и возвращаться в часть.
Как же это было стыдно на глазах у всех сдавать майору свой пистолет. Наверное, этот стыд разведчика перед пехотинцами понял и Королев. Его бронетранспортер уже отъехал метров на сто, когда он вернулся и отдал мне пистолет. А к этому моменту я уже заметил, что в стороне поодаль стоит и ухмыляется тот шофер-доносчик. Ну, такого стерпеть было нельзя. Как только пистолет оказался в моих руках, тут я ему и устроил цирк: стрелял под ноги, то справа, то слева, а он подпрыгивал, как девка через скакалку… После чего Королев решил не оставлять нас здесь. Сдать оружие уже не требовал, а приказал сесть в его бронетранспортер. На следующий день незлобиво отчитал: «Вы что, с ума посходили? Уже край войны, а они палят друг в друга…» Тем все и кончилось.
«28 марта Недавние бои везде груды кирпича… женщыны просят… в 41 крычали… сейчас просят…
29 марта Прыехали на место розполагаемся в лесу А я с майором в хате лесника Ребята здесь кругом строят землянкы Случайно мне попалась одна фрау которою я не прозевал
30 марта Был сегодня в гостях у своего друга Ляха жывет он хорошо строит землянку… Мы с ним хорошо газанули… я пошол домой через лес спать…
3 апреля До 10 ч. ремонтировал мотоцык Кто то увел пружыну карбюратора ну и я тоже вынул з другого после ремонта долго катался а вечером водил хлопцев в деревню
4 апреля Сегодня ездили в деревню мыть мотоцыклы. Дети так з нами познакомились что когда заметят нас все бегут к нам за конфетами»
— Отношения с немецким населением у нас складывались по-разному. Но в основном нормально. Ну а дети есть дети, с ними всегда общий язык найдешь. Нам нравилось, что они нас не боятся, доверяют нам. Война тяжела для всех, в том числе и для немецких детей. Ведь многие из них, так же как и наши, лишились своих отцов. Поэтому нам хотелось как-то пожалеть, пригреть немецких детей, показать и доказать, что мы им не враги. Наш повар Архипенко, когда раздавал из котлов еду, всегда подгонял солдат: «Быстрей, быстрей, славяне! Вон еще сколько ртов накормить надо…» — и показывал в сторону детворы. Оставшееся в котлах обязательно раздавалось детям. Видя это, их матери вскоре стали приходить к Архипенко и предлагать свою помощь на кухне. Повар не отказывался, и работали они в дружном согласии. Вскоре солдат на кухню уже не назначали, со всем управлялись немки.
А с конфетами такая история вышла. Мальчишки помогали нам мыть мотоциклы. Был среди них старший, лет двенадцати, огненно-рыжий парень. Поскольку он верховодил над всеми, мы прозвали его «обер-лейтенантом», и ему это очень понравилось. Так вот, этот «обер-лейтенант» страшно возмутился, когда мы угостили конфетами подошедших девочек. Вначале мы не поняли его возмущения, а потом кое-как объяснились. Оказывается, девочкам нельзя было давать конфеты, поскольку они не мыли мотоциклы, а значит, не заработали. Только сейчас мы поняли, почему пацаны отказывались брать у нас конфеты до того, как не помоют мотоциклы: в этой стране все едят только заработанный хлеб. А насчет заработать они были сообразительные. «Обер-лейтенант» сам предложил нам «за дополнительную плату» показать, где живут молодые немки…
В это время мы квартировали в доме у фрау, которая вела свое хозяйство одна. Вначале не обращали внимания, а потом заметили: уж очень вежлива она с нами, обходительна, стремится во всем угодить. А сама в глаза наши заглядывает с какой-то тревогой. Думаем, неспроста все это. Так и оказалось. Захожу однажды в ее сарай. Уж зачем, не знаю. А там мужчина прячется. По его виду я понял, что это немецкий офицер. На ломаном русском языке он объяснил, что является мужем фрау. Пришел я к нашим ребятам, рассказал, кто прячется в сарае, и предложил: «Черт с ним, пусть остается со своей фрау. Одним пленным больше, одним меньше…» Ребята со мной согласились. Потом фрау была очень нам благодарна за то, что мы не тронули ее мужа.
«5 апреля Мы сегодня переежаем на новую квартиру. К исходу дня хорошо встроялись в отведенному нам домике
6 апреля К нам в часть прыехала фотомашына фотографировать нас Я несколько раз сфотографировался а после всего напилысь так что ели добрели до своего домика
7 апреля Сегодня был занят писмами з дому давал ответы… Потом задали такую пянку!!!
8 апреля Сегодня я ходил на охоту Целый день прошатались выпил спирт который был в нас во флягах шли домой но наскочили на стадо подняли стрельбу в ходе этой перестрелкы убили две козы
9 апреля Сегодня мы вшестерых фотографировались в трех позах а вечером кутили и я водил ребят к своей знакомой немке Сегодня она бедная работнула
10 апреля Сегодня по тревоге выежаем на передовую за Одер Ночю переехали Одер и заночевали в какой то разрушеной деревне. За ноч два раза налетали фрицы бомбить
11 апреля Утром рано уехали на самый передок заняли оборону как раз в поместе фельдмаршала Паулюса Большое у него имение было здорово жыл и захотел Сталинграда…»
— Интересное поместье у фельдмаршала было. Громаднейший двухэтажный дом, наполовину уже разрушенный снарядами. А рядом какое-то странное сооружение: большой высокий холм, в который с двух сторон встроены массивные железные ворота. Когда мы вошли в эти ворота, увидели обширные помещения, уходящие вниз, под землю, на три или даже на четыре этажа. Связывались они винтовыми металлическими лестницами. Ворота в центральный зал такие, что сюда зайти могла любая техника. И людей здесь можно разместить очень много. Сооружение настолько укрепленное, что никакой артиллерией, никакими бомбами его не разрушить. Видимо, еще до войны, собираясь в боевой поход на Восток, фельдмаршал думал о том, что придется скрываться от славян у себя дома.
«13 апреля День тихый, тихый а вечером налетели кукурузникы фрицевские и целою ноч чемоданы с гранатами бросали у нас одна машына загорелась»
— «Чемоданы с гранатами» — это кассетные бомбы. По размерам и по форме такая бомба действительно напоминала чемодан. Сброшенный с самолета «чемодан» в воздухе раскрывался, из него высыпались небольшие бомбочки, примерно штук сто. Разрыв каждой по силе такой, как у гранаты. Осколки
