из третьего нагана. Слышен голос Юровского:
— Стой! Прекратить огонь!
Тишина. Звенит в ушах. Кого-то из красноармейцев ранило в палец руки и в шею — то ли рикошетом, то ли в пороховом тумане латыши из второго ряда из винтовок обожгли пулями. Редеет пелена дыма и пыли. Яков Михайлович предлагает мне с Ермаковым, как представителям Красной Армии, засвидетельствовать смерть каждого члена царской семьи. Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик:
— Слава Богу! Меня Бог спас!
Шатаясь, подымается уцелевшая горничная — она прикрылась подушками, в пуху которых увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят к ней через лежащие тела и штыками прикалывают горничную. От её предсмертного крика очнулся и застонал легко раненный Алексей — он лежит на стуле. К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего «маузера». Парень затих и медленно сползает на пол к ногам отца. Мы с Ермаковым щупаем пульс у Николая — он весь изрешечён пулями, мёртв. Осматриваем остальных и достреливаем из «кольта» и ермаковского нагана ещё живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны. К Юровскому подходит начальник охраны Павел Спиридонович Медведев и докладывает, что выстрелы были слышны во дворе дома.»
Из протокола допроса Якимова Анатолия Александровича, проведённого 2 апреля 1919 г. агентом Екатеринбургского уголовного розыска С.И. Алексеевым в присутствии прокурораПермского окружного суда Петра Яковлевича Шамарина (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Росс. — Frankfurt am Main: Possev-Verlag, V. Gorachek KG, 1987. C. 461–471; Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. — Архив Следственного комитетапри прокуратуре Российской Федерации, л. 283–286): «.Утром 16 или 17 июля нового стиля. Иван Клещёв сообщил, что в эту ночь Царь Николай Романов и вся его семья: Царица, Наследник и четыре дочери расстреляны. Вместе с ними расстреляны, как говорил Клещёв, доктор Боткин, фрейлина Демидова, повар и лакей, всего 11 человек. Клещёв говорил, что видел в окно, стоя на посту в саду в эту ночь, как расстреливались все лица и что это также видел бывший на посту с другой стороны дома, тоже в окно, Никита Дерябин, который и подтвердил ему, Якимову, рассказ Клещёва. Клещёв и Дерябин говорили, что около 2-х часов ночи комендант дома Юровский вошёл в комнаты верхнего этажа дома, где помещался Царь с семьей, и предложил им сойти вниз дома, говоря, что дом будут обстреливать. Царь с семьёй и живущие с ними лица, доктор Боткин и прислуга, оделись и начали спускаться к низу. Спустившись в нижний этаж дома, вошли в комнату: комната эта глухая, как будто углублённая в землю, с одним окном, которое обращено на улицу. По приходе в комнату Юровский сказал: «Николай Александрович, Вас родственники хотели спасти, но этого им не пришлось, и мы должны Вас сами расстрелять». После этого начали расстреливать всех лиц, вошедших в комнату. Сначала застрелили Царя, и он упал, а затем залпом начали расстреливать и остальных лиц. Стреляли несколько раз, расстреливаемые падали поочередно. Дочь Царя Анастасия Николаевна после выстрела упала, а когда начали всех расстрелянных осматривать, то она оказалась жива, и её прикололи штыком. Фрейлина Демидова защищалась при расстреле подушкой и пулями не могли её умертвить, а закололи штыками. Расстрел производили из револьверов. Расстрел производили, по словам Клещёва и Дерябина, латыши, 5 человек, состоявшие на внутренней охране при доме, и пять человек русских, состоявших также в числе внутренней охраны при доме, в том числе был и помощник коменданта Никулин. При всём этом распоряжался комендант дома Юровский, и тут же находился начальник охраны Павел Спиридонович Медведев. Медведев, по словам Клещёва и Дерябина, стоял сзади стрелявших. Юровский, по их словам, стоял за дверьми в углу, остальные лица, производившие расстрел, стояли в дверях и за дверьми в коридоре. Царь стоял на середине комнаты, против дверей, рядом с Царём, стоял доктор Боткин, а с Боткиным в кресле сидел [так в документе] Наследник Алексей. Влево от дверей у стены стояли официант и повар, а в глубине комнаты у стены стояли Государыня и великие княжны. Подробности расстрела и расположение лиц при расстреле рассказывал Дерябин, который стоял у окна, обращенного из той комнаты на улицу, и все происходившее в доме видел. Относительно того, как комендант Юровский сказал Царю перед расстрелом: «Николай Александрович, Вас родственники хотели спасти, но не придётся. Вы должны быть расстреляны», — слышал Клещёв через окно на улице, стоя на посту у этого дома.»
Из протокола допроса обвиняемого Якимова Анатолия Александровича, проведённого 7-11 мая 1919 г. судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Росс. — Frankfurt am Main: Possev-Verlag, V. Gorachek KG, 1987. C. 461–471; Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. — Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 334–345): «.Когда они все были введены в комнату, обозначенную цифрой II, они разместились так: посредине комнаты стоял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник по правую руку от Царя, а справа от Наследника стоял доктор Боткин. Все трое, т. е. Царь, Наследник и Боткин были лицом к двери из этой комнаты, обозначенной цифрой II, в комнату, обозначенную цифрой I. Сзади них, у стены, которая отделяет комнату, обозначенную цифрой II, от комнаты, обозначенной цифрой III (в этой комнате, обозначенной цифрой III, дверь была опечатана и заперта; там хранились какие-то вещи), стали Царица с дочерьми. Я вижу предъявленный фотографический снимок этой комнаты, где произошло убийство их. (Предъявлен фотографический снимок, описанный вп. 8 протокола 15 апреля 1919 года, л. д. 185, том 3-й.). Царица с дочерьми стояла между аркой и дверью в опечатанную комнату, как раз вот тут, где, как видно на снимке, стена исковырена. В одну сторону от Царицы с дочерьми встали в углу повар с лакеем, а в другую сторону от них, также в углу, встала Демидова. А в какую именно сторону, в правую или в левую, встали повар с лакеем и в какую встала Демидова, не знаю. В комнате, вправо от входа в неё, находился Юровский.
Слева от него, как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев. Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещёва и Дерябина. Они дополняли друг друга. Клещёву не видно было Юровского. Дерябин видел через окно, что Юровский что-то говорил, маша рукой. Он видел, вероятно, часть его фигуры, а главным образом руку Юровского. Что именно говорил Юровский, Дерябин не мог передать. Он говорил, что ему не слышно было его слов. Клещёв же положительно утверждал, что слова Юровского он слышал. Он говорил — я хорошо помню, — что Юровский так сказал Царю: «Николай Александрович, Ваши родственники старались Вас спасти, но этого им не пришлось. И мы принуждены Вас сами расстрелять». Тут же, в ту же минуту за словами Юровского раздалось несколько выстрелов. Стреляли исключительно из револьверов. Ни Клещёв, ни Дерябин, как я помню, не говорили, чтобы стрелял Юровский, т. е. они про него не говорили, стрелял он или же нет. Им, как мне думается, этого не видно было, судя по положению Юровского в комнате. Никулин же им хорошо был виден. Они оба говорили, что он стрелял. Кроме Никулина стреляли некоторые из латышей. Стрельба, как я уже сказал, происходила исключительно из револьверов. Из винтовок никто не стрелял. Вслед за первыми же выстрелами раздался, как они говорили, женский визг, крик нескольких женских голосов. Расстреливаемые стали падать один за другим. Первым пал, как они говорили, Царь, за ним Наследник. Демидова же, вероятно, металась. Она, как они оба говорили, закрывалась подушкой. Была ли она ранена или нет пулями, но только, по их словам, была она приколота штыками одним или двумя русскими из «чрезвычайки». Когда все они лежали, их стали осматривать, и некоторых из них достреливали и докалывали. Но из лиц Царской семьи, я помню, они называли только одну Анастасию, как приколотую штыками. Подушек Клещёв с Дерябиным насчитали две. Одна была у Демидовой в руках. У кого была другая, они не говорили.»
Из машинописной расшифровки воспоминаний участника расстрела Кабанова Алексея Георгиевича, изложенных им в беседе 5 декабря 1965 г. в Радиокомитете СССР (РГАСПИ, фонд 17 отд. ОРПО, опись 37, дело 1043): «.В 2 часа утра 22 июля 1918 годатов. Юровский сообщил Николаю II, что в городе неспокойно, что его жизни и его семье угрожает опасность, что во избежание этого он предложил ему со всей семьёй спуститься вниз. После этого Николай II взял на руки своего сына и пошёл в указанную комнату, а за ним пошли и другие члены его семьи и другие лица, находящиеся при нём. Николай II, придя в указанную комнату, сына посадил на приготовленный нами стул, а сам встал посереди комнаты, лицом к двери. Все остальные встали с правой и левой руки, также лицом к двери. Тов. Юровский вошёл в эту комнату, встал в
