его не набрать. Но как же там все кажется вкусно! Что на сей раз в меню, док?
Буфетчик, которому оставалось пройти еще три кровати, бросил в ответ:
— Сейчас все узнаешь, Громила.
Мальчик на кровати справа от меня слегка двинул головой, выпростал руки и вытянул их вдоль одеяла. Но глаза его оставались обращенными на потолок.
Буфетчик остановился в ногах его кровати и снял поднос с тележки.
— Как дела, Билли?
Глаза мальчика повернулись в ту сторону, откуда звучал голос.
— Нормально, — сказал он очень тихо и начал садиться в кровати.
Буфетчик подошел сбоку и протянул поднос. Но мальчик продолжал смотреть туда, откуда он услышал голос. Я понял, что мальчик слепой.
— Здесь цыпленок, Билли, — сказал буфетчик. — Горошек с морковкой, картошка, горячий овощной суп и яблочный джем.
— Цыпленок! — фыркнул мой сосед слева. — На одном цыпленке десять раундов не выстоишь.
— А у тебя что, десятираундовик сегодня вечером? — дружелюбно парировал буфетчик.
— Цыпленок! — повторил мой сосед.
Но он широко улыбался.
— Тебе всего хватает, Билли? — спросил санитар.
— Все в порядке, спасибо, — ответил тот.
Он пошарил в поисках столовых приборов, нащупал нож с вилкой и принялся за еду.
Я заметил, как вдоль прохода идет сестра. Она остановилась у моей кровати:
— Здравствуйте, молодой человек. Ну как, аппетит у нас не пропал?
— Нет, мэм.
— Вот и хорошо. Твой отец просил передать тебе, что это кошерная больница и ты можешь есть здесь все что угодно.
— Я понял, мэм. Спасибо.
— Как твоя голова?
— Отлично, мэм.
— Не болит?
— Нет.
— Отлично. Но мы все-таки просим тебя пока что не садиться. Еще рано. Сейчас поднимем кровать, и ты сможешь опереться на подушку.
Она присела в ногах кровати, и по движениям ее плеч я понял, что она там что-то подкручивает. Кровать начала подниматься.
— Так удобно?
— Да, мэм. Большое вам спасибо.
Она подошла к ночному столику между моей кроватью и кроватью правого соседа и открыла ящик со словами:
— Твой отец просил передать тебе вот это.
Она повернулась. В руках у нее была маленькая черная кипа.
— Спасибо, мэм.
Я взял кипу и надел ее.
— Приятного аппетита, — улыбнулась она.
— Спасибо, мэм.
Я сосредоточился на еде. Но никак не мог понять — когда же отец успел побывать в больнице. И почему его сейчас здесь нет.
— Миссис Карпентер, — подал голос мой левый сосед, — сколько можно цыпленком пичкать!
Сестра строго на него посмотрела:
— Мистер Саво, пожалуйста, держите себя в руках.
— Да, мэм, — ответил тот, изображая испуг.
— Мистер Саво, вы подаете плохой пример своим молодым соседям.
Она быстро повернулась и ушла.
— Тверда, как канатная стойка, — ухмыльнулся мистер Саво. — Но какое доброе сердце!
Буфетчик поставил поднос на его кровать, и он набросился на еду. Разгрызая косточку, он посмотрел на меня и подмигнул здоровым глазом:
— Годная хавка. Не очень плотная, но для тебя — самый кошер. Для здешних ребят — то, что надо. От нее порхаешь на цыпочках, как настоящий боец.
— Мистер Саво, можно вас спросить?
— Что, малыш?
— Какой сегодня день?
Он вытащил куриную кость изо рта:
— Понедельник.
— Понедельник, пятое июня?
— Именно, малыш.
— Долго же я проспал… — сказал я тихо.
— Ты вырубился как лампочка. Заставил тут всех поплясать.
Он снова принялся за кость.
— Здорово тебе, видать, засветили.
И разгрыз хрящик.
Я подумал, что пора наконец представиться:
— Меня зовут Рувим Мальтер.
Его губы сложились в улыбку вокруг торчащей изо рта кости.
— Рад знакомству, Ру… Ру… Как ты сказал?
— Рувим. Ну, Роберт. Роберт Мальтер.
— Рад знакомству, Бобби!
Он вытащил кость изо рта, изучил ее и бросил на поднос.
— Ты всегда ешь с покрытой головой?
— Да, сэр.
— Это что, твоя вера предписывает и всякое такое?
— Да, сэр.
— Люблю ребят, которые держатся своей веры. Важная это штука, вера. Без нее на ринге никак. Жесткое это место, ринг. Тони Саво меня звать.
— Вы профессиональный боксер?
— Точно так, Бобби. Выступаю на разогреве. Мог бы и в главных боях выступать, если бы этот чувак не зарядил мне с правой. Уж зарядил так зарядил. Вырубил на месяц. И все — менеджер на мне поставил крест. Вшивый ссыкун. Суровое место — ринг. Зазевался — свободен. Нормальная хавка, верно?
— Да, сэр.
— Но все равно не как на сборах. Ничто не сравнится с едой на сборах.
— Тебе лучше стало?
Это был голос слепого мальчика. Я повернулся взглянуть на него. Он управился с ужином и сидел, повернувшись в моем направлении, с широко открытыми глазами. Они было бледно-голубыми.
— Гораздо лучше, — ответил я. — Голова больше не болит.
— Мы тут все из-за тебя очень беспокоились.
Я не знал, что ответить. Я бы просто кивнул и улыбнулся, но он же этого не увидит. Не понимая, что сказать или сделать, я просто молчал.
— Меня зовут Билли, — продолжал слепой мальчик.
— Очень приятно, Билли. А я — Роберт Мальтер.
— Привет, Роберт. Сильно ты себе глаз повредил?
— Довольно-таки.
