ломая скулы, обрисовывая суровость взглядов и движений. Тина сжимает и разжимает кулаки, всё время поправляя соскальзывающую шаль, она неотрывно смотрит на дверь, вздрагивая от каждого крика, от каждого слова матери: «Тужься!» Иногда она искоса смотрит на Мару: странный, непонятный взгляд. Не холодный, но и не теплый. Охранники каравана расположились по периметру комнаты, двое за стеной караулят женщин. Я и Третья в зале, а Четвёртый обходит территорию, так как Ал отправился с докладом к Главе города. Ожидание невыносимо, но Мара держится, как и Хэл, вяло обсуждающая обстановку на близлежащей земле с одним из охранников.
— Можно мне к ней? — раздался тихий, осторожный голос Тины. Девушка умоляюще смотрит на Мару, прижимая руки к груди. — Сердце не на месте, не могу держаться в отдалении… Дина там совсем одна, никого близкого нет рядом.
— Твоя мать позаботится о ней, — сухо отвечает Мара, кивком головы приказывая вернутся к спящему отцу.
— Нет, не думаю, — девушка отрицательно мотнула головой, прикусывая нижнюю губу. — Всё кончится плохо.
— Ты так думаешь или…?
— Не знаю, — почти шепчет она, сжимаясь.
— Ладно, идём, провожу, — говорит Мара скорее от скуки.
Проходя мимо Хэлморков, натыкается на злобный взгляд Мэлса. Девушка усмехается, широкая улыбка проступает на её лице. Глупый мальчишка. Молодой инкуб, пока ещё не знающий о том, что его ждёт. Это раньше инкубы жили вольготно, используя все блага цивилизации, оставаясь при этом на свету, но скрывая свою суть. Женщины падали к их ногам, отдавали всё, что имели, включая собственные жизни. Теперь всё иначе. Теперь инкубам вновь приходится выкручиваться, стараться не выделяться, но в то же время находить себе жертв. Не скоро ещё появятся по-настоящему крупные города, способные вместить в себя всех сверхъестественных хищников.
Их всех ожидает война, старуха-голод, костлявая с кривой улыбкой до ушей. Ох, какой же веселой скоро станет жизнь, если сейчас не начать создавать новые условия для существования всех видов.
Как только они вышли в коридор, по ушам резанул острый, как нож, женский крик. И вместе с ним звон бьющихся стёкол за спиной и нарастающий вьюжный ветер, снежной бурей взметнувший волосы. Мара медленно оборачивается, ловя на крае видимости фиолетовый блеск.
— Мара! — далёкий вопль, плачь.
Ей хочется сдаться, перед глазами всё поплыло и девушка облокотилась о стенку.
— Мара! — огнём по щекам прошлась женская рука и перед глазами всё прояснилось. Третья хватает за плечи и тащит за собой. — Что с тобой случилось?! Ты как будто сознание теряла, что ещё?..
— Всё в порядке, — бледнеет женское лицо, девушка через силу улыбается, а затем сжимает зубы, цедя слова, отрывисто спрашивает:
— Что случилось?
— Это была Эвредика. Она убила охранников, матерей Тины и Августа, а затем чуть не убила саму Тину и тебя. Тварь скрылась в коридорах здания. Вот что.
— Этого не может быть! Она же рожала ребёнка! — отрицание происходящего сквозило в каждом движении, Мара словно потерялась в своих ощущениях, забылась сном человека, потеряв путь к себе настоящей. Такое случалось редко. Мара догадывалась, из-за чего, но не могла в это поверить, поэтому не стала делиться своими мыслями с Хэл.
— Не знаю, кого она там рожала, но сейчас в ту камеру лучше не заходить — повсюду кровь! — решительно заявила девушка, ведя Вторую в зал. — Нам лучше поторопиться вывести всех людей из…
Новые крики заставили обеих сквозь зубы чертыхнуться.
— Где остальные? — крикнула Мара, в мгновение ока возвращая себе присутствие духа.
— Не знаю, бежим!
На ходу меняя облик, пробуждая всё самое тёмное и дикое в своей душе, Мара ликовала. Всё вновь становится легко и просто. Нет нужды что-то решать и о чём-то думать. Есть враг и есть друзья. Если кто встанет на пути — погибнет. Цель будет достигнута. Мара любила свою вторую сущность, в ней присутствовала истинная кошачья игривость, не свойственная ироничной холодности девушки. Лёгкость суждений, быстрый бег — всё это подкупало раз за разом погружаться в белую чистоту сверхъестественной половины. Девушка с трудом возвращалась обратно, ведь вместе с чёткостью разума возвращалась и тяжесть человеческого тела. Иногда, смотря в глухое чёрное небо с огромной серебристой луной по центру, она задавалась вопросом — что с ней не так? Быть может, она не должна была иметь вторую половину? Может, они должны были быть вместе — одно целое? Но как же тогда всё так получилось? Кто так зло надругался над ней, что она превратилась в уродца, обречённого лишь изредка летать? Мара не могла надолго удержать себя в другой половине, она уставала от ярости и хищности второй части своей души. Усталость загоняла её обратно, и Мара превращалась в человека. Последствия — голод, сонливость, потребность в сексе. Ей всегда требовалась моральная и физическая разрядка. Но все эти последствия не перевешивали
— О боже! — невольно запнулась Третья, прижимая руки к губам.
Открывшаяся картина стоила удивления вампира. Первое, за что цеплялся взгляд, сидящий и качающийся вперёд-назад посередине комнаты Август. Рядом с ним лежало тело его отца Карла, располосованное лицо, зияющая кровавая рана в области шеи, из которой всё ещё текла кровь. Чуть поодаль, как будто бы обнявшись, лежали Хэлморки. Дейрий был прав — им стоило уйти отсюда. Их проткнули насквозь, видимо с одного удара лишив жизни обоих. В сторонке, сжимая меч и прислонившись к железной опоре второго этажа, сидел Густав. Он смотрел прямо перед собой, как мертвец, но при этом всё ещё был жив. Левой рукой прикрывал живот, и внимательный человек поймёт — как рыбе ему вспороли брюхо. Можно заметить мертвеца, лежащего на животе рядом, он похож на последнего сына Густава, однако голова отсутствует. Нельзя сказать точно. Тела охранников в беспорядке лежат по всему залу. Они защищались, но видимо были слишком медлительны, чтобы спастись.
— Как мы могли такое допустить?! — пробормотала Хэл.
— Где Бен и Пол? — окинув взглядом зал, спросила Мара. — Их здесь нет, как и Тины.
— Тина осталась в коридоре… — повернувшись, Хэл быстро обогнула Мару и вышла в коридор. — Нет-нет, тебе туда нельзя, — раздался её голос.
— Где мой папа? Отец!
Крик отразился тихим подвыванием Августа. Похоже, парень помешался. Мара решила попробовать поговорить с Густавом.
— Вы живы? Можете говорить? — присев рядом, осторожно спросила девушка.
Густав выглядел чертовски плохо. Посеревшее лицо, бессмысленный взгляд и пальцы добела сжимающие меч.
— Густав? Мы можем вылечить вас. Вы хотите этого? — продолжила она, чувствуя за спиной Третью. — Вы сможете отомстить, — девушка решила подойти с другой стороны, надеясь, что хотя бы месть вернёт его в мир живых. Это помогло.
— Эвредика, — прохрипел он. — Она убила всех моих мальчиков. За что? Что я ей такого сделал, что она так обошлась со мной?
— Ты советовал моему отцу её бросить. Именно от тебя исходило предложение лишить её наследства, — раздался сухой голос за спиной. Рядом с Марой встала Клементина. — Это месть за то, что вы решили бросить беременную женщину. Она не принадлежала к каравану, но её любил ваш друг — Хрис. И вот так вы решили обойтись с женщиной, ради которой он пожертвовал своей жизнью? Поделить между собой его добро, а её бросить здесь? Вы же знали, что Глава города отказался принять эту девушку. Будь у
