На снимке, судя по подписи, был изображен новый немецкий танк «тигр». На фоне танка фотограф запечатлел и экипаж машины — пять танкистов в шлемах. Танкисты весело улыбались в объектив, явно гордые тем, что им доверили грозную технику. Краткий текст сообщал, что германская армия получила новые, совершенно неуязви-
[200]
мые боевые машины. Их лобовая броня достигает 10, а боковая и задняя — 5–7 сантиметров. Танк вооружен пушкой калибра 88 миллиметров и пулеметом. Вес машины 60 тонн, но широкая ходовая часть позволяет ей преодолевать самые трудные участки местности и любые препятствия.
— Это уже конкретно, хотя фрицы и брешут о полной неуязвимости! — сказал Хаджи.
Да, это были конкретные данные, и мы тотчас вызвали Москву.
Вызвали Москву и сразу после того, как Дорошевич и другие товарищи из Барановичей подтвердили сведения, поступившие из Бытеня.
В срочной радиограмме Москва выражала благодарность личному составу отряда. В тексте подчеркивалось, что сведения о танках получены впервые, и указывалось на необходимость проследить маршрут следования «тигров».
— Точка, сработано! — сказал Хаджи. — Кажется, мы поймали что-то важное.
— Скажи точнее — поймал Миша Гора!.. А теперь бы не упустить!
— Согласен, командир!
Недаром говорят, что хорошая подготовка и организация — три четверти успеха. Гора и другие разведчики без напоминаний понимали, что от них требуется. Радисты штаба едва успели передать в Барановичи требование проследить, куда направлен эшелон с «тиграми», как уже пришло сообщение, что эшелон двинулся на Минск...
Москва запросила, сможем ли мы принять самолет и передать обрывки немецкой газеты с сообщением о «тиграх» в Центр?
Мы ответили, что можем.
Самолет приземлился в назначенное время вблизи Ляховичей. Мы вручили летчику пакет с тщательно разглаженными обрывками газеты, и машина исчезла в предрассветном небе.
Днем нас известили, что пакет получен, и вновь поблагодарили за отличное выполнение задания.
Мы передали благодарность Центра всем подразделениям.
А вскоре началась битва на Орловско-Курской дуге,
[201]
где фашистское командование впервые применило танки «тигр» и самоходные орудия «фердинанд».
Как известно, появление этих танков не было неожиданностью для наших войск. «Неуязвимые» машины гитлеровцев заполыхали, словно факелы...
С гордостью за своих товарищей думаю я сейчас, что в своевременной информации, переданной главному командованию Красной Армии о «тиграх» и «фердинандах», в том, что козырь гитлеровского командования был беспощадно бит в первых же сражениях лета сорок третьего года, есть доля и нашего труда.
Совсем недавно, работая над книгой, я встретился с бывшим начальником разведки Воронежского фронта генерал-майором И. В. Виноградовым.
— Скажите, пожалуйста, — спросил я, — вы получали в июне сорок третьего предупреждение из Центра о «тиграх»?
— Конечно, получали, — ответил он. — Нам приказано было установить, когда и на какие участки прибывают эти танки и самоходки.
— Установили?
— А как же? Специально выбрасывали в тыл фашистам группы фронтовой разведки, вели авиационное наблюдение. Засекли голубчиков как миленьких. Наши хлопцы проследили, где производилась выгрузка танков, подсчитали, что с первым эшелоном прибыл батальон «тигров», ну а потом точно установили, на какой участок фронта проследовал этот «тигровый батальон»... А почему вы спрашиваете, полковник?
— Наши товарищи тоже выследили «тигров».
— О!.. А знаете, какое решение приняло командование в связи с прибытием «тигров»?
— Нет. Слышал, что бойцов готовили, учили, как бороться с «тиграми».
— Это само собой. Но тогда же было решено зарыть в землю целую нашу танковую армию. Армию Ротмистрова. Случай вроде небывалый в истории танковых битв, но решение оправданное. Орудия у «тигров» были мощные, но наши зарытые танки оказались им не по зубам. Зато наши танковые орудия и снаряды отлично прошивали боковую и затылочную броню «тигров». Так что заполыхали они, как пасхальные свечки!
Слушая И. В. Виноградова, я опять вспомнил своих боевых друзей...
[202]
19
Лето сорок третьего года вошло в историю Великой Отечественной войны грохотом и скрежетом небывалой танковой битвы на Орловско-Курской дуге.
Там, на орловских и курских полях, был эпицентр войны.
Насмерть стояли советские солдаты. Сдержав отчаянный порыв немецко-фашистских войск, выбрав момент, Красная Армия нанесла удар такой сокрушительной силы, что стало ясно: больше гитлеровцам не наступать, инициатива окончательно вырвана из рук противника, он сломлен, морально оглушен, и час освобождения советской земли от оккупантов близок.
Но мы знали: победа не приходит сама. Знали, гитлеровские войска не побегут к границам рейха, бросая оружие и не оказывая сопротивления.
Еще не были отброшены фашисты от Ленинграда, еще сидели они на Украине и в Белоруссии, в Крыму и на Кавказе. Перед нашими наступавшими войсками еще лежали тысячи верст пути. Еще продолжала литься кровь. Сотням тысяч матерей предстояло рыдать над похоронными извещениями.
Но мы наступали. Мы наносили удар за ударом. Столица все чаще салютовала своим солдатам, освобождавшим родные города.
* * *
Разгром гитлеровских захватчиков на Орловско-Курской дуге, успешные наступательные действия на Южном и Центральном фронтах в корне изменили обстановку.
Уже в июне Центр запросил наше мнение о перебазировании соединения дальше на запад.
Мы в штабе полагали, что разумнее всего было двигаться на Раву-Русскую, Люблин и Дрогобыч, однако в очередной телеграмме Центр сообщил, что намерен перебросить нас под Лиду.
Как говорится, сверху виднее. Мы были у Центра не одни, и Москва сама решала, кто и где принесет большую пользу.
Выполняя директиву Центра, мы подготовили для переброски под Лиду отряд Картухина в составе трехсот
[203]
человек. В задачу Картухина входили разведка и подготовка баз для основных сил соединения.
В связи с тем, что предполагалось уходить из прежнего района действий, следовало позаботиться о руководстве остававшимися разведчиками.
