грозили свести с ним счеты как с предателем.
Спектакль удался. Соседи, видевшие, как «расправлялись» с Бородичем, сообщили обо всем немецким властям. Семья отважного связного осталась вне подозрений.
А капитан Майс рассказал немало любопытного...
20
Хлестали холодные сентябрьские дожди.
— Осенняя пора, очей очарованье... — сердито бурчал Хаджи, входя в землянку и выжимая разбухшую фуражку.
[210]
— Положим, это было сказано про октябрь... — возражал Сеня Скрипник.
— Подожди, дорогой, в октябре еще веселее будет! — зловеще предсказывал Хаджи.
Его пророчество сбылось. Октябрь, холодный и дождливый, не порадовал ни багряной листвой рощ, ни теплыми полднями.
— Утешься тем, что фрицам хуже, — успокаивал я Хаджи, тосковавшего по солнцу. — Вдобавок ко всему их еще бьют и в хвост и в гриву...
Противник отступал. Не выдержав могучих ударов Красной Армии, фашистские полчища катились на запад. Они еще пытались огрызаться, цеплялись за водные рубежи, бросали в бой резервы и все равно продолжали отступать.
Перемена обстановки ощущалась в наших краях очень остро.
Все крупные станции были забиты эшелонами. В Лунинце скапливалось до двадцати вражеских составов в сутки, чего раньше никогда не бывало.
Антипов сообщал из Барановичей, что там концентрируются немецкие войска, убывающие на Брест. Он отметил длительное пребывание в городе четырех фашистских генералов и четырех полковников. Такого количества «высоких чинов» до сих пор в Барановичах не наблюдали.
В Барановичи прибыли фельдкомендатуры из Смоленска, Орши, Бобруйска.
Гудело обычно не очень оживленное шоссе Варшава — Москва.
Разведчица Кудрявая (Евгения Кологрицкая) передавала: машины гитлеровцев движутся в основном на запад. По рассказам проезжавших венгров, их части отбыли из Могилева и Гомеля.
Цыганов приказал партизанам систематически нападать на небольшие группы противника и в результате установил: в Ганцевичах, Барановичах, Молодечно появились части с новыми полевыми почтами. Номера этих почт немедленно сообщили в Центр.
Из-под Пинска доносили, что прибывающие туда фашистские войска устраиваются на зимовку, что появилась новая фельдкомендатура № 339, а старую перебросили в Брест.
[211]
В Лунинец прибыли венгерские фашистские подразделения, а стоявшая там войсковая часть № 36– 905-А убыла в Луцк.
Примерно в двадцатых числах сентября стало известно, что гитлеровцы готовят облаву под Пинском. Чтобы не попасть под удар карателей, Виктор Сураев со своим отрядом отошел на север к Цыганову.
Из сообщений разведчиков можно было установить: в район выходят тылы и штабы отступающих соединений противника. Облава под Пинском подтверждала это. Было ясно: немцы хотят обезопасить свое командование, оградить от всяких случайностей.
По всему выходило, что мы вскоре окажемся чуть ли не в тактической зоне действий войск врага.
А в начале октября произошла встреча с группой фронтовой разведки штаба маршала Рокоссовского.
Командир группы прибыл на центральную базу соединения.
Нагнувшись, спустился в мою землянку, выпрямился, приложил руку к пилотке, чтобы рапортовать, и вдруг весь засветился:
— Иван Николаевич!
Память у меня была хорошая.
— Щербаков! Какими судьбами?!
— Наступаем, Иван Николаевич!
Щербаков был одним из моих учеников. Совсем молодым парнишкой пришел он к нам в отряд фронтовой разведки в Ельце. А теперь — поди ж ты! Командир спецгруппы разведки фронта! И какой вид! Взгляд!
Весь день не отпускали мы Щербакова. Делились новостями о противнике, жадно слушали его рассказы о действиях войск фронта.
Встреча со Щербаковым убедила — время не ждет. Пора сниматься и уходить на запад.
Трезво учитывая трудности перехода, мы решили, что разумнее всего было бы поначалу выдвинуть штаб соединения на восемьдесят — девяносто километров юго-западнее Пинска, а бригады дислоцировать несколько дальше, срочно послав группы разведчиков под Перемышль и Люблин.
Диверсионную деятельность эти группы могли начать немедленно, а разведданные потекли бы от них месяца через два-три.
[212]
Начать переход наметили не позднее 30 октября, собрав все соединение на центральной базе.
Соображения штаба послали в Центр. Оставалось только дождаться приказа на переход...
* * *
Приближение советских войск вызвало необычайный подъем не только у разведчиков и партизан.
Чувствуя, что дни фашистского господства сочтены, осмелели, захотели отомстить гитлеровским изуверам и те, кто до сих пор держался в стороне от активной борьбы. Партизанские отряды стали стремительно пополняться людьми.
Наши разведчики и подрывники называли руководителям групп имена все новых патриотов, готовых выполнить любой приказ.
Мы не отказывались от помощи.
Просматривая донесения разведывательных и диверсионных групп за то время, видишь, что оккупантам приходилось очень туго. У них в полном смысле слова горела земля под ногами.
Целую серию диверсионных актов провели наши товарищи в Барановичах.
Найда, применив ранее испытанный способ, уничтожил два самолета. Оба сгорели в воздухе вместе с экипажем.
Роговец подорвал магнитной миной авиабомбы на аэродроме. При взрыве пострадали аэродромные постройки, были повреждены несколько самолетов и планеров, уничтожена часть солдат охраны.
Воробьев подорвал магнитной миной паровоз серии СУ.
Антипов зажигательными снарядами спалил конюшню.
Дубец подорвал магнитной миной цистерну с бензином на заправочной станции Синявка.
Вскоре после этого Найда уничтожил еще один самолет — двухмоторный бомбардировщик.
Матов проник на склад смазочных веществ в самом городе и сжег тридцать шесть бочек смазочных материалов, по четыреста литров каждая.
Сокол при помощи магнитной мины и пяти килограммов ВВ взорвал центральную формировочную автоблокировку станции Барановичи. Станция не работала двое суток.
Геркулес такой же магнитной миной уничтожил на
[213]
