— Все-все?
— Да, и очень ясно, — ответил Авели.
В его голосе ей послышалась горечь. Значит, дело не в амнезии, если только он, потеряв память, не поверил тому, что ему постарались внушить.
— Вы владеете некоторыми необычными навыками, — продолжала Китти.
— Мне говорили об этом многие женщины, — многозначительно улыбнулся Авели.
Девушка вспыхнула — от него и впрямь исходило ощущение необычайной мужской силы, манившее и притягивавшее к нему, как магнит.
— Я имею в виду воровские навыки, — проговорила Китти с досадой. Он специально перевирает смысл ее слов, чтобы сбить ее с толку! — Согласитесь, не всякий итальянский аристократ сумеет обезвредить сторожевых собак и вывести из строя противника, нажав на особую точку у того на плече.
В глазах Авели появилась настороженность, чувствовалось, что слова Китти задели его за живое, но спокойно-отчужденное выражение его лица не изменилось.
— Вы, конечно, сейчас скажете, что вас научил этим приемам какой-нибудь итальянец, — продолжала девушка.
— Это мои профессиональные секреты, — пристально глядя ей в глаза, ответил граф.
— В них-то все и дело! Мне ведь тоже известны кое-какие профессиональные секреты — меня обучили им, когда мне было одиннадцать. Например, как незаметно проскользнуть мимо стаи свирепых псов, как исчезнуть, не оставив следов. И я знаю еще кое-кого, кто умеет проделывать все это.
— Наверное, какой-нибудь волшебник, да? — улыбнулся Авели.
Китти не сводила глаз с его лица — ни тени сомнения, ни проблеска узнавания.
— Нет, ученик того же наставника, — сказала она.
Граф молчал, тоже вглядываясь в ее лицо.
— Должно быть, это правда, — через мгновение произнес он.
Сердце девушки пропустило удар.
— Что правда? — спросила она едва дыша.
— Что полеты на аэропланах плохо действуют на мозги. Я слышал, профессор Хоффман высказал мнение…
— Хватит со мной играть, Авели! — сердито прикрикнула Китти, но спохватилась и добавила просительным тоном: — Скажите мне правду, умоляю! Я должна знать, потому что если моя догадка верна, то…
— Прекратите же наконец валять дурака! — неожиданно рявкнул он, хватая ее за плечи. — Я не намерен больше слушать ваши бредни!
Ошеломленная, она уставилась на него, вдруг почувствовав себя маленькой и беззащитной.
Он или действительно не помнит своего прошлого, или отказывается его признать. Но есть один способ узнать правду наверняка — если Кэмерон выжил, у него на груди должен остаться шрам от раны.
— Я и впрямь брежу, — тихо проговорила Китти, — и в этом виноваты вы. Вы привели мои чувства в смятение, заставили меня желать того, к чему я прежде никогда не стремилась. Что вы со мной сделали? Почему, несмотря на все усилия, я не могу вас забыть?
Она запустила пальцы в густую кудрявую шевелюру графа и впилась поцелуем в его губы. Не принимая игры, он не отвечал.
— Почему вы назвали меня опасной? — спросила Китти, на мгновение оторвавшись от его рта.
— Если вы рассчитываете, что я стану игрушкой в ваших руках…
— Боже, неужели вы не чувствуете того же, что и я? — пробормотала она, покрывая поцелуями его прекрасное лицо. — Вы назвали меня сиреной, сказали, что я внушаю вам желание помимо вашей воли… Еще никто не говорил мне таких слов. Из-за вас я впервые в жизни…
— Что? — прошептал он, и его сердце забилось сильнее.
— Почувствовала себя по-настоящему желанной.
Голос Китти дрогнул, и она рассердилась на себя, потому что не хотела показывать ему свою слабость. Но тоска по Кэмерону, долгие годы терзавшая ее сердце, нахлынула с новой силой, и глаза Китти наполнились непрошеными слезами. Господи, как унять эту боль?!
— Поцелуйте меня, — попросила она, — как тогда, у Тимсли…
Она вновь нашла его губы, и опять ощутила их неподатливость. Граф даже сделал попытку отодвинуться, но Китти обвила обеими руками его шею и страстно припала к его рту, словно умирающий от жажды к роднику. Под ее натиском губы молодого человека раскрылись, и она почувствовала нежное, осторожное прикосновение его языка.
— Вас тоже влечет ко мне, как меня к вам, правда? — шепнула девушка. — Возможно, вы потеряли память, но сейчас наверняка чувствуете то же, что и я… Это предопределено нам свыше…
В нем явно происходила внутренняя борьба: его тело отвечало Китти «да», а разум — «нет».
— А вы действительно опасны! — задыхаясь, прошептал он и оттолкнул девушку.
— Но без ощущения опасности было бы неинтересно жить на свете, не так ли? — напомнила ему Китти.
И случилось то, чего она добивалась: от сдержанности графа не осталось и следа. Он сжал Китти в объятиях и впился в ее рот, заставив застонать от наслаждения. Он как безумный покрывал поцелуями ее лицо, длинную белую шею, и от его прикосновений по телу Китти прокатывались волны желания, с каждым разом набиравшие силу. Наконец томление плоти стало совершенно невыносимым. Не выпуская девушку из объятий, Авели скользнул рукой под белую авиаторскую куртку, и его пальцы сжали грудь Китти, губы же опять прильнули к ее рту. Она, тая от страсти, стала торопливо расстегивать его рубашку, с трудом сдерживаясь, чтобы не вырвать пуговицы с мясом. Ее руки дрожали, неловко соскальзывали, потому что ласки сводили ее с ума.
Но вот наконец упрямые пуговицы расстегнуты, рубашка распахнута… С трудом оторвавшись от страстных губ графа, девушка провела губами по его мускулистой шее. Граф громко застонал. Она опустилась ниже и стала покрывать поцелуями его заросшую жесткими курчавыми волосами грудь.
— Кэмерон, ах, Кэмерон… — сорвалось с ее губ.
Кожа под волосами оказалось совершенно гладкой — ни малейших признаков давнего ранения. Китти замерла. Несмотря на полутьму, ей хватило одного взгляда, чтобы убедиться: шрама, который она искала, у графа не было.
6
Китти отшатнулась, как будто ее окатили ушатом холодной воды, — как она могла допустить такую ужасную ошибку?!
— Похоже, ваш пыл несколько поостыл, — зло сузив глаза, усмехнулся граф. — С чего бы это?
— Я думала… — начала было девушка и осеклась. Как ему объяснить? Мысли путались, она не могла подобрать подходящих слов.
— Понимаю. Вы приняли меня за кого-то другого.
— Да, — пробормотала она чуть не плача.
— Но почему вы так внезапно охладели, ведь я все тот же мужчина, благодаря которому вы впервые почувствовали себя по-настоящему желанной, не забыли?
Его насмешка подействовала на Китти, как пощечина. Господи, так вести себя с ним… это и впрямь было настоящим безумием.
— Как джентльмен, вы могли бы пощадить мое достоинство, — потупилась она.
— Боже, — с притворным ужасом округлил он глаза, — неужели я дал вам повод считать меня джентльменом? Большая ошибка с моей стороны, обещаю впредь быть осмотрительнее.
Китти молчала, слишком подавленная, чтобы ответить на его колкость.
— Значит, вы немножко пофантазировали на мой счет, да? — продолжал Авели. — От избытка
