Толпа отступила еще на несколько шагов.
— Если увижу у кого-то камень, — произнес он, — мы откроем огонь на поражение.
Он сделал пять шагов вперед, уперся дулом дробовика в грудь мужчины, сжимавшего в руке камень. Тот выронил камень и обмочился. Томас разбил мужчине голову и перешагнул через него.
— Бегите, гады. — Он окинул толпу взглядом. — Ну, марш!
Никто не шевельнулся: все были слишком потрясены. Томас повернулся к Эйгену, к своим людям у кромки толпы, к парковым полицейским:
— Открывать огонь по усмотрению.
Парковые полицейские непонимающе пялились на него.
Томас закатил глаза, достал табельный револьвер, поднял над головой и выстрелил шесть раз.
Копы тоже начали палить в воздух, и толпа плеснула в стороны, как вода из ведра. Люди бежали, ныряя в переулки и боковые улочки, отскакивая от перевернутых машин и падая на тротуары, наступая друг на друга, прыгая в разбитые витрины и приземляясь на стекло, которое сами же и расколотили.
Томас высыпал стреляные гильзы, отложил дробовик и перезарядил револьвер. Освежающе веяло порохом, издали доносилась стрельба. Он сунул револьвер в кобуру и перезарядил дробовик. Долгое лето, полное бессилия и растерянности, выветрилось из души. Он снова чувствовал себя двадцатипятилетним.
Сзади завизжали тормоза. Томас обернулся: у тротуара остановились черный «бьюик» и четыре патрульных автомобиля. Из «бьюика» под первые капли дождя вышел суперинтендант Майкл Краули — тоже с дробовиком, в наплечной кобуре табельный револьвер. На лбу свежая повязка, дорогой темный костюм весь заляпан яичным желтком и усеян кусочками скорлупы.
Томас улыбнулся, и Краули тоже устало ухмыльнулся.
— Пришло время малость навести порядок, капитан?
— И в самом деле, суперинтендант.
Они пошли по улице, остальные двинулись следом.
— Прямо как в старые времена, Томми, а? — проговорил Краули, когда впереди замаячила новая толпа, собравшаяся на Эндрю-сквер, в двух кварталах отсюда.
— Я тоже так думаю, Майкл.
— А когда мы их отсюда вычистим…
— Мы отвоюем Бродвей.
Майкл Краули хлопнул его по плечу:
— Как же я соскучился по этому занятию.
— Я тоже, Майкл. Я тоже.
Рассел, водитель мэра Питерса, аккуратно объезжал все места, забитые людьми. Мэр таким образом мог наблюдать за бунтовщиками на расстоянии, однако он слышал их крики, слышал выстрелы и звон бьющегося стекла.
Проехавшись вокруг Сколли-сквер, он ужаснулся, но, увидев Норт-Энд, а вскоре и Южный Бостон, понял: происходит кошмар, который ему и присниться не мог.
Избиратели доверили ему город. Американские Афины, колыбель Американской революции?,[83] место рождения двух президентов, территорию с самым образованным населением в стране, Пуп земли.
И при его правлении этот город сам разбирает себя по кирпичику.
Они вернулись по мосту Бродвей-бридж, оставив позади охваченные пожаром трущобы Южного Бостона. Питерс велел Расселу подвезти его к ближайшему телефону. Ближайший нашелся в отеле «Касл- сквер», в Саут-Энде, пока единственном тихом районе, который они посетили за сегодняшний вечер.
Под подозрительными взглядами носильщиков и управляющего мэр позвонил в Арсенал штата. Представился и велел соединить его с майором Даллапом.
— Даллап слушает.
— Это мэр Питерс, майор.
— Да, сэр?
— Вы командуете мотострелковым корпусом и Первым кавалерийским эскадроном?
— Так точно, сэр. Под общим командованием генерала Стивенса и полковника Дальтона, сэр.
— Где они в данный момент?
— Полагаю, с губернатором Кулиджем в здании сената штата, сэр.
— Тогда оперативное командование переходит к вам, майор. Ваши люди должны оставаться в Арсенале в полной боевой готовности. Не распускать никого по домам. Ясно?
— Так точно, сэр.
— Нынешним вечером вам предстоит подавить кое-какие выступления, майор.
— С удовольствием, сэр.
Подъехав спустя пятнадцать минут к Арсеналу, Питерс увидел, как из здания выходит солдат и преспокойно идет в сторону Брайтона.
— Рядовой! — Он вышел из машины. — Куда вы направились?
Боец уставился на него:
— А ты что за ферт?
— Я мэр Бостона.
Солдат тут же вытянулся в струнку и отдал честь:
— Прошу извинить, сэр.
— Куда же ты идешь, сынок?
— Домой, сэр.
— Вам отдали приказ оставаться в боевой готовности.
— Приказ отменил генерал Стивенс.
— Вернись, — сказал Питерс.
Тут вышли еще несколько солдат, но первый затолкал их внутрь, приговаривая:
— Мэр, это мэр.
Питерс широкими шагами вошел в здание и сразу заметил у лестницы, ведущей в комнату дежурных, человека с майорскими знаками различия — дубовыми листками.
— Майор Даллап! Что все это значит? — Питерс обвел рукой Арсенал, всех этих людей в расстегнутых воротничках, безоружных, расслабленных.
— Сэр, если бы мне разрешили объяснить…
— Извольте! — Питер сам удивился грозным ноткам в своем голосе.
Но прежде чем майор Даллап сумел что-нибудь сказать, с верхней лестничной площадки загремело:
— Эти люди отправляются по домам! — Над ними стоял губернатор Кулидж. — Мэр Питерс, вам нечего здесь делать. Отправляйтесь домой и вы, сэр.
Кулидж стал спускаться по лестнице, по бокам от него шли генерал Стивенс и полковник Дальтон. Питерс устремился по ступенькам ему навстречу.
— Город бунтует.
— Ничего подобного.
— Я сам это видел, губернатор, я сам там был, и я вам говорю, я вам говорю, я вам говорю… — Питер всегда начинал запинаться, когда волновался. — Я вам говорю, сэр, там десятки тысяч человек, и они…
— Никакого бунта нет, — изрек Кулидж.
— В Южном Бостоне, в Норт-Энде, на Сколли-сквер! Можете посмотреть сами, если не верите мне.
— Я уже смотрел.
