– Чтобы ты удостоверилась, что я торопился ради тебя, а не ради графини.
Она бросилась мне на шею:
– Я хорошо обнимаюсь?
– Ты – само сладострастие.
– Это ты меня научил.
– Верно, а еще я научил тебя, что язык нам дан не только для разговоров.
– Что до моего языка – за исключением роли, отведенной в поцелуях, ничему другому он пока не служил.
– Графиня не преминет раскрыть тебе и иное его назначение.
– Давай прочтем письмо.
– Заметь, ты сама предложила.
– Не томи, прошу тебя!
– Подождем, пока не пробьет девять.
– Ах, когда ты кладешь свою руку сюда, я перестаю слышать звон часов.
– Думаю, лучше прочесть не откладывая.
Нам обоим так не терпелось прочитать это письмо, что мы не удержались и распечатали его:
«
– Ну надо же! – вырвалось у меня. – Вот это страсть, прежде мне неведомая. Набросать бы с натуры, как вы обе в высший миг…
– Господин Кристиан!..
– Ладно, прекращаю. И что же мы ей ответим?
– Твое дело диктовать, а мое – водить пером.
– Тогда пиши.
«
Она запечатала конверт, надписала адрес и, позвав Леони, сказала ей:
– Отправьте c рассыльным.
– Сегодня вечером, прошу вас, непременно сегодня, – добавил я.
– Не беспокойтесь, сударь, письмо будет доставлено сегодня же, – ответила горничная.
Она вышла, но минуту спустя вернулась:
– Мадемуазель, слуга-негр госпожи графини дожидается ответа для своей хозяйки. Отправить с ним письмо, которое вы мне только что вручили?
– Отдай ему письмо, и как можно скорее.
На этот раз Леони больше не появлялась.
– Графине явно невтерпеж, – заметил я.
– Как мне следует вести себя завтра? – поинтересовалась Виолетта.
– Как тебе будет угодно. Позволяю тебе действовать по наитию.
– Что ж, подождем до завтра, а сейчас постараемся доставить удовольствие тебе.
ГЛАВА VI
На следующее утро без пяти девять Виолетта сидела в ванне, благоухающей вербеной, а я расположился в одном из угловых шкафов с твердым намерением не упустить ни одного слова и ни одного жеста.
Все следы моего пребывания в квартире были тщательно стерты, сменили даже постельное белье, окропив его душистым одеколоном.
Ровно в девять часов у ворот остановился экипаж.
Мгновение спустя появилась графиня в сопровождении Леони, которая тотчас же заперла за ней дверь.
Графиня удостоверилась в надежности засовов.
Ванная комната была освещена лампой, помещенной в сосуд из розового богемского стекла; его верхнее отверстие было прикрыто, чтобы избегнуть смешения дневного света и искусственной подсветки, которое окрашивает окружающие предметы в неестественно бледные тона.
– Виолетта! Виолетта! – закричала графиня прямо с порога. – Где же ты?
– Я здесь, в туалетной комнате.
Графиня промчалась через спальню и застыла в дверях.
Виолетта приподнялась из ванны, обнажая прекрасный, как у нереиды, бюст, и протянула к ней руки.
– Ах, да, конечно, – устремилась ей навстречу графиня.
На ней была длинная блуза из черного бархата; у воротника красовался большой бриллиант; талия ее была перехвачена кушаком, сотканным из золотых, серебряных и ярко-вишневых нитей.
Она сняла плотно облегающие ножку ботинки и розовые шелковые чулки; затем расстегнула верхнюю пуговицу, распустила пояс и выскользнула из блузы.
Теперь ее прикрывала лишь батистовая рубашка с отделкой из валансьенских кружев у ворота и на рукавах.
Сбросив рубашку столь же стремительно, как и черную бархатную блузу, она оказалась обнаженной.
Графиня была воистину великолепна – типичная красота Дианы-охотницы: широкая грудь с небольшими формами, стройный стан, покачивающийся, точно деревце на ветру, безукоризненный живот, украшенный снизу густыми рыжими зарослями, которые напоминали языки пламени, вырывающиеся из кратера вулкана.
Подойдя к ванне, она собралась окунуться.
Виолетта удержала ее.
– Ах, позвольте взглянуть на вас. Вы так хороши, что просто не насмотришься!
– Ты считаешь меня красивой, сердечко мое?
– Очень!
– О, смотри, разглядывай! Обжигай своим взором, словно зеркальцем. А теперь бери меня! Все это принадлежит тебе – мои глаза, губы, грудь…
– И этот замечательный пушистый букетик тоже? – проворковала Виолетта.
– В первую очередь!
– Kакой удивительный цвет! – восхищенно произнесла девушка. – Совсем не такой, как на голове, отчего так?
– Тебе кажется странным, что сверху мои волосы одного цвета, а снизу – другого; что я, женщина, терпеть не могу мужчин? Причина проста – я вся соткана из контрастов. Ну же, подвинься, любовь моя! Мне не терпится ощутить, как твое сердечко бьется рядом с моим.
Ванна была широкая, в ней хватало места для двоих. Графиня перешагнула через край и соскользнула к Виолетте.
Кристально прозрачная вода позволяла видеть все подробности происходящего.
Графиня обвила Виолетту словно уж, просунула голову ей под плечо и, впившись по пути в волосы под мышкой, губами потянулась к ее рту.
– Вот ты и попалась, негодница, сейчас поплатишься за то, что заставила меня страдать. Для начала подставь свой ротик, губки и язык; как подумаю, что первым их коснулся мужчина и что это он научил тебя целоваться, – готова задушить тебя от ярости!
И, подобно змее, выбрасывающей свое жало, она вонзалась в нее поцелуями, водя рукой вокруг ее груди.
– О, милые, любимые мои грудки! – шептала графиня. – Это из-за вас я потеряла голову, это вы толкнули меня на сумасбродства!
Она приникла, запрокинув голову назад, полузакрыв глаза; ее прерывистое дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.
– Скажи же хоть слово, радость моя, – попросила она.
– Одетта, милая Одетта, – покорно отозвалась Виолетта.
– Вы только послушайте, каким тоном она это произносит, маленькая ледышка, как будто просто здоровается. С оглядкой, не услышал бы наш Кристиан! Но