— Бедный мой Тофти! — пустила слезу Софи. — Сколько же времени мне придется добираться к тебе!
— Местность там очень живописная, — продолжали селезни. — Есть хлебные поля и есть леса, холмы и овраги. Вам понравится.
— Вы забываете, — сказал доктор, — что тюлени не приспособлены для ходьбы. Софи ни за что не перебраться через овраг.
— Тогда вам лучше пойти по дороге, — сказали селезни, — но это совсем неинтересно.
— Весь Ашби уже знает о побеге тюленихи, и если нас увидят на дороге, меня посадят в тюрьму, а ее вернут в цирк, — возразил доктор. — Дорога нам тоже не подходит.
— Здесь неподалеку проходит дорога из Игглесби в Грантчестер. Ее проложили еще древние римляне, когда завоевали Британию. Жители Ашби не пользуются ею. А в предместье Грантчестера дорога пересекает реку Киппет. Там еще стоит мост, который называют мостом Тальбот. Держитесь этой дороги, и вы не собьетесь с пути и не заблудитесь.
— Спасибо вам, — поблагодарил доктор селезней. — Вы были очень любезны.
Птицы попрощались и улетели. Джон Дулиттл вытащил из жилетного кармана часы и посмотрел на них.
— Уже два часа ночи, до рассвета осталось совсем немного. Спрячемся здесь и подождем до завтрашнего вечера или немедленно отправимся в путь?
— Пойдемте, доктор, — решительно сказала Софи. — Мне надо торопиться. Тофти пропадет без меня.
И они двинулись в путь. Шли они очень медленно и за час преодолели не больше мили, и все же в конце концов выбрались на старую римскую дорогу.
Глава 5. Пассажиры из Пенчерча
Вот уже час доктор с тюленихой двигались по пустынной, вымощенной булыжником дороге.
— Как я устала! — простонала Софи. — Эта дорога ничуть не лучше предыдущей. Она такая же твердая и неровная. Нам еще далеко, доктор?
— Очень далеко, — ответил Джон Дулиттл.
Софи неожиданно разрыдалась. Ее горькие слезы капельками дождя падали на белую дорожную пыль.
— Я только и слышу от вас: «Очень далеко, очень далеко!» — всхлипывала она. — И зачем только вы согласились помогать мне?!
— Ну что ты, Софи, — попытался утешить ее доктор. — Не сдавайся! Мы справимся. Главное — добраться до реки.
— У меня больше нет сил! Давайте отдохнем.
Силы тюленихи действительно были на исходе. Волей-неволей пришлось им опять остановиться.
— Иди-ка сюда, на обочину, — позвал ее доктор. — Здесь в траве тебя никто не увидит.
Бедняжка поспешила прочь с дороги и обессилено растянулась в траве. Джон Дулиттл присел рядом с ней на большой камень и задумался. Он начинал понимать, что, несмотря на все мужество и усилия Софи, пешком им никогда не добраться до реки.
Грустные раздумья доктора о трудностях и препятствиях на их пути неожиданно прервал далекий стук колес.
— Лежи в траве и не шевелись, — шепнул он тюленихе. — С дороги тебя не увидят.
Стук колес по вымощенной булыжником дороге приближался. Из-за поворота выехал запряженный парой лошадей экипаж. Подъехав к сидящему на камне доктору, кучер натянул поводья и остановил лошадей.
— Вы ждете почтовую карету, сэр? — спросил он.
— Да… то есть нет… — не знал, что сказать, доктор. — А разве это почтовая карета?
— Да, это ночная почтовая карета, — важно ответил кучер.
— И куда же вы направляетесь? — расспрашивал доктор.
— Мы едем из Пснчсрча в Эиглторп. Если хотите, мы вас подвезем.
И пока доктор обдумывал, что же ответить, в голову ему пришла невероятная мысль.
— И много у вас пассажиров? — спросил он и сам удивился собственной храбрости.
— Нет, — махнул рукой кучер, — всего два человека. Мужчина и женщина, они как сели в Пенчерче, так и уснули. Свободного места много, садитесь!
Внутри почтовой кареты горел фонарь, его тусклый свет пробивался сквозь занавешенное окошко. Доктор попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел. Он все еще колебался: а вдруг случайные попутчики выдадут его полиции.
— Если желаете ехать с нами — садитесь, — поторопил доктора кучер. — Я не могу стоять всю ночь здесь и разговаривать с вами.
И доктор решился.
— Одну минутку, — сказал он, — я сейчас принесу свой баул.
— Вам помочь? — любезно предложил кучер.
— Нет-нет, не надо! — поспешно отказался доктор. — Не стоит утруждать себя и спускаться на землю. Я все сделаю сам.
Доктор обошел почтовую карету, открыл дверцу и заглянул внутрь. В дальнем углу сидели мужчина и женшина. Женщина положила голову на плечо мужчины. Оба мирно спали.
Доктор оставил дверцу открытой, выбежал на обочину и подхватил на руки Софи. Какая же она была тяжелая!
— Веди себя смирно, — шепнул он ей на ухо. — Я засуну тебя под скамейку, и мы вмиг доберемся до реки.
Дверца почтовой кареты была высоко над землей, и подниматься туда нужно было по небольшой железной лесенке в две ступеньки. Они-то и подвели доктора Дулиттла. Он еще раз заглянул внутрь кареты, убедился, что пассажиры мирно спят, и шагнул на лесенку. Под тяжестью его и Софи ступеньки скрипнули, женщина подняла голову, увидела доктора и воскликнула:
— Джон! Ты опять взялся за свое!
Конечно, это была Сара, сестра доктора! И тут она рассмотрела, что ее брат прижимает к груди тюлениху, а та нежно обнимает его ластами за шею. Сара вскрикнула от ужаса, всплеснула руками, потеряла сознание и рухнула на сидящего рядом супруга. От ее крика лошади дернули и понеслись вскачь, доктор с Софи свалился на дорогу, да так и остался сидеть. Почтовая карета с грохотом исчезла и темноте.
— Вот и прокатились, — вздохнул доктор и с трудом встал на ноги. — Подумать только! Сара! В конце-концов это даже к лучшему, что увидела нас именно она. Будь на се месте кто-нибудь другой, он раструбил бы на каждом углу, что видел человека с тюленем, и пустил бы по нашему следу погоню. Но Саре и преподобному Дигли стыдно, что их родственник стал бездомным циркачом, и они будут держать язык за зубами.
— Нет худа без добра, — утешила его Софи. — Я все равно не поместилась бы под скамейкой, там и кошке было бы тесно.
— Это было первое, что мне пришло в голову, — оправдывался доктор. — В любом случае без почтовой кареты нам до реки не добраться, уж больно до нее далеко. Однако уже светает, пора тебе прятаться от любопытных глаз.
Доктор с беглянкой свернули в ближайший лесок, нашли там удобное укрытие для Софи и растянулись на мягкой траве.
Софи сразу же уснула. Прикорнул и доктор, но с рассветом его разбудило пение петухов — по- видимому, где-то поблизости была деревня.
