— Спасибо, — проникновенно сказал Егор. — Вы мне так помогли…
— Может еще чем помочь? — подмигнула рыжая.
И, хохоча, все трое сбежали по ступенькам на тротуар.
— Ф-фу, — выдохнул Егор, вытирая ладонью вспотевший лоб. — Ну и девки — огонь!
Он вошел в общежитие, поднялся на второй этаж, нашел двести третью комнату, помедлил перед дверью, сделав вдох-выдох, затем постучал и спросил:
— Можной войти?
— Да.
В маленькой комнатке не было того беспорядка, что свйствен многим в общежитии обиталищам: художественным ли, театральным ли, музыкальным ли — все равно. Две аккуратно застеленные кровати, стол, стул, чистый пол, даже горшочек с каким-то растением на окне.
За столом сидела Лена и читала книжку, вроде бы ту же самую, что и позавчера. Лена подняла голову, быстро взглянула на Егора, и снова опустила глаза.
— Привет, — сказал Егор.
Она не ответила, делая вид, что продолжает читать книгу.
— Поговорим? — предложил Егор, чувствуя напряженность.
— Нет, — резко ответила Лена, по-прежнему не глядя на Егора. — Уходи.
— А в чем дело? — спросил Егор недоуменно.
— Ни в чем, — ответила она и повторила: — Уходи.
Она как будто винила его в чем-то, но Егор знал, что за ним никакой вины нет. Он не понимал внезапно возникшей у Лены неприязни и счел себя вправе обидеться.
— Хорошо, — сказал он сухо. — Я уйду. Прощай.
И ушел.
А когда он ушел, Лена бросила книгу, которую не читала, на пол и заплакала.
Да что же это такое? Поговорили называется…
От встречи с Леной у Егора осталось неприятное горькое ощущение некой неправильности. Но он знал, или полагал, что знает о том, что женщины часто ведут себя неправильно, нелогично. То есть вопреки мужским понятиям о логике. А мужчины эту нелогичность именуют женской логикой.
Женская логика, мужская логика — какая чушь! Егору хотелось выругаться — неприлично и вслух, но он сдержался и стал насвистывать мелодию песни Элвиса Пресли My Baby Left Me.
На дорогу до детского сада, с двумя пересадками с маршрута на маршрут, ушло около получаса. Было время успокоиться.
Егор привычно, как свой, вошел в детский сад, поздоровался с дамой-завхозом (и она тоже с ним поздоровалась), прошел по коридору, отворил дверь группы и заглянул, не заходя внутрь.
Никого.
Ну и слава богу.
Он вошел, огляделся еще раз.
Однако, странно — куда-то подевался разрубленный самураем маленький детский стульчик. Ладно, ерунда.
Егор переоделся и приступил к работе. Он еще вчера решил, только не успел осуществить, что в группе путешественников на склоне Карадраса Боромиру нужно написать лицо Дениса Брагина. Арагорна, конечно, сделать с себя. А вот насчет Гэндальфа, гнома и хоббитов идей пока не было.
Егор поставил стремянку к стене, взял кисть, смешал краски и принялся выкрашивать пятна лиц и рук в розовато-ореховый цвет.
Открылась дверь, и Егор обернулся ко входу — излишне резко, так, что с кисти сорвалось несколько капель краски. Но это была всего лишь Татьяна Георгиевна.
— Здравствуй, Егор, — сказала она.
— Здравствуйте, — сказал Егор, подумав про себя: Наверное, пришла про порубленный стульчик спросить.
Он ошибся, но не принципиально.
— Я слышала, что вчера вечером здесь с тобой произошел неприятный инцидент, — сказала Татьяна Георгиевна, пристально глядя на Егора.
— Да, — подтвердил Егор. — Произошел. Сторож вам рассказал?
— Сторож? — переспросила Татьяна Георгиевна как будто несколько удивленно. Спохватилась: — Ах да, сторож. Он мне все рассказал. Слава богу, что с тобой ничего плохого не случилось, и что милиция вовремя приехала.
— Ну, не совсем вовремя, — возразил Егор. — Тот гад, который на меня напал, убежал до приезда милиции…
Егор вдруг замолчал, сказав себе стоп. События вчерашнего дня предстали совсем в ином свете. Ведь что случилось, если поразмыслить как следует? Приехал-то по звонку сторожа Воронин, а не обычный милицейский наряд. Почему Воронин? Он же эксперт-криминалист, а не ППС. Странно…
Странности накапливались.
— Ты должен быть поосторожнее, — ласково посоветовала Татьяна Георгиевна.
Егор слышал ее словно издалека и ответил не сразу:
— Да, конечно. Мне и Воронин то же самое говорил.
— Правильно говорил. — Татьяна Георгиевна не спросила, кто такой Воронин, а Егор не припоминал даже намека на то, что заведующая детским садом и друг-капитан знакомы. — Грех не прислушаться к доброму совету.
— Да я прислушиваюсь, — проговорил Егор медленно. У него возникло отчетливое ощущение, будто он попал в поле взаимодействия неких могущественных сил, и силы эти подталкивают его, несут в определенном, но ведомом только им, а не самому Егору, направлении. Он посмотрел Татьяне Георгиевне в глаза, улыбнулся и сказал: — Спасибо за заботу. Я буду осторожен.
Татьяна Георгиевна покачала головой и вышла из группы. Она поднялась в свой кабинет, села за стол и задумчиво посмотрела на телефон.
Надо позвонить. А номер какой?..
Номер телефона она не помнила, звонила по нему всего раза три или четыре. Пришлось заглянуть в ежедневник.
Где же?.. Ага, вот.
Она быстро набрала комбинацию из шести цифр. Трубку на другом конце провода сняли почти сразу, на втором гудке, и деловитый мужской голос произнес:
— Воронин. Слушаю.
— Это Флоримель. Он уже пришел, работает.
— Хорошо. Я приеду минут через двадцать.
Егор только-только расписался, вошел во вкус, как в группу заявился Воронин. Сговорились они, что ли? — недовольно подумал Егор. И ответил сам себе: — Да. Пожалуй, что и сговорились.
Воронин начал с упрека:
— Ты почему меня дома не дождался? Я с ног сбился, пытаясь тебя найти…
— А с какой стати я должен дома торчать, тебя дожидаясь? — возмутился Егор. — Ты мне хоть что- нибудь сказал?..
— Ладно-ладно. — Воронин сделал нетерпеливый жест. — Собирайся, и пошли.
— Куда? — полюбопытствовал Егор.
— По дороге расскажу, — ответил Воронин.
Егор заупрямился, ему надоело быть пешкой, которую постоянно подталкивают — к какой цели? — могут и в жертву принести.
— Я работаю, — сказал он, отвернулся т Воронина к стене и мазнул кистью как бы в подтверждение своих слов.
— Вопрос жизни и смерти, — бросил Воронин Егору в спину. И уточнил: — Твоей.
Вот так, значит…
— Ладно, — сказал Егор. — Понял. Сейчас, переоденусь только…
