последняя подруга детства улетает к звездам.
Тело Виктрии за круглым стеклом поднимается, вакуум затягивает ее, и она уплывает, лежа на животе. Лицо ее скрыто под волосами, а руки протянуты ко мне, но они все отдаляются и отдаляются.
И вот ее уже нет.
Когда закрывается дверь, к нам подходит Кит. Рядом с ней, по-прежнему с пластырем на руке, ковыляет Док. Кит пытается поддерживать его, но он куда крупнее.
— Давай я помогу, — говорит Барти и подхватывает Дока вместо нее. В его глухом голосе звучат непролитые слезы. И, встретившись с ним взглядом, я чувствую — то, что случилось за последние три месяца, не может затмить то, что случилось за последние полчаса. Мы снова друзья.
— Проследи, чтобы пластырь оставался на нем, — напоминаю я, и Барти кивает.
Они с Кит ведут Дока к люку. Секунду думаю, не помочь ли им — втащить его по лестнице будет непросто, — но не могу заставить себя помогать Доку. Я даже видеть его больше никогда не хочу.
Возвращаюсь в ген лабораторию. Эми с перевязанной рукой стоит и смотрит в замороженное лицо Ориона.
Воспоминания о том, что происходило, пока на мне был пластырь, неподатливые и мутные, совсем не как обычно. Разница такая, будто между плаванием в воде и в сиропе. Но я знаю одно: Док убил Марай и остальных, потому что я не такой хороший командир, каким был бы Орион.
Эми сказала, что у Ориона на все случаи был план, и я склоняюсь к мысли, что мне бы тоже такое не помешало. Потому что я понятия не имею, что теперь делать.
— Ты сохранил провода, — говорит она, когда я подхожу. — Провода от насоса. Все это время они были у тебя. Ты пошел к насосу…
— Я был под действием пластыря. Не мог не пойти.
— Но они все это время были у тебя.
Да.
— Но, по-моему, меня можно было бы и похвалить за то, что я так их и не использовал.
— Да, — соглашается Эми с намеком на улыбку. — Можно было бы.
Мы смотрим на контейнер Ориона.
— Что это за цифры? — спрашивает Эми, указывая на экранчик на его лицевой стороне.
Я смотрю, как сменяются числа.
— Обратный отсчет.
— Этого я и боялась.
Разглядываю механизм. Судя по всему, Док уже начал процесс регенерации. Орион разморозится через двадцать три часа и сорок две минуты. Пробую остановить часы, но время на экране продолжает сменяться.
— Выключи. — Эми склоняется, чтобы взглянуть.
— Нельзя просто выдернуть его из розетки, — говорю я. Уж это я выучил намертво.
— Ну, останови как-нибудь.
— Не могу, — отзываюсь, ковыряясь в тумблерах, потом смотрю на экран и клавиатуру. Док заблокировал систему.
— Тогда перезагрузи.
Я медлю.
— Это может быть опасно. Если регенерация уже началась и ее просто остановить, можно повредить тело.
— Всего двадцать минут прошло, — возражает Эми. — Ничего ему не будет.
Но я помню, как заморозил Ориона — без всякой подготовки. Это и так вредно. Если теперь нажать что-то не то на криоцилиндре, его можно вообще убить.
— Какая разница, опасно это или нет? — продолжает настаивать Эми. — Нельзя его размораживать.
— Эми, все не так просто. Я не могу. Программа криозаморозки идет только в одну сторону.
— Я не хочу, чтобы он просыпался, — произносит Эми очень тихо.
Смотрю на нее и кусаю губы. Потому что я — хочу.
Не знаю, в чем дело — в нашей общей ДНК или в том, что я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Может быть, дело в битком набитой оружейной или в записях из бортового журнала. Или, может, я просто начинаю думать, что Док прав и Орион будет лучшим лидером, чем я. Но Орион уже не кажется мне таким сумасшедшим, как раньше.
Эми кладет руку мне на локоть, заставляя оторвать взгляд от экрана с часами и посмотреть на нее.
— Я не смогла его убить.
Смотрю удивленно, не зная, как реагировать.
— Дока. Он наставил пистолет на меня. На тебя. Я не знала, в кого из нас он выстрелит.
Касаюсь повязки на руке у Эми — слегка, не надавливая на рану.
— Это просто царапина. Но, когда он целился в тебя, я подумала: «Нужно убить его, или он убьет кого-то из нас». Но я не стала. Не смогла.
— Зачем ты…
— Старший, — говорит Эми, — я всем сердцем верю, что Орион не заслуживает того, чтобы лить. Некоторые люди, — добавляет она, делая ударение на первом слове, — не заслуживают второго шанса. Я помню, каково было тонуть в ящике. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала.
Это сделал с ней я. Не Орион. Я.
— Два человека умерли, как едва не умерла я. И убил их он.
— Эми, я не могу остановить процесс регенерации.
— Он не заслуживает того, чтобы жить.
— Так ты бы его убила?
Эми смотрит мне в глаза бегающим взглядом. Дока она убить не смогла. Но ненависть к Ориону куда глубже.
— Ты права. Некоторые люди не заслуживают второго шанса. Но Орион… — Я медлю, не зная, как объяснить. — Орион был неправ, да. Но он убивал не просто для забавы. У него была причина. Он действовал из страха.
Эми в раздумьях кусает нижнюю губу. Я знаю, что она сравнивает Ориона, который думал, что поступает правильно, с Лютором, который сознательно делал зло.
Мне хочется обнять ее и стереть тревогу, которая поселилась в ее чертах, но я понимаю, что все не так просто.
— Может быть, — поворачиваюсь я к криоцилиндру, — если нельзя остановить регенерацию… У меня получится ее отложить.
Эми отходит в сторону, чтобы я мог хорошенько посмотреть на панель управления. Я чувствую на себе взгляды двух пар глаз: взгляд Эми умоляет оставить Ориона в ледяном плену, а взгляд Ориона умоляет вернуть его к жизни.
— Я смогу, — говорю наконец. — Смогу ее замедлить.
— Давай, — кивает Эми.
Ввожу цифры, поворачиваю тумблер, и отсчет времени сменяется с неполных двадцати четырех часов на семьдесят два.
— А можно и дальше так? — спрашивает она. — Каждый раз, когда время кончается, добавлять еще?
Я медленно киваю.
— Значит, так и сделаем, — говорит она, решительно сжимая челюсть. — Будем отводить часы назад. Чтобы он никогда не проснулся.
Эми с какой-то яростной силой смотрит в выпученные глаза Ориона. А я смотрю на нее, изумляясь, кто эта незнакомая девушка с полным ненависти сердцем.
