— Ни капельки! — обманула Света.
— Как, разве ты не знаешь волшебных слов: загнётка, поддувало, колосники? — не унимался магистр.
— Не-а!
— Ну и хорошо. Коли не врёшь!
— У вас есть йод? — Света вспомнила про царапину.
— Что это?
— Который щипается. Я немножко оцарапалась. Сама…
Магистр провёл над царапиной рукой в черной перчатке. Рана затянулась.
— Здорово, так моя мама умеет — подует, и сразу не больно! А почему у вас перчатка только на правой руке?
— Любопытная! Всё тебе скажи… Там ожог, страшно смотреть. Но ты храбрая девочка, не выдаёшь друзей, — магистр улыбнулся, взглянул на Ильку. — Есть хочешь? Садись за стол. Только скажи правду — вкусно или нет!
Света так проголодалась, что не заставила себя упрашивать, просто набросилась на еду, хотя это, конечно, неприлично. Попробовала одно, потом другое… Каша и котлеты хорошими не бывают, вам любой ребёнок скажет. Но вот клубника, конфеты, шоколад! Всё было пресным и невкусным, как таблетка.
— Ну что, понравилось? — подмигнул Илька.
Света никак не могла признаться, что еда невкусная! Иначе подумают, что невоспитанная:
— Я без хлеба не могу, — и это было чистой правдой.
— Что такое хлеб? — удивился Илька.
— Вот! — Света вынула из кармана завёрнутый в фольгу пирожок.
Магистр встал, посмотрел на пирожок и резко крикнул:
— Кобольд!
Откуда ни возьмись, со свистом разрезая воздух, влетел маленький носатый человечек, совсем черный. Невероятно ловкий и проворный, он запрыгнул на люстру и, раскачиваясь, кривляясь, представился Свете:
— Великий мастер ордена летучих гномов — хранителей огня, его волшебное безобразие…
— Брысь с люстры! — погрозил магистр. — Что безобразие — и так видно! Не бойся, девочка. Это раньше Кобольд был злым горным духом. Теперь простой домовой, хранитель очага.
«Его безобразие» потянулось, раскачалось и по-кошачьи плавно соскользнуло с люстры прямо на стол.
Одетый в угольно-черный кафтан, Кобольд имел вид самый обыкновенный, волшебный. На левом боку сверкала рубиновым огнём раскалённая кочерга. За каблуками сапожек крутились, разбрасывая тоненькие искры, колёсики огненных шпор.
— Поздоровайся, — шепнул Илька.
Света робко протянула руку и тут же отдёрнула — хохотун горяч, как раскалённые угли.
— Кобольд, там хлеб! — магистр показал на пирожок.
Кобольд кивнул, направил сверкающую кочергу на пирожок, как шпагу, и пискляво выкрикнул:
— Гном и молния!
Из кончика «шпаги» выстрелил синеватый зигзаг, пирожок вспыхнул и превратился в настоящий уголёк. Запахло подгоревшим тестом…
— Зачем он это сделал? — удивилась и обиделась Света.
— Привыкай к нашей еде, — магистр грустно посмотрел на кашу.
— Здесь страшно. Я хочу домой! Меня мама ждёт.
— Помнишь вспышку огня, когда открыла печку?
— Да…
— В этом огне сгорело всё, что было с тобой раньше. Теперь придётся жить здесь.
— В ненастоящем холодном городе? Ну, вот еще! — Света изо всех сил старалась не испугаться. — Здесь одиноко и неуютно. И вообще, знаете, что моя бабушка говорит?
— В сказке хорошо, а дома лучше! — Кобольд показал черный язык, подпрыгнул и снова повис на люстре.
— Да… Откуда ты знаешь?
— Подумаешь! Все бабушки так говорят.
— Я пойду обратно в башню, молнии помогут вернуться домой. А там… что-нибудь придумаю, чтобы снова стать большой.
— Илька, раз девочка не верит, что навсегда осталась в сказке — покажи ей Круглую Башню.
Потайным ходом из замка Илька со Светой вошли в башню. Она оказалась… пустой. Кирпичной пещеры — печки в старом доме — как не бывало. В темноте курлыкали голуби. Узкие ступени вели вдоль стен на головокружительную высоту, на самый верх башни, к двери на чердак.
К стенам прислонены полированные камни разной формы и величины. От них шел неяркий матовый свет, похожий на дневной, хотя уже давно стемнело.
— Где же дом, где печка?
— Иногда кто-то входит к нам через Круглую Башню, но никому не удавалось вернуться назад.
— А дверь наверху?
— На чердаке лежат петарды.
Тут в башню, кувыркаясь, влетел Кобольд, и началась потеха. Первым делом он пробежался по ступенькам вверх, и оттуда запустил в зеркальный камень молнию из шпаги-кочерги. Огненные зигзаги прыгали от одного камня к другому. Тот, в который попадала молния Кобольда, становился пламенно — ярким.
— Это огненные зеркала, — объяснил Илька. — В каждом доме есть такое, только маленькое. Когда темно, от него идёт свет. У одних «зеркала» ярче, у других тусклее. Смотря сколько тепла в самом человеке. И еще есть легенда — зеркала рассыплются золой, когда в них отразится «умеющий вернуться». Тот, кого отпустит Круглая Башня.
Света подбежала к одному зеркалу, заглянула в другое… Нет, ничего не видно. Зато в одном месте между зеркалом и стеной была щель, в которую можно просунуть руку.
Она вспомнила мамину историю про девочку и нос, но было поздно — вдвоём с Илькой зеркало сдвинули в сторону, и из ниши посыпались лёгкие слоистые камешки с серебристо — синим отливом. Некоторые — отполированные до зеркального блеска.
— Ох ты, нашли… — Кобольд подлетел, начал собирать камешки обратно в тайник, но они только больше рассыпались по полу. — Прячьте скорей! Меня магистр потушит, если узнает про…
— Про уголь? — и Света подняла маленький камешек. В нём ярко засветились тёмно-синие прожилки: — Я догадалась, из чего сделаны зеркала! И картины в Гончарном Замке. Знаешь, как уголь хорошо горит?
— Еще бы не знать! Отдай, отдай мой уголёк! — прыгал и плакал Огненный Гном. — Весь уголь мой! Этот — древесный, тот — каменный. Сердце моё греет! Отдайте, прошу вас…
— Ну что, выдадим магистру? — поддразнила Света.
Илька кивнул:
— Обязательно! Если Кобольд не скажет правду — почему остановилось время и как его расколдовать?
Огненный Гном подоткнул кулачком немытую угольно-черную щеку и пригорюнился — то ли всерьёз, то ли для вида. Кто же сразу сознаётся, что хочет раскрыть секрет…
— Ох, и жалко мне вас, детки, так жалко! И себя тоже. Я ведь мог смотреться в пламя, как в зеркало. Зажигать в очагах дрова, разлетаться искрами, когда поворошат кочерёжкой. Плакать ветром в трубе. Рассыпаться горячей золой. Снова оживать в огне. А теперь — остываю… Вчера играл с Обжорой на щелбаны, он смухлевал, подрались. Обжора стукнул меня по носу. Даже дыма не было, не то, что огня! Потекла солёная красная вода, человеческий огонь.
— Кобольд, так ты поможешь? — спросила Света.
