Хозяйка засмеялась и пошла приветствовать Эмилию Карловну и других гостей, беспрерывно появляющихся на пороге гостиной.
Молодые супруги Сонины приехали незадолго перед прибытием генерал-губернатора. Серж, ставший теперь Сергеем Ефремовичем, старался добросовестно выполнять обещание, данное родителям Даши перед свадьбой.
Одевался он по-прежнему изысканно, но уже, как подобает серьезному человеку, наследнику разгуляевских миллионов, говорил солидно, тоном подчеркивая значительность сказанного. Под руководством тестя Серж изучал торговое дело и кое в чем проявлял способности. С Дашей всегда был ласков, учил ее светским манерам, сам заказывал ей наряды.
Целуя руку своей бывшей любовницы, он окинул рассеянным взором ее туалет и украдкой сравнил обеих женщин.
«Даша, конечно, не так эффектна, как Савина, но очень мила», — подумал он.
Молодая мать в своем простого покроя платье из ярко-синего шелка, выгодно оттенявшего темно- русые волосы и румянец на смуглых щеках, выглядела стройной и юной. Она скромно улыбалась на комплименты хозяйки. Муж подал ей руку и повел в глубину зала.
— Чудесная пара! — говорила Калерия Владимировна гостям. — В наш прозаический, денежный век — и такая романтика! За одно то, что Семен Данилович благосклонно отнесся к любви этих детей, он достоин всяческого уважения…
…Не удалось Сидору Карповичу посмеяться над Разгуляевым, навязав ему Сержа в зятья. Семен Данилович заставил Савина самого приехать сватом, угрожая открыть его подлость, причем пригласил к себе перед этим всех важных купцов города.
— Что ж, Сидор Карпович! Я своей дочери не враг. Была бы настоящая любовь, я за деньгами не гонюсь. Парень сирота, у тебя в доме воспитывался, худому ты, поди, не научил. Будет Сергей мне за сына, раз они с Дашей полюбили друг друга, — ответил он Савину на сватовство и вместе с женой торжественно благословил молодую пару.
— Преждевременно роды произошли, — объяснял всем солидный врач, — оттого, что Даша оступилась.
— Молоденькая, беречься еще не научилась, — сочувственно вздыхали купчихи. — Хорошо, что сынок-то выжил. В вате, говорят, месяц держали. А уж Секлетея Наумовна на внука не нарадуется…
Кроме доктора, которого опасаться было нечего, правду знали только супруги Савины, но им и заикнуться о ней было нельзя: тогда неприглядная роль Савина в этом деле стала бы всем известна.
Неожиданное замужество Даши не опозорило отца, а, наоборот, даже возвысило в общественном мнении. Разгуляев это скоро понял и окончательно помирился с дочерью и зятем…
…Супруги Разгуляевы подошли к Калерии Владимировне при ее лестных словах о Семене Даниловиче. Хозяйка расцеловалась со «свахой».
— Все цветешь, сватья! Косы-то еще золотистей стали, — благодушно проговорил Семен Данилович и пошел к группе купцов.
Секлетея Максимовна заговорила о чем-то с купчихой Черемухиной. В эту минуту швейцар громко провозгласил:
— Возок его превосходительства!
Савин, а за ним Шмендорф, Плюхин и другие мужчины кинулись через приемную на крыльцо. Калерия Владимировна осталась у дверей гостиной. Серж подвел к ней Дашу и тоже вышел в переднюю.
Генерал-губернатор, маленький и толстенький, сияя регалиями и лысиной, быстрой походкой вошел в гостиную.
— Меня встречают Венера и Психея вместе, — бросив мимолетный взгляд на Сонину, грассируя, сказал он, наклоняясь к руке хозяйки.
Калерия Владимировна представила ему Дашу и, поискав глазами, подозвала Сержа.
— А вот и Амур, для которого год назад раскрылась душа сей юной Психеи, — в тон гостю произнесла она, улыбаясь, и познакомила Сержа с губернатором.
Скоро губернатору рассказали историю любви молодых супругов Сониных, именуемую в петропавловском обществе романтической. Знал губернатор и решение купца Разгуляева.
— Похвально, похвально, что среди уважаемого купечества есть люди со столь чуткими сердцами, — одобрил он и выразил желание познакомиться с родителями Даши.
Когда Семен Данилович после беседы с высокопоставленным гостем проходил мимо Савина, он не удержался от насмешливого взгляда. Сидор Карпович ответил дружеской улыбкой, думая: «На этот раз просчитался и невзначай осчастливил Данилыча».
Сергей с нежностью следил за успехами жены, совсем не обращая внимания на хозяйку. Это задело Калерию Владимировну, ей вновь захотелось видеть его, теперь миллионера, у своих ног.
«Этой благонравной супружеской любви надолго вряд ли хватит у Сержа», — подумала она насмешливо.
Когда генерал-губернатор на первый танец пригласил Дашу, говоря, что следует оказать честь местным Ромео и Джульетте, Калерия Владимировна с удовольствием подала руку Сергею, голубые глаза ее блеснули призывом и обещанием.
Но Сонин держал себя любезно-холодно и, отведя даму на место, немедленно подошел к жене. На лице Савиной мелькнула досада, сразу же скрытая очаровательной улыбкой.
«Ого! Калечка, кажется, понесла поражение, — подумал Сидор Карпович, издали незаметно наблюдавший за женой. — Теперь она пойдет в атаку на Дашино счастье. А ведь Сергей-то вовсе не дурак, живо приспособился к обстоятельствам», — Савин почувствовал уважение к разгуляевскому зятю.
За ужин сели часа в два, и не все, а только наиболее уважаемые гости. Крепкие вина скоро развязали языки, исчезло смущение перед важным гостем. Начался оживленный разговор о последних событиях в городе.
— Господа! Я хочу предложить тост за здоровье его высокопревосходительства генерал-губернатора огромного Степного края, — поднимаясь с бокалом в руках, сказал хозяин дома.
Все смолкли. Изощряясь в тонкой лести, Савин превозносил прозорливость своего гостя, не отступившего перед крайними мерами, чтобы унять бунтовщиков и тем самым создать условия для процветания и благоденствия всех благомыслящих людей города. Закончил он свой тост возгласом «ура». Гости подхватили.
Когда бокалы были выпиты и водворилось спокойствие, губернатор важно изрек:
— Я надеюсь, господа, что на этот раз бунтовщики окончательно усмирены, не будут мешать процветанию торговли и промышленности в городе и крае…
Ужин длился почти до утра. Губернатор оценил по достоинству любезность хозяев и качество вин.
Жестокие репрессии не испугали железнодорожников, а озлобили, вызвали страстное желание усилить борьбу. Получилось обратное тому, на что рассчитывал губернатор, уже отбывший в Омск.
Еще с середины прошлого года в Петропавловске существовала боевая дружина, в которой состояли рабочие, главным образом из депо. После репрессий количество членов дружины удвоилось за счет городских рабочих и учащейся молодежи. Не хватало оружия.
— Будем у нас делать бомбы, — предложил литейщик Котлицын.
Он сам отливал корпуса, а токарь Рогожин точил крышки. Заряжали самодельные бомбы слесари, они же выносили и готовые из депо — в корзиночках для продуктов. Наладившееся было производство сорвалось из-за непредвиденного несчастного случая. У одного из слесарей бомба нечаянно взорвалась в инструментальном ящике. Особых последствий это не имело. Пока администрация вызвала полицию, рабочие уничтожили все следы, но обыски продолжались еще долго, и от производства бомб в депо пришлось отказаться.
— Мы этих дурней отучим лазить по ящикам, — сказал Котлицын. — Приносите, ребята, картошку покрупнее. Испечь можно у литейщиков, будут им горячие бомбы.
Рабочие долго хохотали над затеей и действительно не раз ловили полицейских на такой немудрый
