Одиссей Полихроніадесъ

еще слабыхъ силъ, для меня, еще столь неопытнаго пловца?..

И если я самъ бы не зам?тилъ, что я уже не тотъ Одиссей, не тотъ въ одно и то же время самоув?ренный книжникъ и вовсе невинный отрокъ, Одиссей, который вы?халъ въ «турецкомъ халатик?» на мул? изъ этихъ воротъ прошлою осенью, то возгласы другихъ, радость и гордость матери, удивленіе старой Евге?нки… и похвалы сос?дей объяснили бы мн?, что я могу быть спокоенъ, что я во всемъ, во всемъ иду впередъ, какъ сл?дуетъ молодцу и мужчин?.

Православный я былъ, и какой еще!.. Я пріялъ даже мученичество за в?ру въ д?л? Назли!

Образованъ и ученъ я былъ!

Патріотомъ эллинскимъ я, разум?ется, былъ… Опятъ то же д?ло Назли и многія другія д?ла, коими ужъ сами ежедневники Эллады перомъ Исаакидеса превозносили мое имя по всему св?ту… Быть можетъ на берегахъ самой Миссисипи читаетъ съ удовольствіемъ обо мн? грекъ-торговецъ, ибо гд? только н?тъ торгующихъ грековъ!

Но я еще былъ сверхъ того и патріотъ особый, м?стный, загорскій патріотъ, ибо вс? отъ Елены скоро узнали, что я плакалъ, припавъ къ очагу… Сд?лалъ я это такъ искренно, такъ неожиданно самъ!..

Но если хвалятъ за это посл? люди, в?дь т?мъ лучше, не правда ли?

Похвала не слаще ли сердцу, ч?мъ медъ устамъ?

Былъ я и добрый сынъ, почтительный, любящій, покорный. Былъ я еще «поли эвгенисъ» въ модномъ плать? и перчаткахъ!

Еще и былъ красивъ и собою очень виденъ. Вс? говорили, что я сталъ лучше, гораздо лучше. Высокъ я былъ и у?зжая, но теперь я сталъ шире, плечист?е, сильн?е, толще, жирн?е, даже и мышцы мои окр?пли. Это вс? говорили, и я самъ это, если не вид?лъ, то чувствовалъ. Еще неизв?стно, могъ ли бы такъ легко, какъ полгода тому назадъ, сеисъ повергнуть меня на землю и попрать ногами?

Это вопросъ теперь…

Ходилъ я тверже и прям?е, вспоминая осанку моего патрона, и мать говорила вн? себя отъ счастія: «Эффенди! Совс?мъ эффенди сталъ ты теперь».

Я вид?лъ, что молодыя замужнія женщины, встр?чаясь со мной, уже не смотр?ли на меня такъ см?ло и беззаботно, какъ прежде, а лицем?рно потупляли по доброд?тели своей очи… и потомъ вдругъ сверкалъ въ этихъ доброд?тельныхъ очахъ лучъ понятной любознательности.

О! я вид?лъ это и какъ будто не видалъ. Д?вушки уже прятались отъ меня, прыгая стремительно назадъ съ серьезнымъ и невинно-жалобнымъ видомъ, если случайно встр?чались со мной при вход? въ чужой и дружескій домъ!

Вотъ я что? былъ теперь! Вотъ я что? сталъ за этотъ годъ!

Воиномъ я правда не былъ… Да! воиномъ меня никто не считалъ. Но зато я былъ н?что иное, н?что такое, что? важн?е всего. Я былъ купецъ, искусный и твердый эмпоросъ, въ два дня добылъ для стар?ющаго отца деньги, которыя н?сколько л?тъ не могъ выручить самъ этотъ отецъ; прі?халъ, вынудилъ и взялъ и, вынувъ тяжелый узелъ изъ кармана, бросилъ его небрежно на столъ предъ матерью, говоря равнодушно:

— Матерь моя! Вотъ деньги родителя. Это изъ села Джамманда?!

И прочь отошелъ отъ стола, заложивъ руки совс?мъ по-европейски въ карманы узкихъ панталонъ.

Пріятенъ неожиданный звонъ благороднаго металла, упавшаго на столъ! И счастливой матери остается только сказать, всплеснувъ руками съ умиленіемъ:

— Живи, мой сынъ! Живи, мой сынъ! Ты уже столбъ для семьи и дому хозяинъ истинный! Живи, мой сынъ.

— Да! я и нам?ренъ теперь жить и наслаждаться жизнью, ибо у меня все уже почти есть и все почти уже я д?лать ум?ю!

Еще л?тъ пять, еще пять-шесть л?тъ, и я не такой домъ воздвигну въ Загорахъ нашихъ, а немногимъ разв? хуже конака Шерифъ-бея, съ р?зными и л?пными украшеніями потолка и ст?нъ.

Живи, Одиссей, конечно живи!.. И куропатки замужнія везд? ходятъ тихонько, выглядывая, ожидая тебя, птицелова, и св?чечки разубранныя и д?вственныя, повсюду припасенныя для тебя, молодца, въ тиши православныхъ гинекеевъ, смиренно ждутъ, чтобы ты принялъ и возжегъ въ нихъ во время благопотребное предъ алтаремъ церковнымъ пламя и честное, и законное!..

Не скажетъ теперь Несториди, что я только скромный учитель. Онъ скажетъ: «Н?тъ, я ошибся! Одиссей купецъ; онъ эмпоръ. Онъ можетъ стать скоро богатымъ архонтомъ не только въ селахъ загорскихъ или въ достославной Іоаннин?, но во всякомъ град? и стран?, и христіанскою, и мусульманскою в?рой живущихъ!»

Такъ ликовалъ я, не зная, что мн? придется скоро опять раскаиваться… И какъ глубоко, какъ постыдно!..

,

Прим?чанія

1

Загоры — гористый округъ южнаго Эпира; онъ начинается около самой Янины и долгое время былъ подобенъ небольшой христіанской республик? подъ властью султана, на опред?ленныхъ особенныхъ правахъ. Загоры въ старину управлялись своими старшинами и им?ли своего особаго представителя при янинскомъ паш?. Теперь этотъ край приравненъ къ другимъ у?здамъ Турецкой имперіи. Мусульманскихъ сел? тамъ н?тъ и прежде не было.

2

Содержатель хана, постоялаго двора.

3

Аба — такъ зовутъ и толстое сукно м?стной работы, и самую одежду, изъ него сшитую.

4

Джелатъ — значитъ палачь; но у турокъ настоящихъ, казенныхъ палачей никогда не бывало — ремесло это гр?хъ и позоръ; но въ крайности нанимаются временно какіе-нибудь б?дные люди для исполненія приговоровъ. В?роятно этотъ турокъ нанялся, потому что ему были очень нужны тогда деньги.

5

Налбантъ — коновалъ или вообще челов?къ, который лошадьми занимается, куетъ ихъ и т. п.

6

Бейопуло — дитя бея, молодой баринъ.

7

Въ западной Турціи, въ Албаніи, Эпир?, другихъ сос?днихъ странахъ существуетъ, какъ изв?стно, и у мусульманъ и у христіанъ старый обычай побратимства.

8

Деревенскіе шальвары.

9

Память о языческомъ Харон? сохранилась у христіанъ Эпира. Они часто употребляютъ слово ? ?????? (о Ха?росъ) вм?сто слова смерть. Есть много и п?сенъ деревенскихъ о Харон?, или о смерти.

10

Какаранца — капитанъ, начальникъ повстанцевъ или грабителей.

11

Костарасъ — то же, что? и какаранца.

12

Киръ-Георгій Бинбука — какой- нибудь сельскій богачъ, ограбленный охотниками Гриваса.

13

Анагностъ — чтецъ. На Восток? та часть церковной службы, которая у насъ предоставлена дьячку, обыкновенно исправляется юношами или д?тьми, нер?дко изъ богатыхъ семействъ.

14

Старинная восточная одежда; разноцв?тная, широкая и длинная, наподобіе рясы и подрясника.