убралось сейчас подальше. Из его, Виктора, квартиры. Из города, а, еще лучше, из жизни.
— Ты должен мне помочь, — прохрипел Ян. — Договор…
Виктора снова затрясло, но теперь от возмущения.
— Плевать я хотел на твой договор! — заорал он. — Я ничего тебе не должен! Ни-че-го! Ты сам нарушил его, и нарушил дважды! Что случилось с пунктом «не причинять никому вреда»?
— Я не хотел, — снова повторил Ян. — Она мне нравилась…
И добавил жалобным тоном растерянного ребенка:
— Зачем мне было ее убивать?
Виктор запрокинул голову и истерично расхохотался.
— Зачем? — издевательски передразнил он. — Ты об этом спрашиваешь меня? — он презрительно сощурил глаза и ткнул в Яна пальцем. — Да потому, что ты чертов садист! Маньяк! Ты это понимаешь?
Теперь Ян снова смотрел на Виктора. Его перекошенное лицо было мертвенно-бледным, единственный глаз широко распахнут, словно от глубокого потрясения. Съехавшая повязка обнажала красновато-белые гребни изуродованной плоти.
— По… жалуйста… — пробормотал Ян.
Это слово он произнес через силу, будто впервые пробуя на вкус. Но именно поэтому в душе Виктора разросся новый взрыв негодования.
— Не говори о том, о чем не имеешь понятия! — зло выплюнул он.
— Так научи меня! — теперь Ян кричал тоже.
И эта эмоциональная волна, до сей поры не свойственная ему, ошеломила ученого, сшибла с ног, и он только и мог, что оторопело смотреть в мокрое, изуродованное лицо Яна.
— Ты не знаешь, — лихорадочно продолжил тот. — Как жить с этим. Когда не значишь ничего. Лишь расходный материал. Когда в теле не осталось ни одной целой кости. Когда есть только боль. И смерть. Испытываешь сам. Питаешься этим. Изо дня в день, — он судорожно сглотнул и начал неуклюже подниматься по стене. — И не знаешь другой жизни. Только страх. Только боль. Только насилие. Меня так долго учили этому. Я не умею по-другому.
Теперь он поднялся во весь рост. Стоял, привалившись плечом к стене, и казался еще более жалким, чем обычно. Виктор отступил на шаг. Он вдруг подумал, что не смог бы ударить Яна снова — трогать его сродни тому, что трогать таракана. От этой мысли он слабо застонал, и показалось, сейчас его самого стошнит от омерзения. Если Ян задержится здесь еще хоть на мгновение — его вывернет наизнанку сытным обедом, который они вместе с Лизой заказали в кафетерии гостиницы: тыквенным супом и бараньими отбивными.
— Я не хочу так, — сказал Ян, и его голос почему-то дрогнул. — Я хочу понять, чего был лишен. Все это время. Хочу знать. Чувствовать…
Он выдержал паузу. По лицу градом катился пот, оставляя на коже полосы из грязи и крови. Но мутный глаз подернулся ряской мечтательности, не свойственной ему раньше.
— Любить… — почти неслышно, одними губами закончил Ян.
Виктору показалось, что он сходит с ума. Этот демон, с головы до ног облитый чужой кровью, на счету которого не одна жизнь, сейчас как ни в чем не бывало стоит в его квартире и мечтает —
Виктору снова захотелось истерически рассмеяться, но вместо этого он сказал:
— Я не верю. Уходи.
Яна затрясло сильнее.
— Пожалуйста, — тихо проговорил он.
Дрожащими пальцами подтянул повязку на место, тыльной стороной ладони утер окровавленный рот. Виктор со злорадством отметил, как на щеке васпы разливается багрянец гематомы.
— Уходи, — повторил он.
— Нет! — Ян подался вперед. Пошатнулся, но не упал.
— Помоги мне, — исступленно попросил он. — Если не ты, то кто?
— Я тебе не верю, — Виктор отступил снова.
— Прошу…
Тогда Виктор сжал кулаки и закричал, распаляясь от отвращения и злости:
— Убирайся, я же сказал! Уходи, ну? Уходи, или я уйду сам!
Он повернулся к Яну спиной.
Холод разливался по комнатам волнами, вздымал ламбрекены штор. Будто снаружи рвалось что-то невообразимое, гнетущее. Что-то, гораздо страшнее, гораздо могущественнее Яна, и частью чего был Ян.
Первобытный страх, возникший из ниоткуда, захлестнул Виктора с головой. Он страстно захотел сейчас оказаться от этого места (
— Виктор…
Раздавшийся голос, впервые обратившийся к нему по имени, будто хлыстом опоясал ученого по спине. В этих звуках было столько отчаяния и боли, что Виктор содрогнулся. Он повернулся через плечо, холодея от дурного предчувствия.
Ян все еще стоял, привалившись к стене плечом. Его руки висели плетьми, но теперь в них было что-то, сверкающее бело-голубыми сполохами оточенной стали.
— Я все равно умру, — произнес Ян и поднял нож. — И лучше умереть сейчас. Чем жить чудовищем.
Лезвие вошло в его шею прямо над воротником рубашки. Виктор испуганно вскрикнул, что-то горячее брызнуло ему на лицо и одежду.
Лезвие ножа слева направо прочертило глубокую борозду, выпало из разжавшихся пальцев. Комната наполнилась сырыми, хлюпающими звуками. Виктор видел, как Ян выкатил глаз, задыхался, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, инстинктивно поднял к горлу скрюченные руки — организм все еще боролся за жизнь. Но для него теперь все было кончено. Багряный поток толчками изливался между пальцами и липкими черными лужами растекался по новому профессорскому паркету.
22. Призрак в городе
Убитую обнаружила ее подруга, которая зашла узнать, почему Карина Полгар не вышла на работу. Дверь квартиры оказалась открытой, а что увидела там девушка — об этом Майра предпочла не вспоминать. Конечно, она навидалась всякого, но этот стиль убийства, больше напоминающий работу мясника на бойне, казался ей наиболее отвратительным.
Кровь настолько пропитала постельное белье и ковер на полу комнаты, что о химической чистке не могло идти и речи — только выбрасывать после того, как истечет срок хранения вещественных доказательств. В помещении стоял и соответствующий запах, вдохнув который, приехавший на вызов молодой полицейский выбежал на улицу, не в силах сдерживать тошноту.
По результатам предварительного расследования, Карина Полгар была изнасилована, замучена и зверски убита. Убийца нанес ей несколько ножевых ранений в области груди, живота и бедер, затем перерезал ей горло, но, не удовлетворившись и этим, вспорол тело от ключицы до паха.
— Облегчил работу патологоанатомам, — мрачно пошутил Адам из отдела дознания.
Майра не смеялась. Она уже видела подобное раньше, каких-то день или два назад.
— Брось, Каранка, — сказал тогда Адам. — Одного трупа явно недостаточно для того, чтобы говорить о появлении маньяка.
— Труп не один, — возразила та. — Именно так были убиты двое рецидивистов в Дорожном переулке.
— Ну, кроме похожего способа убийства, эти преступления не связаны между собой, — возразил
