— Понимаю. Вы хотите, чтобы на встречу пошел я?
— Да. Связному от Коржа я назначил завтрашний день. Корж придет на Булево болото. В полдень. К стогам.
— Ясно.
— Выслушай его. Думаю, будет просить помочь взрывчаткой и оружием. Так ты щедрых обещаний не давай. Сами не богачи, каждый патрон на учете, каждая толовая шашка... Скажи Коржу, что доложишь о его просьбах.
— Слушаюсь.
Предстоящая встреча волновала и обнадеживала. Оказывается, не все партизанские отряды к сорок второму году стянулись в восточные районы Белоруссии, ушли за Случь, за старую государственную границу. Есть отряды и в Западной Белоруссии! А если так, развернуть там разведывательную работу будет намного легче: раз есть партизаны — имеются и местные жители, им знакомые, их поддерживающие! А это нам и нужно!
* * *
Моросил мелкий, нудный дождичек, и над Булевым болотом держался плотный молочный туман.
Увязая в мокрых мхах, шагал я следом за своим проводником, рыженьким партизаном Сережей Алексеевым.
Впереди замаячили стога.
— Здесь, — тихо сказал Сережа.
Перелезли через несколько оросительных канав, прислушались — тихо...
— Давайте, товарищ капитан, вон туда... В случае чего — уйдем по канаве...
Добрались до облюбованного стога, снова прислушались, удостоверились, что опасности нет, разрыли сено, забились в сухую, пахучую нишу.
Я посмотрел на часы — около двенадцати. Значит, скоро...
Поглядывая в проделанные окошки, сидели мы с Алексеевым в стогу и шепотом беседовали о войне, о Германии, о неминуемом конце гитлеровского рейха.
— Товарищ капитан, а что, к зиме разгромим фрица?
— Я не главнокомандующий, Сережа. Немецкая армия еще сильна.
— А Москва? Ведь под Москвой-то им хребет сломали!
— Верно, под Москвой немцы получили страшный удар. И главное, лопнул, как мыльный пузырь, миф об их непобедимости.
[47]
— А ребята говорили, будто вы рассказывали про новые дивизии, танки, про «катюши»...
— Рассказывал. Да ты сам посуди: территорию враг захватил большую, каждый метр с боем отвоевывать придется.
— Понимаю! А вы знаете, товарищ капитан, что фрицев в большинстве деревень нету? Они только по городам, по крупным селам да возле железных дорог сидят! Точно! А вот нам бы собраться да вместе с армией ка-а-ак вдарить по ним!
— Не так все просто, Сережа... Чем вооружены партизаны? Хватает оружия и боеприпасов? Есть у нас артиллерия тут, в тылу, или взрывчатка?
— Это да... С оружием и припасами плоховато... Так пускай пришлют!
— Пришлют. Только на все время требуется. И самолеты транспортные. И надежная связь.
— Верно... А все же, товарищ капитан, недолго фашистам пановать!
Почудилось, болото чавкает. Мы примолкли. Звуки приблизились. Кто-то шел по болоту. Медленно. Останавливаясь.
— Двое, — шепнул Сережа.
— Откуда взял?
— Так... Чую...
В тумане действительно замаячили две тени. Они двигались к нашему стогу, но держали немного левее.
— Наши вроде, — сказал Сережа. — Фрицы вдвоем не ходят...
Люди остановились, словно советовались. Можно было уже различить: это не немцы.
— Выходим, — сказал я.
Держа оружие наготове, Сережа окликнул незнакомцев:
— Эгей!
Все. Свои.
Незнакомцы приближались к стогу. Первым шел высокий, грузноватый, по походке судя — немолодой человек, за ним — худощавый, пониже ростом и, кажется, помоложе.
Высокий окинул нас живым взглядом из-под кустистых, седоватых бровей, протянул широкую, как лопата, руку:
— Корж.
Сухощавый поднес руку к фуражке:
[48]
— Бондаренко.
Я тоже представился:
— Капитан Черный! — и пригласил обоих к стогу.
Уселись.
Корж развязал висевший на поясе огромный, чуть не на килограмм, кисет с табаком, вытащил трубку:
— Можно покурить...
Я взялся за вещевой мешок:
— Подождите, Василий Захарович! Могу угостить московскими папиросами.
Корж и Бондаренко с любопытством уставились на мешок.
Я вынимал и клал им на колени шоколад, копченую колбасу, пачки «Казбека».
Ненароком взглянул на Коржа и растерялся: на его ресницах дрожали слезы.
Бондаренко взволнованно кашлянул.
Корж овладел собой.
— Давно... из Москвы? — неверным голосом спросил он.
— Недавно.
— Видно, неплохо живет Москва!
— Живет, Василий Захарович!
— Два года «Казбека» не видел... — как бы оправдываясь в минутной слабости, произнес Корж, вертя в руках папиросную коробку. — И про колбасу такую мы уже забыли... А, выходит, она есть!
— Есть, есть, Василий Захарович!
Корж переглянулся с Бондаренко, раскрыл пачку папирос, понюхал:
— Эх, табачок!.. А ведь тут немцы раззвонили, капитан, что Москва разрушена и ничего от нее не осталось.
— Чистая брехня, Василий Захарович!.. Да что ж вы не курите?
Корж отрицательно покачал головой:
— Приберегу. Бойцам покажу. Каждому дам по папиросе. Чтоб все видели и чуяли... Этот «Казбек» лучше всякой политбеседы подействует, капитан.
— Правильно, — поддержал Бондаренко.
— Видишь, и комиссар мой такого же мнения! — сказал Корж. — Ну, обрадовал ты нас, капитан! Спасибо! Ото всей души спасибо!
— Да меня-то за что благодарить? Это вам из Москвы
[49]
