— Но, я-то тут причем?
— Только ты можешь мне помочь. Собственно, поэтому ты тут и оказалась.
Слова Априора не прояснили ситуацию, но вызвали раздражение:
— Вы ошибаетесь. Я тут проездом, — ответила она холодно, добавив ехидности в голос.
— Нет, это ты ошибаешься, — спокойно парировал старик. — Посмотри на мороженое.
Лида посмотрела на остатки белой массы, под которой уже образовывалась лужица. А старик продолжил:
— Я не для того угощал тебя мороженым, чтобы образовалось лужа. Наоборот. Лужа появилось потому, что я скинул мороженное со стола. Понимаешь?
— К чему вы клоните, — осторожно спросила Лида. Он вдруг почувствовал, что старик вовсе не так доброжелателен, как кажется.
Априор вальяжно откинулся на спинку стула, и театрально щелкнул пальцами. На столе появилась бутылка с красной жидкостью, бокал, пепельница и спички в красивой коробке. Рядом с Лидой появилась чашечка с черным дымящимся напитком.
— Пей кофе, — кивнул старик на тонкую белую чашечку. — А то уснёшь.
Лида решила, что пить и есть иллюзии хоть и бесполезно, но зато безопасно. Она поднесла чашку к губам. Напиток обжигал нёбо и оказался невероятно вкусным. Приятное тепло, однако, разлилось по телу.
Старик вставил у губы длинную тонкую сигарету и, чиркнув спичкой, удовлетворённо затянулся.
— Я изучаю цепочки событий. Причинно-следственные связи явлений, — сказал старик. Когда мороженое испариться, на его месте возникнет липкое пятно. Очевидно, что причиной пятна является упавшее мороженное.
— Но ведь это и так понятно. Что тут изучать? — удивилась Лида.
Старик аккуратно потянулся к бутылке, и рубиновая искрящаяся струйка наполнила бокал. Априор поднёс бокал к губам, поводил носом, и, с видимым удовольствием, пригубил напиток.
— Это очень простая цепочка. Я же изучаю сложные.
Это вызывал массу вопросов, и Лида заметила:
— Я понимаю. Если бы Ева не надкусила яблоко, этой войны бы не было?
— Это так, — помедлив, улыбнулся Априор. — Но, если бы Ева не надкусила яблоко, не было бы ничего. Ты взяла узловую точку «веера». Я же изучаю прямые цепочки. Люди на земле возвели это в основу своей цивилизации. Вся ваша жизнь, научный и культурный прогресс подчинены этому. И нет лучшего места для изучения этой науки.
Лида допила кофе. Сигаретный дым окутывал комнату, подчеркивая нереальность происходящего. Беловолосый старик в светлом костюме растворялся в пелене, и Лида вдруг ясно осознала, что ничего этого нет. Нет никакого старика, а есть нечто, природу чего она понять не в состоянии. От осознания этого накатил страх безысходности.
— Тебе не надо меня бояться, — сказал Априор. — Я никогда не применяю насилие. Сама посуди, зачем мне это? Я могу разобраться в самой сложной паутине причинно-следственных связей, и увидеть нужную мне ниточку, следуя которой я получу желаемое.
— Но, тогда, почему ты не можешь вернуться домой? — Лида неосознанно перешла на «ты».
— Мне не хватает ресурсов. Я неосторожно провёл опыт — дернул не за ту ниточку. И сжег весь запас. Тебе, чтобы двигаться и существовать, нужна еда. Мне нужна энергия иного рода. Стены этого строения излучают небольшой запас такой энергии. Мне хватает её, чтобы существовать. Но я не могу уходить слишком далеко от монастыря. Но, главное, я не могу вернуться в свой мир.
Нехорошее предчувствие кольнуло где-то внутри. Но выбора уже не оставалось.
— Но чем же я могу тебе помочь?
Старик поставил опустевший бокал на стол и ответил:
— Мне нужна энергия твоего Дара. Вернее, не твоего. Ты — всего лишь «коробка от посылки».
Лида молчала. Сколько сил и нервов потратила бабушка, чтобы вылечить внучку от «недуга». Сколько коллег она привлекала — всё без толку. В детстве она часто замечала, как бабушка ночью украдкой доставала маленькую иконку, и, думая, что Лида спит, молилась. Но даже это не помогало.
Старик продолжал:
— Я — причина. Ты — следствие. Я должен вернуться домой, а ты — избавиться от страданий. Когда я тут застрял, в тебе зародилась эта энергия. И я знал, что ты придёшь. Это должно было произойти, ведь даже вечность с чего-то начинается. Пришло время всё расставить всё на свои места.
Мысли крутились в голове. Как же часто мечта о том, чтобы голова больше не болела, терзала её. Но именно сейчас, когда Дар может стать единственной возможностью пробраться в город…
— Мы везём продукты в блокадный Ленинград, — начала Лида.
Но старик не дал ей продолжить. Он встал, и, описав рукой дугу, сказал:
— Я знаю.
В воздухе, где только что мелькнула рука Априора, появился прозрачный квадрат, который вспыхнул и засветился. Через мгновенье на нем отразилась знакомая картинка.
У Лиды перехватило дух. Болото, сосны, грязный весенний снег и… сани, запряженные лошадьми. Это же Нестор! Точно, вот и Нина рядом. А вот и она!
Девушка в санях села, потирая глаза, и с удивлением уставилась со светящегося квадрата прямо на Лиду настоящую.
— Я запечатлел это вчера, — сказал старик, и в памяти вдруг всплыло странное дерево. — И метелью укутал вас от врага. Помнишь?
На светящемся квадрате замелькали сосны, среди которых отчетливо просматривались фигуры солдат в серых шинелях. Их было много, они суетились, некоторые тащили пулемёты.
Волна ужаса окатила всё тело, сжавшись в одну точку в груди, которая неприятно заныла.
— Если ты отдашь мне энергию — я смогу тебе помочь, — голос Априора заставил Лиду вздрогнуть и отвлечься от мрачной картинки.
Надежда тоненькой искоркой засветилась внутри.
— Что, если нам придётся вступить в бой?
— Получив энергию, я полностью восстановлю силы. Скоро обоз приблизится к излому, и я смогу, например, ускорить тебя. Так сильно, что тебе будет казаться, будто всё вокруг застыло. Я провожу тебя, пока ты не окажешься в безопасности.
— А как же остальной обоз? Ты сможешь помочь всем?
Старик встал.
— К сожалению, не смогу. Задавать ускорение такому количеству людей и лошадей требует слишком больших ресурсов. Но не это главное. Я не стану нарушать причинно-следственные связи чужого мира. Мы с тобой одна линия. Остальные — нет.
Лида опустила голову. Лужица от мороженого испарилась, вместо неё бледнело пятно. Всё так, как должно быть? А что, если её Дар — это единственный шанс для всего обоза?
— Решай. Скоро рассвет, и обоз отправится в путь — поторопил старик.
Один шанс из десяти, что обоз столкнётся с немцами. И даже если она выживет, то будет страдать от головной боли всю оставшуюся жизнь. А если не выживет? Кто тогда поможет бабушке?
Лида сглотнула и тихо сказала:
— Я согласна.
Стол вдруг ожил, оплавился и, как послушный кусок пластилина в руках скульптора, свернулся, перетекая в кровать с большой подушкой и одеялом в белоснежном пододеяльнике.
Лида уже не помнила, когда в последний раз спала на кровати, а не на ящиках или на мешках. Сейчас она в полную силу осознала, насколько устала.
— Ложись. Тебе нужно отдохнуть. Когда проснёшься, всё уже будет кончено.
Мягкая перина и уютное одеяло убаюкивали, не давая оформиться какому-то вопросу, который ютился где-то в уголке сознания. Перед глазами всё стоял тот бидон с молоком. Плохое молоко… Из последних сил Лида цеплялась за явь, как за скалу над пропастью, но сорвалась в сон.
