Да, странное…
Священник вышел с крестом в руке. Слово говорить будет. Теснее придвинулась толпа.
— Возлюбленные братие и сестры! Наше Братство Русской Правды прислало нам молитву о России. На нее нет благословения местоблюстителя Патриаршего Престола. Мы давно отрезаны от Петербурга и Москвы. Да и Москва сама в плену у дьявола, а дьявол и церкви нашей замыкает уста. Однако же сказал Господь: «Воздвигну церковь мою и врата адовы не одолеют ю». Дух Божий живет, где хочет. Дух Божий везде. Эта молитва так отвечает всем нашим помыслам, устремлениям, чаяниям и воздыханиям, что в сегодняшний великий день, когда воссияло над нами солнце правды рожденного Христа, помолимся ее словами за нашу великую Родину — Россию. Аминь.
Отец Иоанн прошел через толпу на середину церкви и опустился на колени. Вся церковь, стуча и скрипя сапогами, последовала его примеру.
— «Ты, Господи, иже на небесех, склони очи Твои на Русь Твою изнемогающую, на красном кресте распятую, красными цепями закованную, красным гнетом угнетенную, красным насилием терзаемую, русского имени лишенную. Господи! Спаси Россию!» — воскликнул молитвенно отец Иоанн.
Тихо, еще не смело, отозвался хор.
— Господи! Спаси Россию.
— «Склони Очи Твои на Церковь Твою гонимую, на епископов и священнослужителей Твоих убиваемых и заточаемых, на храмы Твои ограбленные и в дома непотребства обращенные, на мощи Угодников Твоих поруганные, на святые иконы Твои, кощунственно лишенные риз. Господи! Спаси Россию».
Уже смелее повторил молитвенно хор:
— Господи! Спаси Россию.
— «Склони Очи Твои на народ Твой русский, православный, на дома наши обветшалые и разрушенные, на поля наши оскуделые, на тяжкий труд наш, непосильными налогами съедаемый, на торжища опустевшие, на полосы испаханные, на детей бродячих беспризорных, на городскую безработицу, на деревенскую бескормицу, на всю нашу жизнь неприкаянную, на горемычную нашу долю. Господи! Спаси Россию».
— Господи! Спаси Россию, — гудел проникновенно хор.
— «Ведаем, Господи, грех наш перед Тобою велик. Поманил нас Дьявол чужим добром, бездельным житьем, легким богатством. Охмелели мы взаимною злобою, потеряли мы любовь к ближнему, стали друг другу волками, забыли про нашу Родину. Законного Государя Нашего, Твоего Помазанника, Императора Николая Второго вместе с Царицею, Наследником-отроком и чистыми девушками-Царевнами допустили мы зверски замучить иудейскими руками. Те вины наши великие, долгими годами оплаканные, тяжкими муками искупаемые, Господи, милостиво прости».
Вся церковь припала головами к земле в долгом поклоне, и горестным покаянным воплем отозвался хор:
— Господи. Спаси Россию.
Слезы душили Ольгу. Не могла она больше петь и тихо стала пробираться через коленопреклоненную толпу к выходу, пока священник продолжал:
— «Ныне, Всемилостивый Господи, пошли нам разум и силы, дабы могли мы низвергнуть Антихристову власть, над нами царящую. Прекрати наши раздоры. Зажги в сердцах наших русское братское единение. Сильных и честных озари и наставь на путь. Слабым дай бодрость. Малодушных укрепи. Всех же нас совокупно объедини, вразуми и направь к русской победе. Господи! Спаси Россию».
— «Вдохни, Господи, во всю громаду народную гнев русский святой за несчетные могилы бескрестные, за всех наших братьев, чекою неповинно замученных, за наших жен и дочерей опозоренных, за весь быт наш дедовский русский, красной нечистью поруганный, за рабство наше бесправное, за суды красные неправедные, за всю нашу жизнь подъяремную. Господи! Спаси Россию».
Вспомнилось Ольге. Вчера привезли с «позиции», преграждавшей дорогу из Гилевичей, восемнадцать трупов… Шесть — в белых крестьянских свитках и двенадцать красноармейцев. Там был вчера ночью жестокий бой. Наши отбили попытку красных прорвать заставу. И восемнадцать трупов теперь лежали в ограде кладбища. Равно, одинаково русских и тех и других, стравленных на смертельный бой жестокою сатанинскою властью. За что погибли они?
— «Прости, Господи, благословляющую руку Твою над всею Твоей землею Российской с городами и селами, со степями и горами, с лесами и водами, со зверями и рыбами, с куполами церковными, с благовестом тихим и со всем православным людом».
— «Пошли нам, Господи, нашими же руками освободить нашу Родину, дабы вновь стала она Русью Святою, Державой христианскою, с русским и Христианским над нею Правительством. Благослови, Господи, всеобщее русское вооруженное восстание».
Священник закончил отпечатанную на белом листке молитву.
Он поднялся с колен, быстро прошел на амвон и, повернувшись к пастве и осеняя ее крестом, вдохновенно провозгласил:
— Господи! Пошли нам Царя православного!.. Укрепи… сохрани… и наставь Верховного Вождя русского, Великого Князя Николая Николаевича!..
Потом широко простер над стоявшим на коленях народом благословляющие руки и тихо, проникновенно закончил:
— Благослови, Господи, и малых сих. Вооружи их мощью и дерзанием Твоим… благослови и укрепи виноград сей, лозу крепкую, ю же насади десници Твоя.
Плавно заколыхались мощные аккорды хора:
— Господи! Спаси Россию… Господи! Спаси Россию.
Ольга не в силах сдержать слез выходила из церкви. Ей вслед, с освещенного солнцем клироса, из-за сияющей ризы св. Николая Чудотворца неслось:
— Господи! Спаси Россию [26].
Зимний день был прекрасен. Таял на солнце слезами снег, горел алмазами, ниспадал хрустальными ледяными сосульками с церковной крыши и кладбищенских могильных крестов, блистал радужными огнями.
Кругом был лес. Пышная горностаевая снеговая мантия легла на широкие лапы еловых ветвей. Из- под нее изумрудом сверкала свежая хвоя. На плетневой ограде наперебой чирикали воробьи, радуясь солнцу и теплу. Народ медленно расходился из церкви.
Парни в светлых праздничных свитках и красноармейцы в ветром подбитых шинелях с косыми нашивками стояли у погоста. Вился к голубому небу белый дым «крученок» и «сигарет». Оттуда слышались веселый говор и шутки.
Чей-то тенор залился красивым запевком:
Оборвал. Засмеялся беспечным молодым смехом и сказал:
— Не гоже, братцы, спевать до обеда.
Ольга вышла с группою женщин на площадь. Феопен полою своей длинной шинели обмел снег со скамеек, стоявших по скату вдоль церковной площади. Ольга и несколько женщин сели на них. Марья Петровна, заведующая лазаретом, пожилая женщина, севшая рядом с Ольгой, продолжала свой рассказ Варе «Толстой», Мане «Совушке», прозванной так за большие круглые очки в черной роговой оправе, и старой Палаше-стряпухе.
Ольга с волнением слушала рассказ Марьи Петровны. Как далеко сейчас весь тот шумный мир, что был в городе, с его трамваями, автомобилями, электрическим светом и бедными, мятущимися девичьими душами, погибающими без помощи, как погибла Светлана. Казалось, теперь кругом совсем иной, древний, библейский мир, когда Бог ходил среди людей, когда Его голос был слышен то с высокой горы, то из густого
