леса.
— Он в кроссовках? — удивился Жулин и тоже рассмеялся. — «Адидас» на дороге рядом с селом в пятьдесят девятом году! Это круто!
— Это глупо! — отметил Саша. — Хотя Ждан наверняка знал, что делает, если так светился. Вероятно, его обувь пришла в негодность, а замены не было.
Длина шага и акцент при надавливании на пятку и внешнюю сторону стопы говорили о том, что беглец уходил в заросли быстрым шагом. Несколько раз Айдаров замечал, как след сбивается. Словно Ждан увертывался от бросаемых в него предметов.
— Ничего подобного! — усмехнулся Стольников. — Это он на ходу оборачивался и смотрел на кромку леса. Мы были у него как на ладони.
Дорога закончилась.
Если до опушки леса разведчики еще могли строить догадки и логически мыслить, то теперь им оставалось лишь полагаться на авось.
— Мамаев, какие ты знаешь правила при наблюдении в лесу? — Раздвигая лапы растущих на самом краю леса елей, Стольников зашел в заросли.
— Если сороки заорали, значит, кто-то идет. Когда медведь гадит, он всегда сидит по ветру. Еще могу определять стороны горизонта по механическим часам. Ну, по стрелкам часов… Это все.
— Молодец, — похвалил майор и спрятал улыбку. — Это нам очень пригодится. Особенно в случае с медведем. В дополнение могу сообщить, что умею определять стороны горизонта по часам электронным.
Пройдя вглубь около пятисот метров, Мамаев наконец не выдержал:
— Командир, я не понял. Как можно определить направление на юг и север, глядя на электронные часы?
Стольников тихо рассмеялся. Все это время он думал о том, что они движутся в ложном направлении, выполняя чудовищный по хитрости план Ждана. А Мамаев, оказывается, это же время потратил на то, чтобы понять шутку с часами! Смешно было именно потому, что, не поняв с самого начала, Мамаев молчал до тех пор, пока не иссякло воображение. Но все-таки спросил, потому что всегда и все доводил до логического завершения.
— Мамаев, я не знал, что ты такой наивный. Возьми две спички и изобрази на циферблате электронных часов стрелками то время, которое показывают цифры. И победа будет за тобой.
Чем дольше они шли, тем больше Саша уверялся, что они — жертвы замысла Ждана. Он вел группу вперед, но его все с большей силой тянуло назад. Словно к спине был привязан резиновый бинт. Чем дальше уходил Стольников, тем сильнее тот натягивался. Пытаясь собраться, Саша пока не находил объяснений.
— Откуда здесь столько русских? — говорил на ходу Баскаков. — Диву даюсь. Уже в трех населенных пунктах побывали — как в центральной части России!
— Последствия реализации плана Вождя по великому переселению душ! — усмехнулся Стольников. Сломав по дороге ветку, он теперь отмахивался от комаров и мошкары. — Чеченов — в Казахстан и в Сибирь. Русских — в Чечено-Ингушетию и Казахстан. Но подожди, скоро все изменится! Все вернутся на свои места и устроят в честь праздника великую резню.
— Не хочу я здесь этого ждать! — запротестовал Баскаков. — Я вообще хочу домой. — И рассмеялся: — А еще сильнее — в Берлин. Мне там понравилось. Горничные в отелях раскрепощенные!
Все рассмеялись.
— Ты только здесь о Берлине никому не рассказывай, — попросил Стольников.
Уже в который раз он ощутил крайнюю необходимость прислушаться к себе и заставить думать рационально. Не в силах более терпеть гнетущее чувство беспокойства, он остановился и предложил Жулину перекурить. Спокойно обдумать дальнейшие действия — вот что сейчас нужно в первую очередь. Ждан тоже думать умеет, а преследуемые всегда соображают быстрее преследователей. Закон самосохранения, чувство собственной безопасности позволяет беглецам более трезво и изощренно мыслить.
Лес велик. Ждан нездоров. Его дальнейшее движение по маршруту, наполненному гнусом, змеями и мошкарой, подобно самосожжению. Полковник все-таки больше городской житель, чем абориген чеченского леса. Даже вполне здоровые и чувствующие себя бодро Жулин и Ключников, и те уже чувствуют некоторое разочарование от погони. Что говорить об имеющем лишний вес, никогда ранее не бегавшем по лесу человеке с пошатнувшимся здоровьем?
«Жулин чешется, как чесоточный, у меня от паутины уже все пальцы и глаза слиплись… А что же сейчас происходит с тобой? Ты вернешься, Ждан! Обязательно вернешься! Хотя бы потому, что это же самое чувство самосохранения окажется сильнее необходимости бежать».
— Олег, наша дичь будет уходить по радиусу обратно. — Стольников хлопал по карманам, позабыв о том, что выбросил пустую пачку.
— А почему ты уверен в том, что он возвращаться будет? — спросил подошедший Баскаков.
— Еще одна ночь в лесу, и ему конец. Он понимает это. Нужно обрезать его маршрут и не ходить за ним петлей, как умалишенные.
Развернувшись в известном одному ему направлении, майор уверенно пошел сквозь ветви деревьев. Пожав плечами и посмотрев на бойцов, прапорщик направился за ним. Незамеченным оказался за спиной километр пути…
Выйдя на небольшую полянку, окантованную по периметру кустами ромашек, Стольников остановился.
— Смотрите! — Он указал на предмет, лежащий рядом с недавно нарытым бугорком земли.
— Ну, крот поработал, — устало отозвался Лоскутов. — Их тут в это время как в городе милиции при объявлении операции «Перехват»…
— Рядом смотри!..
На земле, сливаясь с травой, лежал предмет зеленоватого цвета. Стольников присел над ним и улыбнулся. С накипающим волнением внутри он протянул руку к этому совершенно необоснованно находящемуся посреди дикого леса предмету…
Он держал в руке вывалившийся от чрезмерного износа «язык» от кроссовки с надписью «Адидас»…
— Он не пошел на север! Он делает круг!
Жулин мягко усмехнулся.
Пройдя метров триста на запад, Ждан остановился. С его лба градом катился пот, от которого разъедало все лицо. Новые укусы комаров в распухшие части тела заставляли все его существо вырваться из ненавистного леса и идти открытым местом. Поразмыслив, он принял решение. Он даже не сверял его с логикой, полагаясь лишь на чутье. Еще два часа ходьбы в зарослях — и укусы комаров станут не болезненными, а убийственными. Та ночь, когда он уснул, привалившись без сил к дереву, оказалась роковой. Инстинкт самосохранения кричал о том, что нужно вернуться. Что выяснят разведчики, когда «вытрясут» стариков? Получат противоречивую информацию. Старик, этот прожженный алкоголик, «поведет» Стольникова на восток. А старуха, боясь ответственности и потери после сыновей еще старика, скажет правду. То есть укажет направление в сторону севера. Если бы не Стольников, можно было бы ни о чем не беспокоиться. Но этот человек не сразу, так через час поймет, что его водят за нос!
«Ну, уйду я в соседнюю область, — думал Ждан, — и что? Меня там затравят уже через сутки. Продолжать уходить в лес? Сдохну от шока! Думай, думай!»
Но стоять и думать среди облака гнуса было невозможно. Каждый укус комара превращался в укус осы. По миллиардной доле миллиграмма под кожу полковника входил яд. Бросив взгляд на солнце, он решительно направился назад. Но идти след в след он не будет. Он сделает крюк и вернется в горское село. Это единственное место, где его не будут теперь искать.
Ждан научился мыслить рационально. Но самым удивительным было то, что полковник их уже не боялся, этих мыслей. Он перешел черту, за которой страх нарушить закон начинает трансформироваться в страх возмездия. Теряется чувство законопослушности, меняется шкала ценностей, приходит чувство
