— Это мы и есть, господин Ракшас, — сказала Филиппа. — Филиппа и Джон. И Дыббакс.
— Ты хочешь сказать, что вы — не
— Не волнуйтесь. Мы стали индийцами, чтобы не сильно отличаться от местных жителей.
— Это вы мудро замаскировались, — сказал господин Ракшас. — Даже леопард иногда скрывает свои пятна, чтобы остаться незамеченным. — Он искоса посмотрел на тлеющего гуру Масамджхасару. — Жаль, что этот господин так стремился на самое заметное место.
— А в итоге замаскировался под барбекю, — пощутил Дыббакс.
— Но что это? Что я держу в руках? — Господин Ракшас сел. Вздыхая, причитая и утирая слезы, рассматривал он Королеву-кобру. — Верно говорят: последний улов дня так же свеж, как первый.
— Кто бы еще понимал, что это значит, — пробормотал Дыббакс.
— Наконец я получил эту вещь, по прошествии стольких лет… — Господин Ракшас покачал головой и улыбнулся Дыббаксу. — Я уже не чаял. Это самое чудесное чудо.
— А благодарить за него надо этих детей, — сказал Нимрод. — Только сначала давайте-ка отсюда выберемся. Причем поскорее. — Он не сводил глаз с громадной трещины, которая возникла на почерневшем от копоти потолке над все еще горевшим телом гуру. — Что-то неуютно мне в этом помещении.
— Подождите, — сказал Джон. — Мы не можем уйти отсюда без мистера Джалобина. Они его тоже посадили под замок. Он наверняка где-то здесь.
— Джалобина? — удивился Нимрод. — Он же ненавидит Индию. Что он тут делает?
— Нас охраняет, — едко ответил Дыббакс.
Нимрод усмехнулся, а потом произнес свое слово-фокус:
— ФЫВАПРОЛДЖЭ!
Но ничего не случилось.
— Бесполезно, — сказал он. — Я все еще наполовину заморожен. Надо выбираться по-мундусянски. Господин Ракшас, вы способны идти?
— Да. — Ракшас, кряхтя, спустил ноги с кровати. — Но старость — слишком высокая цена, жаль платить так много за мудрость и знания, — добавил он, пытаясь подняться на ноги. Близнецы поддерживали его с обеих сторон. Похрустывая каждым суставом, старик наконец выпрямился и проговорил: — Вот в такие-то минуты я и сожалею о том, что не умер молодым. Джон! Филиппа! Позвольте мне подержаться за вас еще немного. Один шажок, другой… Теперь для меня и такая ходьба — большой подарок!
Как только старшие джинн снова облачились в изъятую у них одежду, вся компания поспешно покинула лабораторию через раздвижные стеклянные двери. Они даже не оглянулись, когда горящий труп гуру свалился-таки наконец вместе со стулом на пол и огонь, подпитанный жиром, вытекшим из толстого тела гуру, принялся пожирать стул и труп с новой яростью.
Нимрод тревожился не напрасно: из-за жара, исходившего от горящего гуру, не только растаяли замороженные джинн, но и загорелось помещение, находившееся непосредственно над лабораторией. Теперь все подземелье было заполнено едким удушливым дымом.
— Как же мы найдем тут Джалобина? — сказал Дыббакс.
— Очень просто, — ответил Нимрод и громко позвал дворецкого.
Дети тоже принялись кричать, а потом, по сигналу Нимрода, все притихли и стали вслушиваться в тишину. Дыббакс, чей слух оказался самым острым, бросился в отходивший вбок коридор.
— Сюда! — уверенно крикнул он. — Я точно что-то слышал.
Прежде чем устремиться вслед за Дыббаксом, Нимрод захватил кислородную маску и баллончик из лабораторных запасов, поскольку знал, что, в отличие от пяти джинн, Джалобин наверняка задыхается в этом дыму.
— Сюда. — Дыббакс отодвинул защелку у какой-то двери, и они очутились в помещении, которое, видимо, служило прачечной.
Дворецкий, пошатываясь, двинулся им навстречу.
— Слава Всевышнему! — кашляя и хрипя, проговорил он. — Воистину, слава Всевышнему. Я уже готовился стать копченым окороком. Или селедкой. Короче, блюдом с дымком. — Он снова закашлялся и кашлял не переставая, пока Нимрод не поднес к его лицу кислородную маску.
— Сэр? — Джалобин оторопел, наконец разглядев хозяина. — Живой! И господин Ракшас жив! Я и не чаял!
— Гуру похитил господина Ракшаса и меня прямо из гостиницы в Калькутте, — признался Нимрод. — Если б вы с детьми не пришли нам на помощь, мы, скорее всего, остались бы тут очень надолго.
— Где он? — спросил Джалобин. — Где этот безумный гуру?
— Увы, — сказал Нимрод. — Или не увы. Но он сгорел. И всех нас ждет та же судьба, если мы быстренько отсюда не выберемся.
Джалобин подхватил баллон с кислородом под свою новую руку и показал на уходивший дальше коридор.
— Думаю, выход там. Я слышал, как туда пробежала целая толпа. Примерно час назад.
— Джалобин, — сказал Нимрод. — Не могу не отметить, что у вас снова две руки.
— Да… ну… в общем,
Они шли быстро — насколько позволяли силы господина Ракшаса — по задымленному коридору и, миновав несколько раздвижных дверей, наконец добрались до лифта. В отличие от подъемника, что висел над пропастью и доставлял гостей в ашрам, этот двигался не на ослиной, а на электрической тяге. Впрочем, он не работал. Дыббакс давил и давил на кнопку, но кабина все не шла. Тогда Дыббакс отправился искать поэтажный план, где был бы указан аварийный выход, но вдруг наткнулся в дыму на что-то пушистое. На полу лежал задыхающийся от дыма койот. Дыббакс взял его на руки.
— Нельзя бросать его здесь на верную смерть, — просто объяснил он. Поняв, что рядом друг, койот воспрянул духом и принялся с благодарностью облизывать лицо юного джинн. И куда только делась вся его прежняя свирепость?
— Если мы не откроем двери этой шахты… — пробормотал Нимрод. Он не договорил, но всем и так было понятно, что будет дальше. Даже джинн не могут долго дышать дымом. Да и запас кислорода в баллончике Джалобина должен был рано или поздно подойти к концу.
— ФЫВАПРОЛДЖЭ! — громко и требовательно произнес Нимрод.
И опять без толку. Нимрод вопросительно взглянул на Ракшаса, и старый джинн покачал головой, точно подтверждая печальную правду, которую Нимрод и так уже инстинктивно знал: к старику джинн-сила пока тоже не вернулась.
— Джон? Филиппа? Дыббакс? — окликнул он. — А ваша джинн-сила восстановилась?
Все трое уныло вздохнули. Хотя коридор был полон дыма, в подземелье было еще очень холодно.
— Да какой от вас от всех прок? — возмутился Джалобин и передал Нимроду кислородный баллон, к которому по-прежнему вела трубочка от его маски. — Подержите-ка, а я займусь этой дверью. С тех пор как дети подарили мне новую руку, меня не покидает странное ощущение. По-моему, я стал необычайно сильным. Когда меня скрутили прихвостни гуру, я был уверен, что легко могу поднять их обоих и хорошенько стукнуть лбами, так чтоб искры из глаз посыпались.
— Это наша работа, — гордо сказал Дыббакс. — Мы сделали вашу новую руку сильнее, чем у нормального человека. Кстати, а почему вы, собственно, не стукнули лбами этих ребят?
— Потому что один из них наставил на меня пистолет, — сказал Джалобин. — Ты еще юнец и не понимаешь, что никаким, даже могучим рукам с оружием не совладать. Я же не пуленепробиваемый.
Джалобин просунул пальцы в щель между дверями лифта и начал раздвигать их со всей своей недюжинной силы — ну точь-в-точь Самсон в храме филистимлян.
Скрип металла, похожий на скрежет натянутой до отказа якорной цепи, разносился по задымленному подземному пространству. Несколько мгновений двери лифта сопротивлялись богатырскому натиску Джалобина, а потом внезапно уступили и, уже изрядно погнутые, раскрылись, точно створки картонной
