ведьме.
— Это правда, — говорит Финн. — На зарплату учителя я вполне смогу позволить себе жену. Это будет здорово, но…
— Ничего не хочу слышать! — прерываю я его. — Я вовсе не желаю, чтоб потом ты возненавидел себя за это. Это слишком. Тебе же придется арестовывать таких девушек, как я, вырывать их из семей и отправлять в Харвуд. И, Финн, вряд ли это будут настоящие ведьмы. А даже если и ведьмы, это все равно неправильно. И ты это знаешь.
Финн берет меня за руку.
— Конечно, это будет тяжело… да что там, просто ужасно. Но чтобы уберечь тебя от… — Его голос прерывается. — Ты жертвуешь собой, чтобы защитить сестер. Позволь мне сделать то же для тебя. Для нас.
Я прикусываю губу. Это чересчур. Я должна запретить ему это. Должна, но не могу.
— А что помешает Елене уже завтра увезти меня в Нью-Лондон? Не думаю, что она позволит мне остаться тут еще на два месяца, когда убедится, что я способна к ментальной магии, — говорю я.
— Братья очень серьезно относятся к церемонии оглашения, — говорит Марианна. — Это обязательство перед Господом, оно почти так же важно, как брачные обеты. Иногда какой-нибудь девушке шлея попадает под хвост, и она просит провести ее церемонию оглашения пораньше. Такое редко, но все же случается, а Братья так привыкли, что барышни до последнего тянут с оглашением, что охотно идут в таких случаях навстречу. — Она улыбается мне мрачной, решительной улыбкой. — Так что вы могли бы объявить о своей помолвке пораньше. Скажем — завтра?
— А если я действительно так важна, как говорят Сестры, они не захотят рисковать, привлекая ко мне внимание, и не заставят меня что-то менять. — Я поворачиваюсь к Финну и ищу его глаза. — Ты совершенно уверен?
Финн наклоняется и упирается своим лбом в мой. Его лицо заслоняет мне весь обзор, и я ничего, кроме него, не вижу.
— Да.
Я на минутку закрываю глаза, ища утешения в уверенности Финна, а потом поворачиваюсь к его матери:
— Марианна?
— Все родители хотят счастья своим детям. На самом деле… — Она снимает с пальца кольцо с рубином. — Возможно, ему пора перейти к вам. Это обручальное кольцо Ричарда.
— Но я не могу… — протестую я.
Но Финн берет кольцо из рук матери и взвешивает его на ладони. Он ловит мой взгляд. Его глаза — словно письмо, полное слов любви и нежности. Когда он начинает говорить, его голос звучит сипло:
— Ты выйдешь за меня, Кейт?
Я молчу, и вопрос повисает в воздухе. Я — настоящая я, а не та девушка, которой я хотела бы быть, — никогда не чувствовала себя так, как в этот миг. Такой любимой, такой
— Да, — выдыхаю я.
Финн надевает маленький золотой ободок на мой безымянный палец. Я шевелю рукой, и рубин искрится, поймав солнечный луч. Финн наклоняется и, едва касаясь губами моих, выдыхает:
— Не могу дождаться, когда ты станешь моей женой.
— Кейт Беластра. — Я пробую это имя на вкус и, несмотря на торжественность момента, несмотря на то что знаю, каких жертв будет стоить Финну это решение, не могу сдержать улыбки. — Кэтрин Анна Белас…
Меня прерывает вопль. Он все звучит и звучит, завывая, пока волоски у меня на руках не встают дыбом.
Финн бросается к окну и выглядывает на улицу. Когда он поворачивается к нам, его глаза полны боли.
— Стражники опять забрали девушку, — говорит он.
Снова раздается женский крик, на этот раз он прерывается резким треском.
— Кто это? — бледнея, спрашивает Марианна.
Лицо Финна кривится; скоро ему тоже предстоит стать участником арестов.
— Бренна Эллиот.
Мое сердце сжимается:
— Я должна это видеть.
Марианна распахивает переднюю дверь, выходит на крыльцо и замирает, вцепившись в чугунные перила так, что костяшки ее пальцев белеют.
На противоположной стороне улицы на булыжной мостовой корчится Бренна. Солнечно-желтый подол ее платья под плащом забрызган грязью. На ее покрасневшей от слез щеке отчетливо белеет отпечаток ладони. На Бренну неуклюже надвигаются два стражника, и она, встав на четвереньки, пытается уползти от них в придорожную канаву.
Вокруг, конечно же, собралась толпа. Раздаются крики: «Ведьма! Ведьма!»; одни голоса высокие и возбужденные, другие — низкие, полные ненависти. Мальчишка бросает в Бренну камнем и попадает прямо в лоб. Кровь заливает ее лицо.
Один из стражников хватает Бренну за руку, и она кричит. Копна спутанных каштановых волос падает на окровавленное лицо. Охранник снова бьет Бренну, и она затихает.
Стражники подхватывают Бренну с двух сторон. Она дрожит, как молодое деревцо в грозу.
Вперед выходит Брат Ишида.
— Эта девушка безумна. Ее следует отправить обратно в Харвудскую богадельню.
Бренна раскачивается, тихонько поскуливая, будто раненый зверек.
— Нет! — Это бежит по улице Рори в своем ярко-красном платье. Она, видимо, так спешила, что даже не накинула плащ. — Бренна!
Саши подается вперед и тащит Рори в толпу.
Брат Ишида обращается к собравшимся:
— Мисс Эллиот верит, что может видеть будущее. Она самонадеянно полагает, что слабая женщина способна на то, что находится в руках Господа. По воле ее деда мы позволили ей вернуться в семью. Мы надеялись, что она исцелится, но, увы, наша снисходительность не была вознаграждена. Нашему сообществу пойдет на пользу, если мы отошлем эту несчастную душу обратно.
Развернувшись на каблуках, я возвращаюсь в лавку. Я не могу больше этого видеть.
Финн заходит следом, прикрывает дверь и отводит меня за первый ряд стеллажей, чтобы обнять. Мои глаза сухи, но ужас от увиденного заставляет меня дрожать.
— Ты в безопасности, — снова и снова говорит Финн, поглаживая мне спину, — в безопасности. Я никогда не позволю им сделать с тобой такое.
И я не могу понять, кого из нас он успокаивает.
Уже третий час, а я только покидаю книжную лавку. На встречу с Еленой я наверняка опоздаю. Извинившись перед Джоном за задержку, я по дороге повторяю про себя план, который разработали мы с Марианной. Дома я расскажу о том, как арестовали Бренну, как это было ужасно, и как я теперь подавлена. Это будет совсем нетрудно, и у меня появится предлог, чтобы уклониться от занятия с Еленой. Неважно, насколько та предана Сестричеству. Ей в любом случае вряд ли захочется, чтобы напуганная, растерянная ведьма манипулировала с ее памятью. Я пообещаю, что мы займемся ментальной магией завтра после церкви.
В церкви я объявлю о своей помолвке с новым кандидатом в члены Братства Финном Беластрой, и заставлять меня присоединиться к Сестричеству станет слишком поздно.
А сегодня, успокоив Елену, я поговорю с Маурой и Тэсс. Я расскажу им о пророчестве, покажу Мамин дневник и письмо. Конечно, сестрички придут в ярость от того, что я молчала так долго, но прочтут Мамино предупреждение и все поймут. Должны понять. Маура может не поверить мне, но Маму она должна послушаться. Ей станет ясно, что членам Сестричества дела нет до наших интересов, и поэтому нам надо
