Но Харченко, затянувшись папироской, только улыбнулся:
— Большие мощности подтянуть не успеют. А для малых у нас есть козырь.
И посмотрел на Лиду:
— Ну, рассказывай. Что ты умеешь.
В очередной раз пришла мысль: как же умеет командир вселять уверенность! Это читалось по глазам остальных.
— Умею на время подчинять чужой разум людей или животных.
Бородатый присвистнул.
— Да вы и сами всё видели, — сказала Лида и смутилась.
— Значит так. Теперь поедешь со мной, — деловито сказал Харченко. — Если на изломе нам придётся вступить в бой, то возьмёшь под контроль их командира. Я укажу тебе на него. Внушишь ему, чтобы он увёл остальных. Сможешь?
— Думаю да, — сказала Лида и почувствовала, как краска прилила к лицу.
— Завтра же и проверим. А теперь — всем спать, — приказал Михаил и поднялся.
Лида вызвалась затушить костёр, но когда все ушли, она еще некоторое время сидела, щурясь на тёплые языки пламени, и думала о том, что же принесёт завтрашний день. Встала, и, прежде чем завалить костёр комьями снега, подожгла небольшой факел, заготовленный заранее. Бабушка будет счастлива, если она привезёт ей что-нибудь из храма. Может, удастся найти какой-нибудь обломок фрески.
В сумерках монастырь выглядел не спящим, но дремлющим великаном. Лида подошла к темному входу. Ощущение, что там кто-то есть, стало почти осязаемым, и это злило, потому что было глупо. Разведчики проверяли развалины так же, как и всю прилегающую местность загодя до прибытия обоза. Взяв себя в руки, Лида шагнула внутрь.
В темноте, нарушаемой лишь дрожащим светом факела и ночной синевой, сочащейся из окон, терялись границы большого круглого помещения. Лида посмотрела под ноги. Пол был засыпан кусками штукатурки и комьями грязи. Воняло пылью и еще чем-то нежилым. На потолке угадывались остатки росписи.
Порыв ветра щелкнул узорчатой решеткой на окне, ворвался внутрь и, лизнув завитком факел, затушил его.
Некоторое время глаза привыкали к темноте. И тогда Лида увидела маленькую точку света на полу недалеко от себя. Удивившись, она шагнула к ней. Точка задрожала и плавно двинулась в сторону, оставляя тоненькую нить света. Лида присела, рассматривая нить света. Источник её появления оставался загадкой. Любопытство съело остатки осторожности и как зачарованная, Лида встала и пошла за ней.
Они миновали ступени, спускаясь вниз. Точка засветилась ярче в узком проходе со стенами из голого кирпича почти без остатков штукатурки. Вскоре проход закончился массивной стальной полукруглой дверью. Открылась она на удивление легко. И Лида шагнула внутрь.
Ровный зеленоватый свет, такой до боли знакомый, освещал небольшую квадратную комнату с серыми каменными стенами, таким же полом и низким потолком. Углы комнаты терялись в темноте. В центре стоял деревянный массивный стол и два стула. Лида робко сделала шаг вперёд.
— Присаживайся.
От неожиданности остатки факела выпали из рук. Навстречу из тёмного угла шагнул незнакомец. Пожилой человек с волосами цвета талого весеннего снега смотрел немигающим взглядом светлых, почти прозрачных глаз. Одежда на нем была светлая и чистая. Это удивляло.
Угрожающе он не выглядел, но Лида всё же с опаской отступила назад и спросила:
— Кто вы такой?
Незнакомец медленно опустился на стул и, не отрывая светлых глаз от Лиды, ответил:
— Это сложный вопрос. Если хочешь, можешь сама дать мне имя.
А вот это уже совсем не понравилось Лиде, и она развернулась, чтобы убежать. Дверь исчезла. Теперь комната оказалась совершенно замкнутым пространством. Страх подкатил к горлу.
— Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Если бы считал это возможным, то сделал бы это раньше. Только поговорим, — голос казался спокойным и чистым.
— Раньше? Значит, это вы следили за мной?
— Не следил. Наблюдал, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты думаешь, это метель скрыла обоз от врага?
Странные слова сбивали с толку, и Лида по-прежнему не доверяла ему. Но, немного подумав, всё же села на второй стул.
Незнакомец удовлетворенно хмыкнул, и, сложив руки замком на ноге, изрёк:
— Ну, раз ты не желаешь давать мне имя, зови меня Априор.
— Ты ангел? — спросила Лида.
Старик вскинул брови, а в глазах промелькнула искра иронии. Он улыбнулся:
— А ты веришь в Бога?
Лида провела пальцем по идеально гладкой поверхности стола, по всему совершенно нового и, поймав взгляд Априора, одёрнула руку:
— Моя бабушка верит. Она много всего мне рассказывала.
— Вот если бы здесь сейчас оказалась твоя бабушка, то она бы видела ангела. Ты же видишь то, что удобнее видеть тебе.
Это ничего не объясняло, но подумать над этим старик не дал. Он встал и торжественно произнёс:
— Ты моя гостья! Чувствуй себя как дома. Чего бы тебе сейчас хотелось?
Не дожидаясь ответа, он поднялся и удалился в тёмный угол комнаты, откуда послышался стук деревянной дверцы. Старик вернулся с блюдцем в руках, на которых восхитительным завитком лежало мороженое.
Лида потянула носом запах ванили и сглотнула. Тяготы войны быстро заставили повзрослеть её, забыть радости, звуки и вкусы детства. Сейчас тщательно утрамбованные вглубь сознания слабости дрогнули, и откуда-то с самого дна, всплыл, выбился этот вкус. Хотелось прикоснуться губами к самой верхушки завитка, откусить кусочек, ощутить на языке это волшебный вкус детства. Рассудок почти отключился, и вопрос «как раздобыть в это время и в этом месте мороженое» убежал, забился куда-то в уголок сознания.
Вскоре блюдце оказалось на столе прямо перед ней. Маленькая поблёскивающая ложечка лежала рядом. Лида не заметила, как ложка очутилась у неё в руке, потом в мороженом, а следом и во рту. Блаженство! Закрыть глаза и забыть обо всём, что было. Отмотать плёнку до того момента, когда бабушка водила внучку в парк и там, в тени тополей, за маленьким круглым столиком они ели такое же мороженое…
Бабушка! Лида резко открыла глаза, и, помедлив, усилием воли заставила себя положить ложку на место.
— Спасибо, но я не могу. Там, снаружи, целый обоз подростков, которые уже много дней не ели ничего кроме хлеба.
Априор усмехнулся и вкрадчиво сказал:
— Открою тебе секрет. Это не настоящее мороженное. Оно — одно из твоих воспоминаний. Впрочем, как хочешь, — пожал плечами старик и медленным, но твёрдым движением руки смахнул блюдце со стола.
Лида онемела. Она облизнула губы и проводила взглядом упавшее на каменный пол мороженое. Взяв себя в руки, она спросила:
— Вы… Трогали мой разум?
— Ну, можно и так сказать. То, что ты умеешь — это лишь капля того, что умею я.
Он добродушно и немного виновато улыбался. Лиде стало не по себе:
— Что вам нужно?
— Тоже что и тебе. Я хотел бы вернуться домой, — просто ответил Априор. — Видишь, как много у нас общего?
Мысли каруселью проносились в голове, но всё это не укладывалось в понятную картину:
