— Так ты его не расколола? — с разочарованием протянул криминалист. — Теряешь навыки, теряешь…
Он сокрушенно покачал головой. Майра ухмыльнулась снова.
— Презумпция невиновности, — напомнила она и добавила. — Вообще для убийцы двух рецидивистов он слишком интеллигентен. Да и физическая форма не та.
— Как раз интеллигентные хлюпики в большинстве случаев и оказываются маньяками, — возразил Петер.
— Вот это ты мне и проверишь, — Майра протянула ему стаканчик. — Держи пальчики.
Петер рассмеялся.
— И хитра же ты, Каранка! — восхитился он, принимая пакет. — Недаром тебя Лисой кличут.
Он подмигнул инспектору. Майра невинно похлопала ресницами. Потом сразу посерьезнела и спросила:
— Ты слышал когда-нибудь про антропомантию?
— Нет, — удивился Петер. — Что это еще за диво?
— Это гадание на человеческих внутренностях, — пояснила Майра. — Древний ритуал. Был известен еще до Сумеречной эпохи. Например, жрецы гадали на собственную судьбу или на исход битвы путем иссечения внутренних органов человеческих жертв.
— Ты что же, думаешь, что убийца выпустил своим жертвам кишки, чтобы погадать на будущее? — хмыкнул Петер. Заявление инспектора показалось ему смехотворным. Но Майра не смеялась.
— Я вовсе не это хочу сказать, — возразила она. — Но извращенный способ убийства навел меня на определенные мысли. Сначала я вспомнила про антропомантию. А что такое антропомантия, как не ритуальное жертвоприношение, по сути?
— Ритуальное убийство… — Петер тоже задумался и помял нижнюю губу.
— Может быть. Отчасти. Посуди сам, — предложила Майра. — История знает множество примеров. Графиня Батори убивала девушек и купалась в их крови. Влад, господарь древней Валахии, пировал рядом с посаженными на кол. Жиль де Рэ купался во внутренностях еще живой жертвы. И многие другие, которых история связывала с изуверствами и занятиями черной магией.
— Брр! — Петер передернул плечами. — Жуть какая! Слушай, — вдруг вспомнил он. — А этот профессор. Он разве не изучает что-то подобное? Затерянные племена. Монстров…
— Вот-вот, — кивнула инспектор. — Я сразу об этом и подумала. Тем более, как сказали газетчики, он недавно вернулся из Дара. А по слухам, там можно встретить всякое…
— Это точно, — подтвердил Петер. — Но я вот еще думаю… а разве при ритуальном убийстве не используют какие-нибудь магические символы? Предметы? Но ведь ничего подобного обнаружено не было.
Майра согласилась и с этим.
— Но ты знаешь, — сказала она. — Когда я беседовала с профессором, я заметила некоторую странность…
— Какого рода странность? — полюбопытствовал Петер.
— Шрам на руке, — пояснила она. — Во всю правую ладонь у него шрам в виде креста. Явно сделано умышленно.
— И что это доказывает?
— Наверное, ничего, — Майра вздохнула. — Ты все же проверь отпечатки.
— Прямо сейчас и займусь, — пообещал Петер.
Майра заранее поблагодарила криминалиста. Но на душе было неспокойно. Сейчас ей очень хотелось оказаться неправой в своих рассуждениях. Именно потому, что если она права — вслед за этими убийствами последуют еще.
И вот тогда это будет самой настоящей проблемой.
19. В патоке
Виктора разбудило низкое отдаленное гудение.
Еще мучимый утренним похмельем, он прошелся по комнате, прислушиваясь к отдаленному гулу. Гудение будто шло откуда-то снаружи и напоминало не то жужжание работающих механизмов, не то гудение высоковольтных проводов. В помещении почему-то было темно, хотя часы показывали девять утра. И сначала ученому показалось, что окно задернуто плотными черными шторами, но почему-то не изнутри, а снаружи, с улицы. Шторы колыхались, мерцали золотыми искрами и шевелились, будто живая масса. Все еще пребывая в недоумении, Виктор подошел к окну.
И тут же спазм едва не вывернул его желудок наизнанку, потому что вся наружная поверхность стекла оказалась облепленной осами.
Словно единый живой организм, они двигались, переползали с места на место, и издавали тот самый гудящий звук, который выдернул ученого из сна.
Насекомых было так много, что за ними не было видно ни единого просвета. Преодолевая омерзение, Виктор протянул трясущуюся руку и стукнул в стекло.
В тот же момент кишащая масса поднялась в воздух. В уши хлынула звуковая волна, которую мог бы издать поднимающийся в воздух небольшой вертолет. Виктор в ужасе зажмурился, повинуясь скорее инстинктам, нежели здравому смыслу. А когда открыл глаза, окно уже очистилось, и между рамами проглядывало серое утреннее небо.
Некоторое время Виктор просто ошалело стоял у подоконника, напряженно вздрагивая от каждого шороха листвы, вслушивался в тишину комнаты. Биение собственного пульса в ушах казалось ему зловещим гудением вернувшегося роя.
А еще он ни на минуту не сомневался в причине такого странного поведения насекомых.
Он знал, почему осы активизировались в эти последние теплые осенние деньки. И знал, откуда в саду появились шершни, покусавшие соседскую девочку. И виноваты были не погода, и не миграция, и не какие-то еще естественные причины.
Виктор вдруг почувствовал крайнюю усталость. Ему страстно захотелось, чтобы все оказалось просто сном. Чтобы не было ни экспедиции, ни похорон его товарищей, чтобы дарское подразделение так и осталось мифом. Но в нижнем ящике комода лежал свернутый рулоном ржавый мундир, и лежал стек с пятнами крови на лезвии. И, конечно, никуда не делся Ян — хищник, попавший из диких джунглей в джунгли городские. И, надо отметить, очень быстро адаптировавшийся в них.
Виктор еще жутко злился на него за доставленные неприятности. И чувствовал раздражение из-за разговора с рыжей инспекторшей, который состоялся этим же утром, сразу после нашествия ос. А уж она, судя по всему, знала куда больше, чем хотела показать.
И умудрился же Ян потерять телефон! А еще называет себя высшим созданием, безупречным воином. Какой, позвольте спросить, воин будет терять порученные ему вещи, да еще при подобных обстоятельствах?
«Тот, которому наплевать на последствия», — сразу же ответил себе Виктор.
Но ему-то было не наплевать.
Самому Виктору было не наплевать ни на свою репутацию, ни на свою карьеру, ни тем более жизнь.
Теперь единственное, что мог сделать ученый, это поскорее решить свои проблемы.
Именно поэтому он первым делом позвонил своему давнему знакомому Глебу, историку, который имел обширные связи во многих сферах.
Конечно, сначала запрос Виктора показался историку странным. Странным, но не таким уж трудновыполнимым.
— Знаешь, если брать статистику, как раз в этот период пришелся последний пик чрезвычайных ситуаций в северных регионах страны, — с интересом заметил он. — Действительно, неурожай и суровые
