оздоровительного центра, с самого начала настроенный откровенно недружелюбно. С другой стороны, делать какие-либо выводы на том лишь основании, что учитель показался ему человеком более симпатичным, было бы неразумно.
— Хочешь спросить, кто попросил?
Второй покачал головой.
— Он знает, что мы не скажем. Соображает что к чему. Давай заканчивать и уходить.
Соображает? Господи, знали бы они…
Гидеон стиснул зубы — второй незнакомец подошел к прибору и щелкнул переключателем. В первый момент ничего не случилось, и у него мелькнула шальная мысль, что может быть аккумулятор разряжен.
Но уже в следующее мгновение маленькая оранжевая лампочка на железной коробке ярко вспыхнула, и Гидеона пронзил электрический разряд.
— Смотри-ка, не нравится, — с удовлетворением заметил первый, и тут же за первым ударом последовал второй.
Где-то на десятом или двенадцатом пульсе незнакомцы незаметно удалились.
Гидеон не заметил, как они ушли, потому что был слишком занят собственными проблемами: боль обжигала, приходя через равные интервалы, ожидаемая и вместе с тем неожиданная, ток набрасывался на него, пробегая по телу, как по мостику, и уходя в пол. В какой-то момент, в промежутке между ударами, он прищурился, всматриваясь в полумрак, и вдруг понял, что остался один. Мучители ушли, и с ними ушла надежда на скорое избавление от пытки.
— Аа!
Кто-то как будто протолкнул через кости раскаленную проволоку. Мышцы конвульсивно сжались, и все собранное за двухсекундную паузу самообладание разлетелось на тысячу кусочков.
— Ублюдки! — крикнул он неожиданно для самого себя, и тут же дыхание перехватило, и вслед за криком из горла вырвался жалкий, похожий на рыдание, стон.
Повторяющиеся с неумолимой размеренностью разряды не позволяли сосредоточиться на чем-то другом, кроме ожидания следующего удара, мышцы дрожали от напряжения, и воля оставляла его, словно уходя капля за каплей в бетонный пол под ногами.
Ноги.
Касаясь мокрого пола с лужицей стекшей с него воды, они замыкали цепь, проводя электричество в бетон.
Птица на проводе.
Птицы сидят на высоковольтном проводе без всякого вреда для себя, потому что не контактируют с землей и, следовательно, не являются частью цепи.
Стараясь не обращать внимания на обжигающую боль в запястьях, Гидеон перенес весь свой вес на связанные руки и заставил измученные мышцы оторвать налитые свинцом ноги от пола.
В полутьме под закопченным окошком лампочка мигнула, оповещая об очередном разряде, и он невольно дернулся. Понадобилось еще две попытки, прежде чем Гидеон поверил в себя и перестал реагировать на сигнал.
Так легко. Почему он не подумал об этом раньше?
Но как ни приятно было освобождение от боли, Гидеон знал, что нашел лишь средство облегчения, но не решение проблемы. Мышцы устали, и он понимал, что долго удерживаться в такой позе не сможет. Усталость тянула ноги к полу.
Думай, идиот, думай.
Слева у стены снова вспыхнула лампочка. У нее терпения хватит. Рано или поздно наступит миг, когда он уже не сможет ни подтянуться, ни даже оттолкнуться от пола.
Вот если бы дотянуться до прибора…
Нет, слишком далеко. По меньшей мере футов восемь. Все равно что восемь миль. Он еще мог бы на что-то рассчитывать, если бы генератор стоял впереди или позади. Расположение крючьев не позволяло раскачаться в сторону.
Очередной удар застал его врасплох, и Гидеон поспешил подтянуть ноги. Усилие отозвалось тупой болью в мышцах живота.
Усилие отозвалось тупой болью в мышцах живота.
Надолго ли хватит аккумулятора?
Он не знал. Как не знал и того, на какое напряжение установлен прибор. Но в любом случае из этого состязания ему победителем не выйти.
Если только он не придумает что-нибудь…
Так думай же, черт возьми!
Может быть, попытаться сделать что-то с проводом?
Неуклюже задрав голову, Гидеон посмотрел вверх.
Может получиться. Может…
Если бы они протянули провод по балке и закрепили его на ней, достать его Гидеон конечно бы не смог, но они этого не сделали, и провод провисал, причем, расстояние до низшей точки провиса не превышало четырех футов.
Он попытался раскачаться в сторону, но лишь потерял равновесие и завертелся, как червяк на крючке. В другой ситуации это выглядело бы забавным. Шпагат больно врезался в кожу, и ему пришлось снова касаться ногами пола.
На этот раз Гидеон успел оттолкнуться до разряда, испытав злорадный восторг оттого, что перехитрил систему. Маленькая красная коробка с ярко мигающим оранжевым глазом как будто превратилась в злобное существо. Наверно, человеку психологически легче бороться с живым противником, чем с неодушевленным механизмом, наносящим удары с регулярностью метронома и совершенно невосприимчивым к боли и отчаянию жертвы.
Наблюдая за вспышками, он стал отсчитывать промежутки. Лампочка вспыхивала на счет «шесть», и теперь, определив протяженность паузы, Гидеон мог позволить себе короткие мгновения отдыха.
Передохнув, он снова начал раскачиваться. Получилось не сразу, новый ритм мешал вести счет, и несколько ошибок стоили ему болезненных уколов, но и ноги его во время махов вперед уже почти доставали до провода.
Гидеон понимал, что порвать сам провод не получится. Состоящий из множества металлических нитей, он мог выдержать достаточно большое напряжение. Расчет строился на том, что этого напряжения не выдержат соединения.
Еще один мах… еще… Балка над головой угрожающе заскрипела… Гидеон выбросил ноги и…
… промахнулся.
Сила инерции унесла его вниз, ноги ударились о пол, и к волне захлестнувшего его отчаяния добавилась острая боль электрического разряда. Он получил еще два удара, прежде чем смог собраться с силами и оторвать ноги от бетона.
Шпагат так глубоко врезался в запястье, что от одной лишь мысли о необходимости повторить попытку все его естество съежилось в комочек. Ничего другого, однако, не оставалось.
Выждав необходимую паузу, он стиснул зубы, оттолкнулся и начал раскачиваться.
На этот раз удача повернулась к нему лицом. В последнем отчаянном броске, когда натянувшийся шпагат едва не выдернул руку из сустава, его левая пятка зацепилась за провод. Контакт нарушил ритм движения, Гидеон завертелся и полетел вниз с мучительным осознанием того, что и эта попытка закончилась ничем. Он попытался выровнять траекторию, и тут что-то громко звякнуло — красный ящик сорвался с ворота и с грохотом рухнул на каменный пол.
Гидеон опустил ногу и с отчаянием взглянул на проклятую коробку. Провод остался на месте, соединение не нарушилось, и все надежды на разрыв цепи умерли. Пытаясь принять более удобное положение, он снова дотронулся ногой до пола и внезапно сделал двойное открытие: шпагат растянулся, так что теперь он мог опереться на всю подошву, и разряд не последовал.
Секунды тянулись, и ничего не происходило. Он еще раз, стараясь не спешить и не спуская глаз с оранжевой лампочки, досчитал до шести. И только когда счет перешел на второй десяток, позволил себе
