свете.
Он хочет ее. Хочет целовать ее губы, языком вкушать сладость ее рта. Но ему этого мало, ему нужно больше. Желание ударило его в грудь и в пах, росло с такой силой, с которой он не в состоянии совладать. Он должен прижать ее еще крепче, должен гладить ей грудь, слышать ее крики. Он сейчас сойдет с ума…
Он обязан успокоиться. Ясно, что она не собирается его останавливать. Он остановится сам.
— Тори… — Марк попытался отодвинуться.
Она жалобно охнула, когда он прервал поцелуй, и стала гладить его по груди.
— Тори!
— Нет, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Нет…
— Тори, мы должны прекратить это.
— Нет. — Она замотала головой и закрыла глаза, словно это поколебало бы его решительность.
— Да, Тори, да. Мы должны остановиться.
А она уткнулась лицом ему в грудь и не отпускала. Он слышал, как бьется у нее сердце, поглаживал ее по волосам… и через несколько минут она заснула.
Марк сидел и вдыхал ее нежный запах. Его охватило какое-то непонятное чувство. Что так глубоко его затронуло? Потом понял: чувственное притяжение и сильнейшее желание защитить ее. Он смотрел на Тори. Какая она милая! Но это ни к чему не приведет. Полный вздор. Он уже влюблялся, и ничем хорошим это не закончилось. Любовь обычно приводит к душевным травмам. Последний раз он влюбился пять лет назад и тогда же поклялся, что никогда больше этого не допустит. У него противоядие на эту болезнь. Он просто насладится моментом. Это он себе позволит.
Поэтому он сидел, обнимая Тори, и ждал, когда она проснется. И думал о том положении, в котором очутился. Почему он здесь? Он хочет спасти Шангри-Ла, свой родной дом. А поскольку единственный настоящий Хантингтон — это он, то значит, что он хочет оставить Шангри-Ла себе.
Он пытался поговорить с Мардж, предложил ей сделать его сторожем, когда она уедет, но она и слышать об этом не пожелала. Мардж нужны деньги. Ей нужна кругленькая сумма наличными, чтобы уехать из страны и жить на эти деньги оставшуюся жизнь. Если она сможет получить необходимую сумму от кого- либо из возможных покупателей, которых она здесь собрала, она укатит отсюда в мгновение ока. А у него нет таких средств.
Итак, что же ему светит? Да мало хорошего. Если верить кладоискателям и сокровища дона Карлоса спрятаны где-то на территории поместья, то все для него выглядело бы по-другому. Но он в это не верил ни одной минуты. Прощальная записка отца была абсолютно четкой. Он считал, что сокровища прокляты и им место на дне океана. У Марка не было сомнений в том, что отец поступил так, как сказал.
Но почему он помогает Тори? Почему он хочет помочь ей отыскать дневник? Может, потому, что ее мечты странным образом связаны с его мечтами? Она хочет доказать, что ее отец не украл драгоценности, а он хочет узнать, что же произошло на самом деле. Она хочет обелить имя отца, а он хочет снять бремя вины с себя и, возможно, уладить то, что преследовало его семью… если только это можно уладить. Кто знает? Может, в дневнике написано что-то такое, что разрешит многие вопросы… и даст покой мертвецам. Слабая надежда. Да он и не ждет чего-то, даже если дневник отыщется.
Он смотрел на миловидное лицо Тори. Ресницы бросали длинные тени ей на щеки. Подумать только, что толстощекая девочка, которая кидала яблочные огрызки на его машину, выросла и стала такой привлекательной. А вдруг она — его единственная надежда докопаться до правды? Марк усмехнулся. И все-таки он в ней не уверен. В его душе прочно укоренилось недоверие. Ему столько раз врали. Он никому не верил, и если быть честным с самим собой, то должен признать — Тори ничем не доказала, что ей стоит верить. Она просто затронула его душу, и он готов дать ей шанс… пока готов.
Глава 9
Тори удивилась, проснувшись в одиночестве на заднем сиденье роскошного ретроавтомобиля. Она с улыбкой потянулась и зевнула. В голове немного гудело, но она чувствовала, что произошло что-то хорошее. Тут она вспомнила, что же это было, села прямо и вздохнула. Хочется надеяться, что Марк ни о чем не жалеет. Где он, кстати? Тори услышала шум в кладовке — значит, он там.
Она коснулась пальцами кожаного сиденья, потом перевела взгляд на красивый приборный щиток с отделкой красного дерева, потускневшего от времени. Под щитком была длинная полочка. Вероятно, дамы использовали ее для перчаток, уезжая после приема. Как мило! Тори улыбнулась. Вдруг ее взгляд привлекло что-то засунутое в глубь полочки. Она пригнула голову, чтобы получше разглядеть. Похоже на записную книжку. Наверное, в ней отмечали, сколько проехали миль. Или…
Сердце у нее бешено застучало. Дыхание застряло в горле. Дневник? Дневник отца? Тори потянулась вперед, наклонилась и… В этот момент вернулся Марк.
— Привет, соня, — сказал он. В руках у него были банки с автомобильным воском.
Тори отпрянула от щитка и покраснела:
— А… ох…
Марк улыбнулся ей. Вероятно, подумал, что ее щеки заалели от смущения, что она вспомнила, как они уютно сидели, обнявшись.
Тори было на руку, если такая мысль пришла ему в голову. Она не собиралась говорить ему о находке. Если это дневник, то она хотела бы вначале сама просмотреть его. Кто знает, какие секреты там записал отец?
— Что-то нашла? — с любопытством спросил Марк.
— Нет-нет. — Она наигранно улыбнулась.
— А я порылся на полках в кладовке, но ничего тоже не нашел.
— Спасибо, что дал мне подремать, — сказала она как ни в чем не бывало. — Ужасно неприятно, что я не умею пить и быстро пьянею. Так что лучше уж поспать, чем сделать какую-нибудь глупость.
Марк засмеялся:
— Ну, глупости не всегда бывают так уж плохи, — сказал он и вернулся в кладовку.
Тори, не теряя времени, вытащила записную книжку. Ее охватила дрожь. Точно. Это дневник ее отца. Вот его имя — Джарвис Сандз — выдавлено золотом на кожаной обложке. А внутри… его почерк, который она так хорошо знала. Тори быстро пробежала глазами по строчкам. Последние несколько страниц написал кто-то другой. Она прочитала всего пару строк и поняла — это писал отец Марка.
Она услышала, что возвращается Марк, быстро закрыла дневник и засунула поглубже в задний карман джинсов. У нее хватило совести опять покраснеть, когда Марк с улыбкой появился из кладовки. Ей было стыдно, она нервничала, но она не покажет ему дневник, пока сама не узнает, что там написано.
Спустя несколько минут они вышли из автопарка и направились к обрыву над океаном. Они нашли поваленное дерево, уселись на него и стали смотреть на закат. Марк не сделал ни малейшей попытки придвинуться к ней, и Тори шестым чувством поняла, что поцелуя не последует. А если он сожалеет о том, что уже ее целовал? Кто знает. Печально, но ничего не поделаешь.
— Какой красивый вид, — тихо сказала она.
Марк кивнул:
— Чувствуешь себя туземцем, жившим в Америке в девятнадцатом веке, когда испанские галеоны входили в гавань. Как-то здесь побывал археолог — он составлял карту этого района и обнаружил доказательства того, что вдоль этой части побережья останавливалось много кораблей. Ты можешь представить, как это было?
Да, она могла. Она все это рисовала в своих детских фантазиях, играя на пляже в пещерах. Глаза налились слезами, и Тори заморгала, злясь на себя за слабость. Она запрокинула голову и смотрела на океан, а ветер трепал ей волосы. Было грустно — захлестнула тоска по прошлому. Свежий ветер с океана дарил ощущение мира и благополучия. И жизнь ее была такой же… до того дня, когда отца обвинили в краже.
В тот день все рухнуло, и ее мир разделился на две части. Конечно, у нее были друзья и успех в
