порванной веревочке. Протянул руку…
Тяжелый удар по затылку, и наступила темнота.
В сознание его вернула холодная вода, выплеснутая в лицо. Грай закашлялся, открыл глаза и тут же зажмурился — незнакомое помещение, похожее на зубоврачебный кабинет, было залито ярким белым светом. Однако два человека, стоящие рядом с креслом, к которому был намертво примотан Грай, совсем не походили на врачей.
— Очухался? — спросил лысый верзила.
Грай дернулся, проверяя крепость широких кожаных ремней, туго обхвативших запястья, лодыжки, колени, талию… Бесполезно. Затылок ломило. Чем это его приложили, сволочи?
— Где я?
— Грай Саттик. Числился в списках членов секты «Живые» с шестнадцати лет, — вместо ответа забубнил верзила, словно зачитывая приговор. — По нашим сведениям — преемник Триара. Бродяжничал, занимался мелкими грабежами. Принимал участие в экспериментах доктора Кесселя. Вместе с Аланой Грош приходил в больницу три дня назад. О чем говорили, неизвестно, но после их посещения у Никела произошел нервный срыв.
— Где она?!
— Это ты мне сперва ответь, где Ник? — спросил второй.
Грай подумал, что уже видел это широкое добродушное лицо и стылые глаза убийцы. Верзила, не дожидаясь ответа, звезданул Грая по уху так, что противно хрустнуло в шее. Голова мотнулась к плечу. В ухе расплылась неприятная тишина, словно в него натолкали ваты.
Это не подвалы старика. А двое «врачей» явно не из его свихнувшейся на безумных проповедях братии. Там все иначе — лампа в лицо и психологические приемы. Скелеты в шкафах напоказ. Запугивание Темным. Взывание к совести.
Грай осторожно попытался вернуть голову в прежнее положение.
— Откуда мне знать, где он?
— Где Кессель?
— Я не знаю!
— Врешь! — в этот раз удар пришелся под дых. Потом еще один, вырвавший из глотки придушенный всхлип.
— Это ты их сдал Триару?
Грай разевал рот, пытаясь глотнуть воздуха.
Лысый хрустнул толстыми, как сосиски, пальцами и снова замахнулся. Грай слабо дернулся, инстинктивно пытаясь отвернуться.
— Погоди, — неожиданно сказал второй. — Он же умный. Мы зададим несколько вопросов. Он ответит. И с его девкой ничего не случится. Хорошая девка, красивая. Мы с ней старые знакомые. У нее редкостный талант.
Он говорил так, будто Грай был вещью. Или бессловесным животным. Это почему-то пугало больше, чем зверские гримасы Лысого и боль от ударов. Грай задергался. Если бы он только мог выпростать руки и дотянуться до нагло ухмыляющейся рожи…
— Не трогайте ее. Я не знаю, где Ник. Не знаю!
— Когда ты видел его в последний раз?
— В больнице, три дня назад.
— О чем вы говорили?
— Так… Ни о чем серьезном.
— Слушай, Саттик, мне кажется, ты не въезжаешь. От твоих ответов зависит благополучие твоей девки и твое собственное, — добродушный покачал головой, будто сокрушаясь о глубине человеческой глупости.
Нельзя показывать им свой страх.
— Девок много, а Темный один для всех, — процедил Грай сквозь зубы.
Верзила заржал, словно услышал хорошую шутку.
— Нам Темный без надобности, — отсмеявшись, сказал он и опять врезал Граю по уху. — Фолк с ним очень даже хорошо управляется, придурок. Так что не сомневайся — замочим и тебя, и телку с удовольствием. Ну, позабавимся с ней, конечно, — чего добру пропадать, — а потом замочим.
Он не врал. Он явно был уверен, что тот, второй, сможет прогнать монстров, пришедших по его душу. Теперь Грай вспомнил его — старший брат Ника! Фолк Арсон. Главный конкурент старика.
Грай сплюнул кровавую, пузырящуюся слюну.
— Кретин! Ты думаешь, что этот мордастый вытаскивает вас из Темного? — он даже сумел рассмеяться. — Подумай своей тупой башкой — зачем ему так нужен Ник? И Кессель. Давай, врежь мне еще, не стесняйся! Я все равно не знаю, где они! А потом ложись спать и жди…
— Заткнись! — перебил Арсон. — Лысый, тащи девчонку.
Истязатель послушно удалился. Фолк склонился над распятым в больничном кресле Граем и прошипел, обдавая его лицо капельками слюны:
— Ты слишком много болтаешь, урод. И все не по делу. Ты сказал Нику что-то такое, отчего он расстроился. Сильно расстроился. А кое-кто воспользовался его состоянием и выкрал из больницы. И я думаю, ты знаешь, кто это был.
Грай поморщился — изо рта у Арсона пахло остро и неприятно.
— Ты ошибся, мужик, — устало сказал он. — Я не при делах…
Бухнула дверь.
— Вот она, Фолк!
Грай до боли в шее вывернул голову и увидел, как Лысый швырнул вперед Ланку. Она пробежала несколько шагов и замерла, остановленная железной рукой Фолка.
Цела! Облегчение затопило от макушки до пяток, смывая боль. И моментально сменилось яростью, такой, что потемнело в глазах. Сквозь шум крови в ушах он едва расслышал слова Арсона:
— Говорят, для художника глаза — все равно, что пальцы для музыканта…
Фолк вытащил откуда-то тонкую блестящую железку. Взмахнул рукой — рукоятка ножа раскрылась, как крылья бабочки, и перед лицом Ланки замерло узкое хищное лезвие.
— Ну что, Саттик? Девок много? Найдешь себе другую — зрячую?
Полоска стали двинулась вперед. Ланка замерла, как кролик перед удавом. Зрачки ее расширились так, что поглотили всю радужку, губы мелко затряслись.
— Стойте!
Если бы Грай знал, где сейчас Ник, то выдал бы его с потрохами. Он заговорил быстро, торопясь выстроить стену слов между Ланкой и нацеленным на нее лезвием:
— Ник погружался в Темный. Мы с ним работали вместе. Он узнал, что мы с Ланой прошли обряд, и сильно расстроился. Больше я его не видел.
— Это все?
— Все, что мне известно.
Фолк медленно опустил нож. Грай выдохнул.
— Вечный Отец, чем вы там занимались?! — воскликнул Лысый. — От этих экспериментов у пацана мозги набекрень свихнулись!
— Что ты знаешь о похищении Ника и Эррана? — Фолк впился глазами в лицо Грая.
— Ничего. Я узнал лишь сегодня утром.
— Триар к этому причастен?
— Я не видел Элина уже почти месяц. Мы не ладили в последнее время. Он не делился своими планами.
— В каких отношениях он был с Кесселем?
— Спонсировал его исследования.
Мужчины переглянулись.
— Каким образом?
