вопрос: а что мне-то делать? Что ж, пришлось ответить. Этот парень нам пригодится.
— Витя, я вам могу сказать честно. Дело не в идеях большевиков. А дело в том, что страна летит под откос. Вы не хуже меня знаете — не мы её пустили по этому пути. И надо наводить порядок. Кто это может сделать? Корнилов и такие, как он?
— Понятно, что не эти. Беспросветные были, беспросветными и остались.[65]
— Вот именно. Я вам скажу больше. Будет гражданская война. И русским людям придется стрелять в русских. Можно, конечно, уехать и оттуда гордится своей высокоморальностью. А можно рассудить проще. Мы всё равно победим. Так надо приложить все силы, чтобы мы победили быстрее. Меньше будет крови.
Витя не занимался рабочим движением, но он был умным человеком и хорошим журналистом. Он чувствовал ту страшную силу, которая стояла за большевиками. Подумав, он махнул рукой.
— Да я и сам всегда ненавидел сытую буржуазную сволочь. Я с вами. А если в итоге повесят — так и пусть повесят. Зато интересно поживем.
Когда большевики пришли к власти, то выяснилась милая вещь: оказалось, что никто из них понятия не имеет, как управлять государством. Тут они ничем не отличались от двух предыдущих правительств. Правда, в отличие от тех, они хоть это понимали. И начинали учиться. К примеру, история с попыток погромов винных складов показала, что против большевиков действует серьезная сила. Так что ЧК была создана даже раньше, чем в том времени.
Но в общем и целом дело обстояло плохо. Как вы думаете, какая была в России власть? Партии большевиков? А вот и нет. Была власть Советов. Большевики рулили в нескольких крупных городах. А на остальных просторах нашей страны действовали выборные органы. Это была демократия, доведенная до своего логического конца. То есть, до полного абсурда.
Когда большевики рвались к власти, они, совсем не стремились к собственной диктатуре. Они думали так: Советы станут решать все насущные проблемы, а партия будет их идейно направлять. Да только вот жизнь очень быстро поставила точку на этих светлых мечтах. Чем дальше от больших городов, тем большевиков было меньше. Поэтому оказалось, что в Советы вошли те, кто подвернулся под руку. Ладно бы там меньшевики и правые эсеры. Туда же затесались разные авантюристы, уголовники и просто сумасшедшие. А чего б им не затесаться? Народ демократию не очень понимал. Так что влезть во власть можно было на голой наглости.
Впрочем, если даже в Советах были и большевики — то они частенько полагали — они лучше центра знают, что им делать и как им жить. Так что никакой реальной власти в стране не имелось. Её нужно было создавать на пустом месте.
Интерлюдия II. На финляндской стороне
Между тем началось веселье в Княжестве Финляндском. Для тех кто не знает — в моей истории там тоже шла своя гражданская война. Правда, местные сторонники большевиков её проиграли. А почему?
«Параллельное» левое правительство, Совет народных уполномоченных, действовало очень вяло. А вот националистическому Сейму помогали Германия и Швеция. Русские же солдаты и моряки (Балтийский флот стоял в Гельсинфорсе) не вмешивались. Самим-то служивым до Финляндии дела не было, а большевики их поднять и не старались. Причина — в переговорах в Бресте. В моей истории главной причиной брестского позора было появление украинских незалежников, которых немцы признали самостоятельной стороной. Эти желто-голубые придурки просто млели от того, что с ними говорят, как «с большими» — и были готовы подписать что угодно, лишь бы нагадить «клятым москалям». Они и позвали на Украину немцев, которые в итоге разогнали Центральную Раду к чертовой матери.
Но в этом варианте истории никакой Центральной Рады не было, имелась Украинская социалистическая республика. Но самое главное — немцам было совершенно не до российских событий. У них хватало своих забот. Так что финским националистам они помогали только горячими словами одобрения. В этой истории немцы не разбрасывались, а сконцентрировались на одной задаче: раздолбить Францию. Я очень смеялся, увидев в одной из немецких газет заголовок на полстраницы — «Alles fьr die Front — alles fьr den Sieg!» Это даже я понял при своем нулевом знании немецкого. «Всё для фронта — всё для победы!»
Самое смешное, в отношении России сыграло роль всеобщее убеждение, что большевики — это ненадолго. А кто дальше? Немцам очень не хотелось, чтобы у власти обосновались какие-нибудь силы типа корниловцев, ориентирующиеся на Антанту. А вдруг они решат возобновить войну? Тем более, что деятели различных антибольшевистких структур, расплодившиеся во множестве, бегали между французским и английским посольствами, просили помощи и всячески надували щеки, рассказывая о своей невероятной крутизне. Дескать, они свергнут большевиков если не завтра, то послезавтра — точно. Немцы об этом знали и придавали этой возне слишком большое значение.
В Берлине как-то не понимали, что даже если бы такое случилось — никакой реальной помощи Антанте эти ребята оказать не сумели бы. У них надолго хватило бы внутренних проблем. Потому как большевики вариант своего провала учитывали — и предполагали в этом случае перейти к партизанской войне. Мы ведь когда защищали крестьян от офицерских отрядов, не просто тачанки испытывали. Мы наглядно демонстрировали — как оно можно делать… А ведь парни типа Нестора Ивановича Махно и без нас были умные…
Но немцы думали так, как они думали. Они решили — черт с ней, с Россией, пусть разбираются сами. Швеция тоже не стала лезть на рожон, они подкидывали финским националистам оружие и снаряжение, но по-тихому.
В этой ситуации руководство РСФСР заняло интересную позицию. Я уже упоминал, что большевики кричали «о праве наций на самоопределение». Они не особо популяризировали вторую часть этого посыла — «если нацию представляет социалистическое правительство». В чем суть-то? Управлять огромным государством большевикам не очень хотелось. Вот они и выдумали, как им казалось, хитрую идею: пусть советских республик будет много. А над ними — Коминтерн. Хотя он пока ещё так не назывался.
Финскую независимость в моей истории большевики признали только от очень плохой жизни. А вот тут была жизнь лучше и веселей. Так что когда в Петроград явились представители финского Сейма, то Ленин «включил дурочку». Дескать, у вас там две власти, разберитесь для начала, кто главный, а потом приходите.
И вот тут случился очередной обычный «исторический рояль». Бойцы шюцкора, националистических формирований, которые обучались в Германии, обстреляли мирно гулявших по улицам Гельсинфорса моряков Российского флота. Погибло три человека, пятеро были ранены. Вот кто поймет — почему националы так себя повели? Может, крышу им сорвало, может, кто-то их подтолкнул…
Но матросы отреагировали серьезно. Большинство их них делили симпатии между анархистами и большевиками. Да и сторонники последних напоминали черный шоколад в красной обертке.
В общем, морячки сошли с кораблей, прихватив пулеметы. И показали буржуям Гельсинфорса, что такое революционная ярость. Правда, громили они, в основном, шведов. Финнов не трогали. Ну, почти не трогали. Самое странное — почему-то не трогали и флотских офицеров, которые массово пережидали события в городе. Всё-таки изгибы революционного сознания у русского народа — это большая загадка…[66]
Что удивляться, что после этого многие офицеры присоединились к красным?
После данных событий до самых тормознутых финских социалистов дошло: у них больше не имеется иного выбора, кроме как победить. В противном случае их просто перевешают. Так что финская Красная гвардия резко активизировала свои действия.
Тойво Йохансен тоскливо озирал местность. Дело было безнадежным. На холмах между валунами сидел шютцкор, у которого имелись пулеметы, до них простиралась метров триста заснеженной пустоши, по
