— Ройбен должно быть беспокоится, как его пес, — сказал он и резко вывернул руль, съезжая в лужу и пропуская огромный внедорожник. Сидевшая за рулем блондинка повернулась и помахала рукой.
— О, это же Хэрриет! — воскликнула Тилли и помахала в ответ. — Хэрриет Ллойд-Эллис, бывшая Ллойда. Живет в паре миль отсюда. Мы будем проезжать их дом. Я вам покажу.
Они уже выбрались на шоссе, когда Тилли указала в сторону внушительных размеров ворот.
— Это там. Дорога в полмили. У них там и конюшни есть, и участок приличный. Точнее, не у них, а у нее. Мне до сих пор трудно представить, что они расходятся. Да, мира там было мало, они постоянно цапались, но так ведь живут многие, а расходятся далеко не все. В конце концов они женаты лет двенадцать. Над их ссорами все только посмеивались, всерьез их никто не воспринимал.
После путешествия по укрытым мягкими сумерками дорогам больница казалась островком яркого света. Туфли Тилли визгливо поскрипывали на сверкающем, в серо-белую клетку линолеуме. Проходя по бесчисленным коридорам, они удостоились нескольких косых взглядов, но только у дверей в палату Ройбена средних лет медсестра с властным выражением лица поставила вопрос о правомерности нахождения собаки в лечебном заведении.
— Извините, но никаких животных.
— Это собака для терапевтического лечения, — не моргнув глазом, ответил Гидеон.
— Неужели? — Медсестра с сомнением посмотрела на колли, которая уже тянулась к палате, возможно, почуяв хозяина. — У нее должен быть специальный жилет. Где он?
— В кухне, на столе. — Гидеон улыбнулся — улыбка получилась средней между обаятельной и извиняющейся.
Медсестра ответила скептическим взглядом, давая понять, что ее не проведешь, но потом позволила себе смилостивиться.
— Ладно, проходите. На этот раз позволю. Но если кто поймает, я ничего не знаю, а вас отсюда погонят! Поняли?
Они поблагодарили ее и вошли в палату.
— Какой вы бессовестный! — воскликнула Тилли, когда за ними закрылась дверь.
Колли, увидев, кто лежит на кровати, бросилась к ней, едва не оборвав поводок.
Ройбен лежал на высокой подушке, и его обветренное, в синяках лицо казалось темным пятом по контрасту с наложенной на раны белоснежной повязкой. Заметив пса, он радостно протянул руку.
— Эй, мальчик! Иди ко мне! — прохрипел старик, и Дружок довольно замахал хвостом.
Гидеон отпустил поводок, и через секунду колли уже прижалась к лежащему и принялась облизывать его лицо.
— Надо же! Надеюсь, сестра не войдет и увидит этот кошмар! — Тилли оглянулась на дверь. — Зря вы насчет терапии!
Пока Ройбен обнимался с Дружком, Гидеон впервые рассмотрел его по-настоящему. Перед ним был мужчина лет пятидесяти с небольшим, с четкими чертами лица и короткими темными волосами. Даже лежа на больничной койке, он ни в коей степени не соответствовал представлению Гидеона об отшельнике. Не отличаясь высоким ростом, он был хорошо сложен и, по-видимому, обладал немалой физической силой. На посетителей Ройбен смотрел открыто и без страха, и в глазах его, когда их взгляды встретились, Гидеон прочел благодарность.
— Спасибо, — прохрипел он.
— Не за что. Вы как?
— Жить буду. Это вы меня нашли. — Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт, и Гидеон предположил, что в курс дела его ввели должно быть полицейские.
— Да. Сегодня утром. Овцы вышли на поле.
Ройбен кивнул.
— Так когда это случилось?
— Прошлым вечером. Я кормил Дружка.
— Знаете, кто это сделал?
— Нет. — Он покачал головой. — Но знаю, почему.
— Из-за дневника? — спросила Тилли.
Ройбен чуточку подвинулся от навалившегося на него Дружка и моргнул от боли. Кроме повязки на голове, была еще другая, на правой руке, и Гидеон не сомневался, что одеяло скрывает еще несколько.
— Ребра? — сочувственно спросил он.
Пострадавший кивнул.
— Должно быть старею. Раньше я бы его уложил. Да и вчера бы тоже, если бы этот хрен… — Он виновато взглянул на Тилли. — Извините.
Она махнула рукой.
— Не важно. Скажите, Дэмиен отдавал вам дневник?
Ройбен опустил глаза.
— Не хотел, чтобы его видели, вот и попросил, чтобы я поберег у себя.
— Дневник и сейчас у вас? — спросил Гидеон. — Или они забрали его у вас?
Ройбен многозначительно посмотрел на него.
— Мне надо с вами поговорить. Наедине.
— Со мной? — удивился Гидеон и, взглянув на Тилли, едва заметно пожал плечами.
— Ладно, — неохотно согласилась она. — Схожу за кофе.
Когда она вышла, Гидеон недоуменно посмотрел на лежащего.
— Вы знаете, кто я?
— Вы привели ко мне Дружка, — просто объяснил Ройбен. — И я видел, что вы делали с лошадьми. Дэмиен рассказывал о вас.
— Я был с ним, когда его убили.
— Знаю.
— Знаете, что в дневнике?
— Дэмиен мне рассказал. Он не хотел, чтобы
— Они забрали дневник? Те, кто это сделали, они нашли его?
— Я его спрятал. Дневник бы никто не нашел.
— Вы скажете мне, где он?
Ройбен задумчиво погладил собаку.
— Что вы с ним сделаете?
— Пока не знаю, — признался Гидеон. — Сначала мне надо его увидеть.
— Знал, что из-за него будут неприятности. Из-за него его и убили.
Хотя Гидеон и предвидел нечто в этом роде, подтверждение собственных подозрений от другого человека прозвучало как гром среди ясного неба.
— Кого? Дэмиена?
— Конечно, — хмыкнул Ройбен. — Он хотел, что они заплатили.
Несколько долгих секунд он внимательно и даже напряженно смотрел на Гидеона, потом вздохнул.
— Он мне больше не нужен. Дэмиена нет, а мне бы надо было спалить чертову тетрадку! Но он же мне доверял. — Он покачал головой, явно застигнутый мгновением нерешительности. — Я скажу вам, где его найти.
Указания были точны, определенны и понятны, и запомнить их было легко. Ройбен предупредил Гидеона ничего не записывать.
— Он узнает, что вы были здесь. Будьте осторожны.
— Он был один?
— Не знаю. Ударил меня один… сзади… И держал один. Были ли другие, не знаю. Он спрашивал, где дневник, а я не говорил. Потом этот гад сделал вот это… — Ройбен указал свободной рукой на повязки.
— Вы служили в армии? — В Ройбене было что-то — подтянутость, опрятность, — что наводило на эту
