— Какую еще халтурку?
— Анекдот забыла? Приходит палач домой, несет мешок, а в мешке что-то шевелится...
— Ну тебя! — засмеялась жена. — Крысы или мыши?
— Крыса.
— Хорошо. Только не упусти. Если она мне в ноги бросится, я тут же умру, имей в виду!
— Понял.
— Володя, что-то случилось?
— Да нет, все… — соврать «как всегда» язык не повернулся. — Студенты... Потом расскажу. Пожрать дашь?
— Поесть дам, — привычно поправила Маша. – Раздевайся. В столовую придешь или тебе принести?
— Приду.
После ужина он взял «для крыски» морковку и хлеб, а между кусками хлеба спрятал утаенный кружок колбасы. Лад принялся за еду, а Владимир Данилович стал смотреть в камин. Камин в кабинете был бутафорский, электрический. Не из-за нехватки денег, разумеется — на свое жалованье и гранты профессор еще и не такие архитектурные излишества мог себе позволить, — а из-за нехватки времени. Ну кто бы этот камин топил? У Маши и так забот хватает, а сам хозяин кабинета обычно попадает домой к вечеру и до предела измотанный. Другой камин, в холле, по выходным разжигали, чтобы порадовать внуков, а также детей, когда те приезжали навестить старых и малых.
Трое внуков практически постоянно жили с дедом и бабушкой. Сын Викторовых, отец Данилки и Наташи, несколько лет назад развелся с их мамой (которая на детей не претендовала) и вел, как в старину говорили, рассеянный образ жизни. Родителей, дочку с сыном и племянника он любил, но, будучи человеком творческим, не выносил семейной атмосферы, совместных ужинов и утренних очередей в ванную комнату. Дочь с зятем, родители Дениски, второй год работали в Америке. Сейчас малые спали в своих комнатках наверху (если только не секретничали и не смотрели видео под одеялами). И в любом случае, вход в дедушкин кабинет малым был строго воспрещен. Теперь Владимир Данилович по-новому оценил мудрость этой традиции.
— Мне лучше оставаться здесь? — спросил Лад, проглотив кусок. — В контейнере?
— Пожалуй, да, — медленно сказал Владимир Данилович.
Ну, допустим, сегодня сделаем так, но долго ли я смогу его прятать? Еду ему таскать, задвигать контейнер на шкаф, когда Маша прибирается... А засвечусь — как буду оправдываться?.. Он понял, что ему хочется обо всем рассказать жене. Так же сильно хочется, как давеча не хотелось звонить на кафедру и Анохину. И похоже, интуиция на сей раз находилась в гармонии с логикой.
— Нет, — уверенно закончил он. – Сейчас я вас с женой познакомлю.
— Но...
— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Подождите минутку.
Он вышел в коридор и постучался в спальню:
— Маша, не спишь? Зайди ко мне, помощь нужна.
...Воистину род человеческий изведут под корень магические числа «90-60-90». С тех пор как женщины забрали себе в головы, что этими числами означен верхний предел полноты, за которым начинается страшное уродство, одиночество и мужское невнимание, они обрекли цивилизацию на медленную смерть. Стараются, худеют, а толку-то?! Сзади глянешь на иную — вот-вот в поясе переломится, девочка-студентка, а зайдешь спереди — ой нет, бабушка студентки, если не прабабушка... Не то Мария Алексеевна, супруга профессора Викторова. Сзади ее никто не примет за юную барышню, зато веселое круглое лицо — совершенно такое же, как тридцать лет назад. По крайней мере, Владимир Данилович особых перемен не видел. И ходила она легко и тихо. Свои шаги он слышал, ее — нет.
— Ты угадала насчет неприятностей.
— А я всегда угадываю, — улыбнулась она. — Что-то серьезное?
— Как сказать... И да, и нет. Я хочу тебе кое-что показать. Только спокойно, не пугайся, хорошо?
Последнее он добавил второпях, уже на пороге кабинета, ища глазами Лада, — тот, видно, спрятался за контейнер. Только сейчас Владимир Данилович сообразил, что на взгляд небиолога зигонт — существо, мягко говоря, жутковатое. Большая голова, легкая диспропорция черт, длинный затылок при маленькой лицевой части, наконец, присутствие мимических морщин и отсутствие возрастных — специалисту все это понятно, а неспециалист бессознательно фиксирует одно: отклонение от нормы. И видит, следовательно, что-то вроде крохотного дауна. Маленький гадкий уродец…
— Здравствуйте, — сказал Лад, церемонно наклонив голову. Маша ахнула, но тут же закрыла рот рукой и сняла очки, чтобы вглядеться повнимательней.
— Ой... Он же на тебя похож!?
— Вот в этом и проблема.
— Как ты, только маленький... Так это же домовой! Володька, ты сделал домового?
— Разреши задать два вопроса. — Кажется, сорок лет вместе, а предсказать ее реакцию до сих пор не могу! — Почему ты думаешь, что это сделал я? И, на Божескую милость, почему домовой?
— Не ты, а кто?
— Студенты на практикуме. Шутку пошутили.
— Психологи, да? Паршивцы какие. — Маша говорила серьезно и негодующе, но как-то так это у нее получалось, что у Владимира Даниловича сразу отлегло от сердца.
— Согласен с тобой. Так почему домовой?
— Да нет, — Маша смутилась, — это ерунда…
— А все же?
— Я в энциклопедии вычитала... Ой, а ничего, что мы при нем...
— Я все понимаю. Ну, почти все, — заявил Лад, — и с интересом слушаю.
— С ума сойти... ох, извините. Я для Даньки купила энциклопедию славянской мифологии. Он спрашивал, кто такая кикимора, — как я поняла, хотел выяснить, подходит ли это слово к Наташе. Ты же знаешь, он человек обстоятельный, наобум не скажет. Ну вот, мы с ним прочитали про кикимору, оказалось, она не болотная вовсе, а супруга домового. А домовой... сейчас покажу.
Маша протянула руку через стол и включила тач-скрин. Смешно поджала губы, отыскивая нужный значок, и вошла в домашнюю сеть. Данилин компьютер вкалывал на полную мощность, тащил какую-то неимоверно важную и секретную почту. Пришлось подождать секунду-две, и затем на экране появилась заставка: симпатичные блондин и блондинка в вышитых рубахах, на заднем плане лес с лешим, в синем небе грозовая туча с Перуном и белое облако с этим... Ярилой? Нет, Ярила не из той оперы.
Промелькнули еще картинки, в другое время могущие показаться занятными: какие-то деревянные статуэтки, рукояти мечей, лубочный змей и весьма серьезная секира — и наконец мультяшный рисунок. Смешной мужик — нос картошкой, борода веником — хлебает из миски, а под столом, выставив босые пятки, точно так же наворачивает из плошечки...
— Такой же, только маленький.
Лад хихикнул.
— Вот. — Маша подтащила к себе поближе окошечко с текстом и стала читать, размеренно, серьезно и «с выражением», как читала внукам. — «Домового обычно представляли в виде маленького человечка, похожего лицом на главу семьи, только заросшего до глаз волосами и с коготками на мохнатых лапах. По некоторым представлениям, Домовой возникал из души животного, принесенного в жертву в начале строительства, либо из душ срубленных деревьев. В сказках у домовых бывают и жены-кикиморы, и ребятишки, так что в дом сына, отделившегося от отца, переселялся сын-Домовой. Люди старались поддерживать с Домовым хорошие отношения, не забывали обратиться к нему с ласковым словом, оставить немного вкусной еды, обычно каши…»
— Я понял, — сказал Владимир Данилович. Лад фатовским жестом согнул пальцы, рассматривая ногти, потом запястье:
