— Всухомятку, значит, — сказал Дворжецкий. — Что ж, проходи на кухню.
На кухне, пристроившись в промежутке между столом и холодильником, сидел Ерофеев и что-то безвкусно жевал. На столе стояла пустая бутылка из-под Столичной, два граненых стакана и тарелка со спартанской закуской — тоненькие ломтики сыра и черный хлеб.
— Наш принц нас разочаровал, сообщил Дворжецкий Ерофееву, кивнув в сторону Воронина. — Водки этот гусь не купил, но, вместо нее, предлагает нам, соловьям, послушать басни.
Это был верный признак, что Дворжецкий нетрезв. Выпив, даже немного, он начинал говорить витиевато, обильно уснащая свою речь книжными и газетными оборотами.
— Эк тебя развезло с полутора стаканов, — неодобрительно заметил Ерофеев.
— Нет. — Дворжецкий помотал головой. — Это не со стаканов. Это из-за… Да-а, ладно, дадим высказаться младшенькому, ведь он весь в нетерпении — пышет жаром из ноздрей и роет землю копытом…
Воронин с неудовольствием посмотрел на хозяина. Дворжецкого и впрямь что-то уж очень сильно заносило.
— Егора Трубникова, полагаю, вы знаете? — спросил Воронин, больше для проформы.
Ерофеев со значением кивнул: ему ли не знать Егора Трубникова? — ведь он сам обучал его обращению со шпагой.
— Егор Трубников? Это тот самый молодой человек, чьими талантами у нас есть намерение воспользоваться? — спросил Дворжецкий. И немедленно заявил: — Я с ним незнаком.
Воронин решил не обращать внимания на его закидоны.
— Этим вечером Егора пытался убить человек из клана Минамото. Он напал на него с мечом…
— Кто на кого напал? — потребовал уточнения Дворжецкий. — Выражайтесь яснее, товарищ капитан.
— Он жив? — спросил Ерофеев.
Вопрос Дворжецкого Воронин проигнорировал, а учителю фехтования ответил:
— Жив. Он даже не пострадал.
— Хорошо, — сказал Ерофеев.
— Хорошо, — повторил Дворжецкий и спросил: — А кто, собственно говоря, не пострадал? Прогрессивная общественность требует ответа.
— Егор не пострадал, — терпеливо объяснил Воронин. — Ему под руку очень удачно подвернулся обрезок стальной трубы, и он сумел отбиться этой железкой от самурайского меча.
— Да, способности у него были, как сейчас помню, — подтвердил Ерофеев с ностальгической улыбкой. — Я тренировал Егора, еще когда он был мальчишкой, и уже тогда он очень хорошо фехтовал. Если бы он не вывихнул себе руку тогда — сейчас был бы чемпионом, по олимпиадам бы ездил…
— Прекрасно. Замечательно. Великолепно, — покивал Дворжецкий и спросил у Воронина: — А в чем, собственно, заключается проблема?
— Надо что-то предпринять, иначе Егора тоже убьют. Минамото просто озверели, — сказал Воронин. — К тому же, нам по-прежнему нужен художник.
— Ты хочешь сделать своего протеже одним из нас? — спросил Дворжецкий. — Я тебя правильно понял?
Воронин кивнул.
— Да.
— А не слишком ли ты спешишь? — спросил Дворжецкий. — Эрик, вон, тоже хотел осчастливить нас настоящим художником, привел одного парня, и в тот же вечер их обоих убили на дуэли те же Минамото…
— Эрик даже не позаботился организовать дуэль как полагается, — заметил Ерофеев. — Он взял секундантом неофита.
— Вот именно, — сказал Воронин. — И, кроме того, Минамото уже отчего-то очень невзлюбили Егора, они уже пытались его убить. Если он станет членом семьи, то получит хоть какую-то защиту.
Дворжецкий покачал головой и усмехнулся.
— Корвин, ты — коварный интриган, хуже Оберона. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты сам столкнул своего протеже с кланом Минамото?
Воронин растерялся.
— Откуда?
— От верблюда, — грубо ответил Дворжецкий, помолчал и заговорил иначе: — А вообще — я не против. Я очень даже за. — Нет, не так уж он был и пьян. — Завтра мы проведем Егора через Лабиринт. Затем я добуду ему меч. Дальнейшее будет зависеть только от него и от его умения владеть мечом. Искренне надеюсь, что Минамото или кто другой его не убьют.
— Не убьют, — сказал Ерофеев уверенно. — Будет у Егора меч,
— Твои бы слова да богу в уши, — сказал Дворжецкий.
— Да, а как там Копаев? — поинтересовался Воронин.
Дворжецкий и Ерофеев переглянулись.
— А вот с Копаевым действительно возникла проблема, — сказал Дворжецкий, взял в руки пустую бутылку, зачем-то заглянул в горлышко и с печальным вздохом поставил бутылку обратно на стол.
— Он что, не прошел Лабиринт? — с дрожью в голосе спросил Воронин.
— Еще как прошел — только искры летели, — ответил Дворжецкий. Вздохнул еще раз и сказал: — Исчез твой Копаев.
— Как — исчез? — спросил Воронин, похолодев.
— Он прошел весь Лабиринт от края до центра, — сказал Ерофеев. — В центре Лабиринта он остановился, помахал нам рукой и — исчез.
— Растаял в воздухе, словно Чеширский Кот, — глупо улыбаясь, сказал Дворжецкий.
Воронину потребовалось довольно много времени, чтобы осмыслить это сногсшибательное известие. Наконец он сказал:
— Значит, эта штука все-таки действует.
— Разумеется, действует, — проворчал Дворжецкий. — Сам должен был почувствовать.
— Да я не про это, я про другое, — сказал Воронин. — Я имел в виду возможность перемещения в пространстве. — Он задумался ненадолго, потом спросил: — А вы сами не пытались последовать за Копаевым?
Дворжецкий и Ерофеев снова посмотрели друг на друга.
— Нет, — сказал Ерофеев, — не пытались.
— Может, так оно и лучше, — пробормотал Воронин.
— Ой ли, — покачал головой Дворжецкий. — Ты еще не знаешь, какое имя должен был принять Копаев.
— Какое же?
Дворжецкий кривенько усмехнулся и сказал:
— Брэнд.
11
…Случилось так, что ко двору короля Артура пришел воин из чужих земель. Родом он был с востока, с другого берега великой реки, где воины зовутся не рыцарями, а богатырями. Имя же у него было — Алеша Попович.
Был этот богатырь зело невоздержан в речах и насмешками своими жестоко уязвил многих доблестных рыцарей Круглого Стола. Многих, многих рыцарей оскорбил злоязыкий богатырь, и никак они не могли решить между собою, кто из них должен сразиться с невежей на поединке. Тогда рыцари пришли к королю Артуру и испросили, чтобы сам король выбрал выбрал из их числа достойнейшего рыцаря, дабы тот
