— Нет, сэр.
— Я никогда не видел, чтобы парень так лупил по мячу.
— Мистер Галантер…
— Да?
— У меня правда глаз болит.
— Сейчас нас пригласят. Потерпи. Твой отец сейчас дома?
— Да, сэр.
— Какой у вас номер телефона?
Я дал ему номер.
Медсестра открыла дверь и кивнула нам. Мистер Галантер помог мне встать. Мы вышли в коридор и пошли за сестрой в смотровую. Все в ней было белым: белые стены, белый стул, белый стеклянный шкаф и высокий металлический стол, покрытый белой простыней поверх матраса. Мистер Галантер помог мне забраться на стол, я улегся и стал смотреть правым глазом на потолок.
— Доктор сейчас придет, — сказала сестра и вышла.
— Ну как? Не лучше стало? — спросил мистер Галантер.
— Нет.
Вошел молодой доктор. Он был одет в белый халат, на шее у него висел стетоскоп. Он посмотрел на нас и дружелюбно улыбнулся:
— Остановил мяч глазом, а? Ну-ка, давай посмотрим.
Я отнял от лица платок, открыл левый глаз и задохнулся от боли. Он посмотрел на мой глаз, подошел к шкафу, вернулся и посмотрел снова через какой-то инструмент с фонариком на конце. Потом выпрямился и повернулся к мистеру Галантеру:
— Он был в очках?
— Да.
Доктор снова направил свой инструмент на мой глаз.
— Ты видишь свет? — спросил он меня.
— Размывается слегка.
— Пойду-ка я позвоню его отцу, — сказал мистер Галантер.
— Так вы не отец мальчика?
— Я его учитель физкультуры.
— В таком случае вам лучше позвонить его отцу. Возможно, мы сейчас перейдем наверх.
— Вы хотите оставить его здесь?
— Да, ненадолго, — дружелюбно сказал доктор. — Простая предосторожность.
— Ох ты…
— Не могли бы вы попросить моего отца привезти запасные очки? — спросил я.
— Очки тебе пока не понадобятся, сынок, — ответил мне доктор. — Мы тебе повязку на глаз наложим.
— Я сейчас, — сказал мистер Галантер и вышел.
— Ты что-нибудь чувствуешь в голове? — спросил меня доктор.
— Болит.
— Так болит? — спросил он, поворачивая ее из стороны в сторону.
Меня прошиб холодный пот.
— Да, сэр.
— А тебя не тошнит?
— Немного. И еще запястье болит.
— Дай-ка взглянуть. Вот так болит?
— Да, сэр.
— Да уж, трудный у тебя выдался день. Кто выиграл-то?
— Они.
— Час от часу не легче. А теперь слушай: лежи как можно спокойнее и постарайся не мигать. Я сейчас вернусь.
Он быстро вышел из смотровой.
Я замер на столе. За исключением того раза, когда мне вырезали гланды, я никогда не оставался в больнице на ночь. Мне было страшно, и я не понимал, что это у меня может так болеть в глазу. Его мог поцарапать осколок линзы, думал я. Еще я недоумевал, как это я не предвидел бросок Дэнни Сендерса, и, вспомнив этого Сендерса, я снова ощутил вспышку ненависти к нему и всей его пейсатой команде ешиботников с бахромками под одеждой. Я представлял себе, как мой отец, поговорив с мистером Галантером, мчится в больницу, и мне приходилось сдерживаться, чтобы не заплакать. Наверно, он сидел за столом, писал. Наверно, он ужасно испугался. Я не мог сдержать слез и сморгнул несколько раз, вздрагивая от боли.
Молодой доктор вернулся. На сей раз — с другим врачом. Тот был блондином и выглядел немного постарше. Он подошел ко мне без единого слова и посмотрел в мой глаз через инструмент.
Я заметил, что он напрягся.
— Снайдмен здесь? — спросил он, продолжая глядеть в инструмент.
— Я видел его несколько минут назад, — отозвался первый врач.
— Лучше бы ему взглянуть, — сказал второй и медленно разогнулся.
— Полежи еще, сынок, — сказал первый доктор. — Сестра сейчас придет.
Они вышли. Вошла сестра и улыбнулась.
— Вот так будет меньше болеть, — сказала она и закапала что-то мне в левый глаз. — Теперь закрой его и приложи сверху вот эту ватку. Умница.
Она вышла.
Вернулся мистер Галантер.
— Он едет сюда.
— Какой был у него голос?
— Не могу тебе сказать. Он просто сказал, что сейчас приедет.
— Ему вредно волноваться. Он не очень хорошо себя чувствует.
— Все будет в порядке, парень. Это отличная больница. Как твой глаз?
— Теперь лучше. Они туда что-то закапали.
— Вот и хорошо. Я же говорю — это отличная больница. Мне здесь аппендицит вырезали.
В комнату вошли три человека. Двое из них были давешние доктора, а третий — невысокий мужчина средних лет с круглым лицом, темной шевелюрой и седеющими усами. Халата он не носил.
— Это доктор Снайдмен, сынок, — сказал первый врач. — Он тоже хочет взглянуть на твой глаз.
Доктор Снайдмен подошел ко мне и улыбнулся:
— Мне сказали, у тебя приключился непростой матч, молодой человек? Давай-ка взглянем.
Он так тепло улыбался, что я сразу проникся к нему симпатией. Он снял ватку с глаза и направил на него инструмент. Смотрел он долго. Затем медленно распрямился и повернулся к мистеру Галантеру:
— Вы отец мальчика?
— Я позвонил его отцу. Он едет сюда.
— Нам понадобится его подпись.
Потом доктор Снайдмен повернулся к коллегам и добавил:
— Нет, я не думаю. Я думаю, это на самой границе. Мне надо посмотреть получше там, наверху.
Потом снова повернулся ко мне и тепло улыбнулся:
— Глаза не предназначены для того, чтобы ими мячи отбивать, молодой человек.
— Он правда очень сильно ударил…
— Ну конечно, правда. Нам надо поднять тебя наверх и там посмотреть получше.
Три доктора вышли.
— А что там наверху? — спросил я у мистера Галантера.
— Офтальмология, я думаю. Всякие большие инструменты.
— И что они там глядеть собираются?
