неизвестно, однако он никогда в своей удаче не сомневался. Он дошел до края, ждать больше нельзя, настало время действовать.
Лишь один из сотрудников Качалина немного о нем знал, все остальные и сверху и снизу считали его человеком безупречной честности и держались с ним подчеркнуто уважительно. С работягами и начальством не пьет, даже бросовый облицовочный материал ни разу домой не прихватил. Никто не знал, что Игорь Качалин давно решил: «Если спать, то с королевой, если красть, то миллион». Последнее, конечно, гипербола, но рисковать из-за мелочи не собирался.
Игорь думал, подгонял себя, но не торопился. А жизнь с Еленой шла своим чередом. Она установила такой порядок: все, что следовало Качалину утром надеть, вычищенное и отглаженное ждало его в спальне. Почти каждый день он обнаруживал обновку: то рубашка, то носки, ботинки или галстук, носовые платки и запонки, одеколон и бритва. Старые вещи бесследно исчезали, гардероб постепенно заменился полностью. Так же изменился и Игорь Качалин: он познакомился с парикмахером и официантами, с людьми, которые могут достать и рады услужить. Он ни от чего не отказывался, но в записной книжке памяти делал соответствующие пометки, уверенный: рано или поздно счет представят. Несколько раз он пытался поговорить с Еленой, а однажды, когда увидел новый костюм, даже вспылил.
– Живем и живем. – Она чмокнула его в лоб. – Я кое-что продала, не бери в голову, образуется. Вечером не задерживайся, у нас гости.
О последних можно было и не предупреждать – гости не переводились, они менялись, как караульные. Позже Игорь заметил: разводящим сменного караула является Елена, порой неуловимым движением, взглядом она отдавала команду, кому оставаться, кому уходить. С пустыми руками никто не приходил, даже женщины. Цветы или брелок для ключей, оригинальная бутылка, ящик боржоми, необъятных размеров дыня, продукты из «Березки». Много или мало, несли все, будто впрок. Игорь понял: приносят больше, чем съедают и выпивают, мало того, почти все держатся с Еленой, как должники. Каждый был ей чем-то обязан – либо нужным знакомством, либо прямой услугой. Елена принимала подношения и благодарности с легкой улыбкой, даже чуть рассеянно, но память у нее была уникальная. Она помнила буквально все. И чужие долги, и свои, и даже долги Игоря. В сложном движении планет и их спутников Игорь не мог определить своего места на орбите. Мысль о любви мелькнула и пропала – мужчин в доме бывало больше чем достаточно, – однако зачем-то он ей нужен, просто так даже воробьи не чирикают, а уж Елена тем более. «Нужны деньги, остальное подождет», – решил он в конце концов.
Когда Елена попросила не задерживаться и без видимой нужды упомянула о гостях, он насторожился. И костюм сегодня новый… Может, у нее покровитель оттуда? Он взглянул на потолок.
Гостю оказалось лет пятьдесят с небольшим; приехал он с двумя девочками, которые за весь вечер не сказали с Игорем и двух слов, пили, курили и щебетали о своем, стороннему уху не понятном. Гость ничем не отличался бы от ежедневных посетителей, если бы не стиль всего вечера и не поведение Елены. Никто больше не приходил, телефон звонил редко. Елена отвечала коротко, держалась с гостем радушно, но чуть деланно. Он же был сама любезность, ухаживая за женщинами, пытался вовлечь Игоря в разговор, пил и совсем не пьянел. Игорь, как обычно, выпил лишь рюмку, затем часто чокался.
– Не надо казаться лучше, чем есть на самом деле, – сказал Стасик. Так смешно и неподходяще называли гостя приехавшие с ним девушки и Елена.
Игорь, услышав это имя, вспомнил матерого, походившего на волка кобеля с рыжим отливом, живущего в подъезде. Когда жильцы пятились от лифта, занятого грозно рычащим зверем, хозяйка прижимала его тяжелую лобастую голову к себе и говорила:
– Входите, входите, Бобик добрый.
Люди верили, но предпочитали ждать, и добрый Бобик катался в лифте с хозяйкой.
Игорь девочкам и Елене верил, но называть гостя Стасиком воздерживался, обращался к нему безлично.
– Я хотел бы казаться лучше, чем на самом деле, – ответил Игорь, – и составить вам компанию, но пить я не умею.
Стасик оценил и обращение Игоря, и тонкую лесть, посмотрел на Елену вопросительно – она кивнула, подтверждая, что Игорь говорит правду.
– Тебя жаль. – Стасик опрокинул очередную порцию, словно вылил на сторону. – Но мы тебя простим.
Игорю хотелось обыграть это императорское «мы», но он привычно сдержался и получил одобрительный взгляд Елены. Около двенадцати Стасик поднялся, оглядев стол, сунул в карман только что открытую бутылку виски и молча зашагал к выходу. По этому молчанию и выверенности шага Игорь понял, что гость все-таки человек живой, на спиртное реагирует.
– До свидания. – Стасик пожал Игорю руку, поцеловал Елену в щеку. – Хорошо у тебя, Леночка, спасибо. Договорились: завтра в одиннадцать я жду.
Девочки подхватили Стасика под руки, и он, словно коренник с пристяжными, выкатился из квартиры.
– Стасик, – Елена рассмеялась, – если домой хоть что-нибудь не принесет, спать не будет. Помню, спиртное кончилось, так он банку шпрот в карман положил.
– Скупых мужчин не люблю, – сказал Игорь.
– Стасик скупой? Он в иной день тратит столько… – Елена махнула рукой. – Тысячу в ресторане оставит, грошовую солонку в карман. Принцип: мужик домой с пустыми руками возвращаться не должен. Как ты думаешь, сколько ему лет? – Она ловко начала убирать со стола.
– Полтинник с копейками. – Игорь взял полотенце, приготовился вытирать посуду.
– Шестьдесят три, ясненько? Квартира, дача, две машины, дел невпроворот, девочки. Как он пьет, ты видел?
Игорю очень хотелось узнать: кто такой? Но привычка не задавать вопросов сработала, он промолчал. Если тебе хотят сказать, скажут. Если не хотят, то своим вопросом себя же поставишь в положение идиотское.
– Ты ему понравился. – Елена назвала фамилию, имя и отчество гостя.
Игорю напрягать память не понадобилось, он только присвистнул.
– Вот именно. Ты слышал? Завтра в одиннадцать. И не вздумай толкаться около секретарши. Представься и проходи.
Ровно в одиннадцать Игорь Качалин назвал секретарше свою фамилию и вошел в огромный шкаф, который был дверьми, ведущими в кабинет Стасика.
– Здравствуй! – Хозяин вышел навстречу, усадил Игоря за стол для заседаний, устроился напротив. – Рассказывай. Меня ваша контора давно интересует, подходящего человека у вас не видел.
– Спрашивайте. – Сначала Игорь хотел поинтересоваться, о чем именно рассказывать, затем решил ограничиться одним словом.
Стасику конкретность и лаконичность Качалина явно понравились. Прищурившись, будто прицеливался, он недолго подумал, затем начал задавать очень разнообразные, но всегда точные вопросы. В основном его интересовали люди, их сильные и слабые стороны, не наличие и отсутствие диплома, а кругозор, уровень мышления. Он явно искал слабое место, причем не среди руководителей, а среди лиц, отвечающих за поставку и хранение материалов. Сделав в блокноте какие-то записи, хозяин взглянул на часы и поморщился.
– Человека я тебе дам. – Прощаясь, он пожал руку, заглянул в лицо: – На неделе загляну, обсудим.
Признаться, Игорь не очень понял намерения Стасика, лишь некоторое время спустя обозначилась сложная машина, которую он запустил для перекачивания государственных средств в личные карманы.
Елена ни о чем не спрашивала, вела себя так, будто никакого Стасика не существует, и жизнь Качалиных продолжалась. Лишь через три месяца он принес в дом деньги. Но как Елена не взглянула на восемьдесят рублей, так она не стала смотреть и на два плотных конверта.
– Брось на трюмо. – Поцеловала Качалина в щеку и продолжала нескончаемые разговоры по телефону.
Через два года они зарегистрировали брак, отметили событие в привычной компании. Обслуживали их знакомые официанты.
Первое время Игорь пытался подсчитать, сколько он «бросает на трюмо», но вскоре понял никчемность своей затеи. Машина Стасика работала, Игорь Качалин трудился в ней важным винтиком, затем шестеренкой, со временем превратился в жизненно необходимую несущую ось, которая обрастала своими шестернями и винтиками. Соответственно тяжелели конверты, цвет купюр в них менялся. Странное дело, деньги интересовали Игоря все меньше и меньше, практически они ему стали не нужны. Взял конверт, отдал – живи дальше. Дом полон. Качалин уже не знал, что в нем имеется. Одевают его элегантно, в соответствии с модой, машина всегда в порядке, еда и женщина ждут. Зачем же деньги? Если он захотел к морю или в горы, надо только сказать, билеты на самолет принесут, на аэродром доставят, там встретят.
Однажды за завтраком, дорогим, но давно безвкусным, Игорь посмотрел на красивую блондинку, которая быстро обслуживала его и говорила что-то ласковое, и спросил:
– Елена, а тебя не интересует, откуда я приношу деньги? Какую цену я за них плачу? Что со мной может случиться?
– Что с тобой может случиться? – Елена подлила в его чашку кофе, сделала еще один бутерброд. – Выгонят с работы. Есть деньги – живем, не станет – будем жить.
Игорь попытался заглянуть ей в глаза, но они блестели и отражали свет. «Совсем недавно от присутствия, тем более от прикосновения этой женщины мне становилось дурно, – подумал он, посмотрел внимательно, попытался вспомнить Елену прежней. – Где же страсть, любовь? – Качалин нахмурился. – Когда мы были последний раз близки? Вчера? Позавчера? Нет. Нет и нет! Чего я здесь сижу, зачем мне все это надо? Уволят с работы? Если я попадусь, меня уволят, выгонят из жизни. Я же такой рациональный умник, всегда твердил: выигрыш должен превышать ставку десятикратно, лучше стократно. Я ставлю жизнь, а получаю?» Он взглянул на блондинку удивленно.
– Знай я тебя хуже – решила бы, что ненавидишь меня, – Елена рассмеялась. Голос у нее был почти мужской, временами скрипел, как рассохшиеся ставни.
– Ты знаешь меня хорошо? – Игорь отложил надкушенный бутерброд.
– Я тебя знаю. – Елена удивленно подняла брови: – Что сегодня с тобой? Ты не выспался? – Она прижала его голову к щеке, проверяя, нет ли температуры, отстранившись, заботливо поправила мужу волосы.
– Ты меня береги, подходящего мужа искать – забот не оберешься.
– Может, икра несвежая? – Елена взяла бутерброд. – На работу не опаздываешь?
– Как звали твоего последнего мужа? Где он? Почему ты никогда о нем не рассказываешь?
– Я тебя о твоих девках не расспрашиваю. – Елена насмешливо улыбнулась. – Ты бы этой, как ее… Алисе сказал, что мыться следует не по субботам, а каждый день.
Качалин не ответил. Еще год назад он узнал, что первый муж Елены спился и лежит в лечебнице, а последний находится в заключении – работал до ареста в торговле, получил двенадцать лет. «И меня возьмут, а она будет жить припеваючи, ничего в этом доме не изменится, будет другой мужик завтракать, просто смена караула. Как при трехсменном карауле: один стоит, второй бодрствует, третий отдыхает».
– У тебя есть кандидатура на мое место? – спросил Качалин.
– Я тебя, хама, могу сегодня выгнать, а о замене подумать на досуге. – Казалось, Елена сейчас заплачет, но она взяла себя в руки, села напротив, помолчала немного. – Почему люди, расставаясь, не желают оставаться людьми? У тебя неприятности на работе, но ведь я тебе помочь не могу.
– Неприятность – это когда штаны новые порвал, – прервал жену Качалин. – Мне тюрьма грозит, на долгие годы.
